— Не для себя, а для государства. Лишь о нем радею, — перебил премьер-министра Израиля Президент и увидел вошедшего в комнату Министра обороны. — Извините, Ариэль, у меня дела, — и в два шага оказался рядом с Игорем Сергеевичем.
— Есть новости? — поинтересовался у подчиненного глава Государства Российского. Министр кивнул головой.
— Прибыли. Начинают, — коротко доложил он и отошел в сторону, освобождая Президенту дорогу на временный командный пункт, устроенный в его спальне.
* * *
Земля. Что в переводе на язык пришельцев значит… Ну, чего-нибудь да значит! Самолет «икс-ассенизаторов», и не только. Только на самолет не похож! Время…
Можно спросить у Президента. Или у кого-нибудь, носящего часы. У переносчика часов, например.
К внезапным тревогам «икс-ассенизаторы» привыкли. Это какой-нибудь рядовой Дерюгин из Южно-Безводнинского пехотно-оросительного полка, услышав завывание сирен, решил бы, что у комбата расстройство желудка. А на секретной базе после точно такого же сигнала спецназовцы сорвались с места в одну секунду и еще через парочку вышеупомянутых единиц времени примчались в оружейную комнату. Ровно пять минут в целом потребовалось бойцам подразделения Раимова для того, чтобы преодолеть маршрут от кубрика до борта самолета и с полным боевым снаряжением подняться в воздух.
В отличие от «икс-ассенизаторов», пилот вышеупомянутого самолета такой прытью не отличался. Собственно говоря, до своего рабочего места он добрался даже быстрее бойцов, что вполне естественно, поскольку летчику собраться — только шлемофон надеть, но боевое снаряжение пилота было неполным.
С самолетом, естественно, все было в порядке. И баки заправлены, и боекомплект на месте. И даже новейший лазер, которым пилот, правда, еще не умел пользоваться, был установлен на носу машины. Но это с летательным средством все было в порядке. А вот летчик забыл в своем домике у аэродрома самое главное, без чего он даже бумажный самолетик поднять в воздух не мог, — полуторалитровую бутылку самогона!
Естественно, виноват в этом был сам подполковник, решивший устраивать ежедневные проверки в кабине пилота. Конечно, летчик знал в своей вотчине множество укромных мест, куда ни один бескрылый пешеход заглянуть бы не додумался, но ему и тут не повезло: у Раимова был исключительный нюх на спиртное. Куда бы пилот ни прятал плотно закупоренную бутылку, подполковник ее все равно находил и изымал для нужд госпиталя. Вот и пришлось летчику держать самогон на собственной жилплощади, на которую юрисдикция командира базы не распространялась. Вот только привыкнуть к новым координатам места обитания бутылки с самогоном летчик так и не смог. Поэтому в спешке забывал ее дома. Сегодня был как раз такой случай.
— Здрас-сьте, — прошипел пилот по внешней связи, запершись в своей кабине для того, чтобы не видеть противную морду завистливого Шныгина. — Пристегните ремни, взлетаем, — продолжил вступительную речь летчик и так резко оторвал свой самолет с вертикальным взлетом от бетонной полосы, что у бойцов клацнули зубы. — Приятного и безопасного вам полета. И помните, что в случае аварии парашюты можно взять со склада на Земле. Ха-ха. Кому не смешно, смеяться уже не будет.
— Что это с ним? — удивленно поинтересовалась у сослуживцев Сара.
— А для него полет без водки, что для еврея — праздник без мацы, — буркнул Пацук, стараясь строго следовать инструкциям Раимова и не устраивать в группе ссоры на расовой почве. — Или вы настолько зажрались, что вам и маца не праздник?
— Ты ее когда-нибудь видел? Мацу, я имею в виду? — фыркнув, поинтересовалась у есаула Штольц.
— Я не знаю, чего ты и где имеешь, но вы, люди добрые, только послухайте! — язвительно призвал общественность Пацук. — Это как воно ж получается? Евреи, значит, мацу едят, а нам, украинцам, смотреть на нее предлагают.
— Отставить, Барсук! — раздался в наушниках гермошлемов голос Раимова, уже перешедшего на секретный код. — И если ты еще раз начнешь о кулинарных пристрастиях дискутировать, я тебе так хвост накручу, что тебя потом ни один зоолог от скунса отличить не сможет!
— А-а! — радостно догадался Микола. — Значит, это о кулинарии говорить нельзя, а о евреях можно?!
— Сало, блин, ты когда-нибудь заткнешься или тебе помочь?! — опередив командира, рявкнул Шныгин, и к немалому удивлению всех Пацук действительно замолчал.
Собственно говоря, понять есаула и его антипатию к Саре было можно. Все-таки именно из-за нее весь отряд в целом подвергся уже однажды серьезной опасности. И не запусти Черментатор в своего собрата компьютерный вирус, неизвестно, был ли сейчас жив хотя бы кто-то из бойцов. Да и самому Пацуку из-за Штольц не раз доставалось от начальства в лице Раимова, с появлением девицы на базе переставшего понимать нормальный армейский юмор. При ней, видите ли, неэстетично ругаться! А зато ей в одной казарме с мужиками спать — эстетично. И…
В общем, Пацук имел вполне обоснованный повод для недовольства, особенно учитывая не совсем корректное поведение Сары на лунной базе пришельцев. Но повод — поводом, а формы выражения недовольства следовало все-таки выбирать. И Микола с этим вынужден был согласиться. Горестно вздохнув, есаул повернулся к Саре.
— Ты это, извини, — проворчал он. — Просто у командира видеозапись появления Черментатора на базе с самого начала была, а он о ней ничего не говорил, пока вы надо мной прикалывались. Воно ж знаешь, как бывает…
— Знаю, — отрезала Штольц и прокашлялась. — Господа мужчины, спасибо, конечно, большое за вмешательство в наши с Па… — и тут вспомнила, что они в прямом эфире, — …с Барсуком дела, но впредь прошу этого не делать. Я сама могу решить свои проблемы. И если мне покажется, что наш мохнатый друг преступил последние границы дозволенного, я лично позабочусь, чтобы в его личном деле значилось не «есаул», а «евнух»!
Шныгин с Кедманом заржали так, будто заранее об этом сговорились. Зибцих тоже улыбнулся. Правда, непонятно, кому именно эта улыбка предназначалась — Саре за ее остроумие или Миколе в качестве ободряюще-успокаивающего лекарства. Пацук, над которым сегодня уже смеялся весь кубрик, поблажек делать не пожелал и истолковал улыбку ефрейтора как поддержку своей условной противницы. Поэтому обиделся на всех без исключения и ушел делать традиционный камуфляж своего лысого черепа в противоположный конец салона.
Впрочем, относительное веселье длилось в салоне самолета не очень долго. Рассевшись по местам и оставив в покое Пацука, обидевшегося на москалей, сговорившихся с израильтянами, на бошей, вступивших в альянс с янки, и на татаро-монгольское иго, царившее на базе в лице Раимова, бойцы приступили к традиционному предбоевому ритуалу. Естественно, мысли всей пятерки невольно обратились к предстоящему заданию, и тут уже было не до смеха. Все-таки в опасности находилась вся руководящая верхушка антиинопланетного альянса. Поэтому «икс-ассенизаторы» ошибок допустить не могли. Либо инопланетяне на острове Осима будут ликвидированы, либо никто не возьмется предсказать, что может случиться с этим миром.
Само по себе непростое задание еще больше осложнялось тем, что по данным спутниковой разведки над островом непрерывно барражировали несколько небольших летающих тарелок, вроде той, какую «икс-ассенизаторы» когда-то захватили. Эти с позволения сказать малютки, хоть и выглядели внешне вполне безобидно, но и броню, и оружие имели куда мощней, чем то, которым мог похвастать арсенал самолета «икс-ассенизаторов».
Конечно, спецназовцы располагали достаточно хорошо функционирующим инопланетным космическим кораблем, на котором они уже летали на Луну, но в данный момент к боевым действиям он был не приспособлен. И все из-за того, что Харакири вовсю занимался его переоборудованием для полета на марсианскую базу пришельцев. А на полуразобранном корабле, пусть и инопланетном, летать как-то не получалось.
В общем, «икс-ассенизаторы» отправились спасать членов Большой Пятерки на своем старом самолете, что само по себе, конечно, не так уж и плохо. Вот только раньше пилот высаживал группу вдали от места проявления активности инопланетян, и бойцы добирались к объекту самостоятельно, стараясь не выдать своего присутствия раньше времени. А теперь, образно говоря, самолет придется сажать прямо на головы врага. Что наверняка означало неизбежность воздушного боя. Вот только никто не знал, сможет ли самолет оказать достойное сопротивление летающим тарелкам.
И уж в чем кое-кто сомневался точно, так это в воинских талантах пилота.
— Парень не подведет. Он же все-таки бывший летчик-испытатель, — неизвестно кого именно, сослуживцев или себя, стал убеждать всезнайка Зибцих, высказав общую мысль, буквально висевшую в воздухе.
