— Произведена в Италии по специальному заказу, — пояснил Жерар. — Как и пистолет. Старичок любил штучные вещи.
— А почему в прошедшем времени?
— Потому что предатель для меня всё равно, что покойник, — отрезал пёс.
— Подпишусь под каждым словом, — одобрил я слова сурового напарника. — А теперь поясни, почему мы должны ехать в эту самую Кошму на мотоцикле? Вместо того чтобы с комфортом докатить в автомобиле. Это притом, что у меня и прав-то нету.
— Не тупи, Паша. Мотоцикл надёжнейше заговорён Сулейманом. Менты просто не обратят на него внимания. Хоть ты под светофор на красный лети. Да и прочие участники движения будут изо всех сил помогать нашему перемещению. Уступать дорогу, притормаживать и так далее. Думаешь, отчего старичок ни разу в жизни не угодил в аварию или на штрафную стоянку?
Я вспомнил, как водил Убеев, и согласился — без Сулеймановых чар этот лихач расшибся бы ещё на выезде из гаража.
— Теперь второе. Нам абсолютно не нужны свидетели вроде постороннего шофёра. Ведь он, того и гляди, захочет сунуть нос, куда не следует.
— Ну почему сразу постороннего? Это могла быть симпатичная дылда Катерина из «Five-O’clock»-а, — мечтательно заметил я.
— Ах ты, развратник! — Бес заржал. — Не о бабах сейчас думать надо, а об ожившей саранче. Ну и последнее. Я что, по-твоему, должен всю дорогу помалкивать?!
— Вот оно что, — проговорил я. — С вами всё ясно, гражданин Болтливый. Как же я сразу не догадался?
— Что поделаешь, — Жерар притворно вздохнул. — Ты всегда был малость бестолков. Смирись, горемыка, это не лечится. Примерь-ка лучше плащ. Лучшая одежда для дальней поездки. Да не забудь шейный платок. А то схватишь с непривычки ангину. Возись с то-бой потом…
Плащ оказался чуточку коротковат — как раз настолько, чтобы ноги при ходьбе не путались в развевающихся полах. Я помахал руками, наклонился вправо-влево. Под мышками не жало, грудную клетку не сдавливало, пистолет в рёбра не упирался.
— Точно впору. Как на меня шили.
— Колоссально! — одобрил бес. — А теперь каску, очки и краги.
Надел и это. Изнутри на дверце шкафа имелось зеркало. Я взглянул в него и преисполнился гордости. Отражённый мужчина был в высшей степени брутален. Ему следовало уступать дорогу даже без воздействия колдовских чар. Просто из чувства самосохранения.
— Ну, красавец! Ещё бы башмаки подходящие. А вот штаны подойдут и эти, я всегда говорил, что стиль «милитари» универсален.
Я взглянул на ноги. Да, светлые кроссовки смотрелись малость неуместно. Увы, но рассчитывать поживиться обувью Железного Хромца не стоило. Все его сапоги и ботинки имели левый уклон. Ортопедический.
— Да и хрен с ним. — Я махнул рукой. — В униформе главное, чтобы было тепло и не натирало. И вообще, долой конформизм. Да здравствует революционная эклектика!
— Думаешь? — засомневался Жерар.
— Уверен, — сказал я, снял очки и краги, извлёк пистолет и начал его рассматривать.
Это оказалось миленькое десятизарядное средство уничтожения, изготовленное на фабрике «Беретта». Калибр был невелик, зато вид превосходен. Рукоятка отделана слоновой костью и перламутром, на стволе серебряные арабески. Коллекционный экземпляр. Странно, что Убеев не прихватил его с собой. Не то опасался, что в самолёт с оружием не пропустят, не то просто забыл второпях. Удирал он из Императрицына, прямо скажем, по-спешно. Впрочем, сейчас он был настолько богат, что мог заказать себе целый грузовик таких игрушек.
— Старичок хвастался, что там выбито его имя, — сообщил бес. — И очень этим гордился. А, по-моему, это жлобство.
— Конечно, жлобство, — согласился я. — Итак, рыцарь фронтира, гроза Дикого Запада, охотник за головами Пол-из-Стены готов выполнить свой долг. Говори, где стоит наш двухколёсный скакун.
— В подземной конюшне. Выход туда есть прямо из холла первого этажа. Замок кодовый, но старичку дверь обычно открывал консьерж.
— Значит, придётся пообщаться с этим достойным человеком.
— Видимо… — без особого оптимизма согласился Жерар. — Неудобно спрашивать, но… Так в каске и пойдёшь?
— Так и пойду! — подтвердил я. — Пусть офигеет.
Я сунул краги за пояс, очки повесил на шею. Пистолет с сожалением спрятал обрат-но в потайной карман. Поднял воротник, выпятил челюсть и уверенно ступая, двинулся из квартиры. Бес семенил следом. На руки он не просился. Понимал, что рыцарю фронтира и грозе Дикого Запада, резкому парню Полу-из-Стены носить за пазухой такого щеночка совсем не к лицу.
Едва мы вышли из лифта, навстречу метнулся приземистый мужичок в камуфляже. Выражение досады на кирпичной морде (кто такой, как прошмыгнул?) быстро сменилось решительностью. Однако я не позволил ему и рта раскрыть.
— Государственная инспекция по надзору за оборотом эндорфинов и гейнеров, — гаркнул я и ткнул консьержу в лицо Убеевские «корочки». — Почему отсутствовали на служебном месте?
— Так это… Отлучился по нужде. На минуту всего.
— Вечно у вас нужда не вовремя. Нуждисты хреновы. Простату лечить надо, ясно? Или отправляться на пенсию. Где выход в гараж?
— Здесь.
Ошалевший от моего напора нуждист бочком-бочком заспешил к лестнице, спустился на пяток ступенек вниз и отпер подвальную дверь. Открылся проход, ведущий в просторное помещение, где стояло несколько автомобилей и большой мотоцикл. Консьерж сунулся было вперёд, но я поймал его за плечо.
— Не стоит, товарищ. Сам разберусь. А вы пока бдите здесь. Скоро прибудет группа захвата.
— Да что случилось-то?
— Это вам следователь растолкует, — сказал я и обратил взор на беса. — Мухтар, искать!
Тот, вздыбив шерсть на загривке и азартно рыча, бросился в гараж. Я многозначительно показал на него рукой (нуждист мелко закивал, состроив понимающую гримасу) и зашагал следом.
По прибытии мистер Джи лишь сухо поздоровался, а за всю дорогу от аэропорта до загородного дома не проронил ни слова. Смотрел в окно на мелькающие картины русской жизни и курил сигару. Грозное безмолвие Луизианского Льва давило почти физически. Сильвию приплюснуло так, что она не решилась и слова вымолвить о том, сколь вреден для её лёгких табачный дым. Недобрую силу молчания почувствовал даже сидящий за рулём седана Кирилл. Он держался на редкость скромно — не орал, браня водителей попутных машин, и не балагурил. Марк нервничал не меньше остальных. Пусть у него и был припрятан в рукаве жирный козырь — фотография из личного дела Павла Дезире, — спокойствия это почему-то не даровало.
Приехали. Мистер Джи без интереса осмотрел дом и приказал через пять минут со-браться в гостиной. Без посторонних. Намёк был прозрачен. Марк поманил «бычков» и с множеством извинений попросил побыть часок во дворе.
— Да не парься, командир! — беззаботно отреагировал Кир. — Мы ж с Тимохой всё понимаем. По ходу, щас начальник будет делать вам маленький холокост. Вот никому и не охота, чтоб мы это видели. Так-нет?
— Возможно. Впрочем, я всего лишь передаю вам просьбу мистера Джи, — сказал Марк и добавил твёрдо: — А от шуточек по поводу Холокоста попрошу в дальнейшем удерживаться.
— Да какие, короче, шуточки? — удивился Кир. — Я ж видел морду твоего шефа. Он вас натурально поджарит.
— И всё-таки я попрошу! — настойчиво повторил Марк.
— Да ладно, командир, какие проблемы? Воздержимся. Ты только не психуй. Нервные клетки, они того — не восстанавливаются. Пошли, Тимоха.
«Бычки» удалились как раз вовремя. В гостиной появился ЛЛ.
— Докладывайте, мисс Голдэнтач, — распорядился он.
Сильвия начала говорить. Держалась она молодцом, не блеяла и не оправдывалась. Коротко и последовательно излагала факты, сосредоточившись на главных, и умело отсекая маловажные. Фишер представил себя на её месте и понял, что у него бы так не получилось.
— Благодарю, — сказал мистер Джи, когда доклад был закончен. — Надеюсь, вы пони-маете, что только что расписались в собственной некомпетентности? Не отвечайте! — вскинул он руку, видя, что Сильвия намеревается возразить. — Вопрос был риторическим. Кто-нибудь желает что-то добавить к рассказу мисс Голдэнтач?
Вскочил Декс. Лицо у него пламенело такой отвагой и решимостью, точно он собирался штурмовать Омаха-Бич.
— Мне кажется, сэр, вы несправедливы к Сильвии. То, что она сумела сделать в этой дикой стране — настоящий подвиг. Вы представить не можете, что здесь творится. Повсюду какие-то безумные арабы, какие-то совершенно безумные русские и… и так далее! Хуже, чем в Бейруте. Работать абсолютно невозможно. Сюда нужно вводить полицейские войска! — совсем уж невпопад завершил он речь и плюхнулся на стул.
— Благодарю и вас, Декстер. Ваша преданность будет учтена. О соображениях относительно полицейских сил я, возможно, доложу в Сенате. Мистер Фишер?
