Я верила, что Тиль выжил при падении. Не могла думать иначе, не то… Всхлипнув, вспомнила всё, что с нами произошло, окончательно избавляясь от замены образов и смахивая с себя остатки эгры месмерита. Он спасал меня, помогал, угощал пирожным, танцевал со мной… целовал. Мой парень будет жить!
Спрыгнув с Азуна, я повернулась к Далграназу, будто закрывая собой Шандатиля. Крикнула:
— Липучка!
Земля подо мной содрогнулась, и я со всего размаха рухнула на тело эльфа. Эгра! Если выжил, я его добью… Шандатиль застонал, не открывая глаз. Жив! Скатившись с него, я подняла голову и при виде огромного разноцветного дракона, который превышал Азуна и Субила вместе взятых, гулко сглотнула.
Далграназ не сумел вовремя среагировать и с размаху врезался в болтливое чудовище. Сверкнули молнии, и поверженный дроу рухнул мне под ноги.
— Летают тут всякие, — громогласно проворчал Липучка и, почесав лапой место, куда врезался чёрный дракон, заметил меня. — Кити! Какая ты стала маленькая… Дай эгры!
— Вечно голодное создание, — с облегчением хмыкнула я и выпустила в сторону громадины немного силы.
— Кити? — Голос эльфа прозвучал для меня самой красивой музыкой. Шандатиль распахнул глаза и, глядя в небо, улыбнулся. — Здесь моя Кэтрин?
Я хотела броситься к нему, но будто приросла к земле, догадавшись, почему эльф не смог толком сражаться.
— Ты ослеп? — Слабо покачнувшись, я упала на колени. — Как? Почему?..
— Кити, — эльф нащупал мою руку и сжал её, — как я рад слышать твой голос! Но почему ты здесь? Нет! Где дроу? Стражники кричали, что приближается враг, и Субил рвался в бой. И речь точно не о тебе…
— Как сказать… — Поджимая повреждённую руку, к нам подошёл Арк. — Тебе повезло, что ты не видишь этот ужас! Глаза страшные, а кожа… Тьфу!
— Арк! — возмутилась я.
— Пойду свяжу дроу, — миролюбиво буркнул шиахванец и отошёл. — Эльфы носа из своей резервации не высунут, а если этот гад очнётся, то всем будет плохо.
— Не будет, — многообещающе процедила я и прищурилась. — Липучка! Держи тёмного, чтобы не сбежал.
— Можно я его съем? — Драконище посмотрел на меня с тоской.
Я поколебалась мгновение, но всё же отказалась:
— Нет, всё же какой-никакой, но брат.
Погладила лицо Шандатиля.
— Почему ты не видишь? Что произошло?
— Перерасход эгры, — спокойно пояснил он. — Я выгорел, Кити. И судя по всему, напрасно. Ты всё равно здесь.
— Да! — пылко вскрикнула я и прижалась к эльфу. — И так будет всегда. Как бы ты ни старался избавиться от меня, я выкарабкаюсь и снова найду тебя, понял? Теперь я твоя липучка, смирись!
— Но корз…
— Вы тут новостей не получаете? — ахнула я и нежно убрала с его лба прядь волос. — Корза казнили, у дроу переворот, власть теперь у женщины… И это, хвала эгре, не я! А о мире я с ней как-нибудь договорюсь. Уверена, девушка быстро смекнёт, что ей выгоднее со мной дружить.
— А твой отец? Сестра?
— Всё хорошо, — успокоила я его и снова обняла. — Мне так жаль, что ты пострадал.
Эльф попытался подняться, но, застонав, откинулся на землю. Зажмурившись, я ощутила, как по щеке скользнула слеза. И вдруг подпрынула, осенённая идеей.
— Огонь! Я поняла, почему тому эльфу помог огонь! Ведь Аргат садовник… нельзя передать дар, но можно усилить его, что он и сделал. Вот оно что!
— Ты о чём, Кити? — недоумевал Шандатиль.
— Липучка — дар Древа жизни. — Вскочив, я принялась мерить шагами расстояние от эльфа до драконища. — А значит, тоже дерево! Ведь от осинки не родятся апельсинки…
— Сама ты деревянная, — обиделся Липучка.
Не обращая внимания на ворчание, я протянула руки и, выпуская тёмные и светлые ленты эгры, принялась переплетать их, как тогда, когда сделала из дракончика волка. Могущество Высших заключалось в изменении мира, а быстро растущий дар Древа мог означать лишь одно — Липучка вылупился таким только потому, что я не ожидала никого другого.
Обычная птица — скучно, ящерица или змея — неинтересно… Подарок светлого эльфа должен нести нечто особенное. Потому дракон, потому радужный! Он растёт, потому что всё живое тянется к солнцу.
Липучка — не яйцо. Это семя. Семя нового Древа жизни!
Проверить свою теорию я могла лишь одним способом, который подсказывала мне история старика-садовника.
— Арк, — позвала я и оскалилась: — Тащи ветки! Азун, подожги то поваленное дерево…
— Будем жарить дроу! — обрадовался Липучка.
Придавленный его лапой Далграназ судорожно дёрнулся и замычал что-то нечленораздельное. Я лишь усмехнулась и, помогая шиахванцу, надеялась, что на исцеление Тиля не потребуется несколько дней. Всё же целительной силы в огромном Липучке намного больше, чем в одном маленьком человеке со спящим даром.
Когда редкие сухие деревья, растущие на границе с резервацией, воспылали и стало жарко, я усилила поток эгры, направленный на Липучку. Драконище довольно щурился, явно наслаждаясь моей энергией. И в какой-то момент воздух вокруг существа задрожал, а контуры поплыли. Не останавливаясь, я насыщала дар Древа жизни своей эгрой до тех пор, пока перед нами вместо дракона не показалось высоченное дерево. Могучие корни змеями впивались в землю, а в кроне, барахтаясь, запутался Далграназ.
— Древо жизни! — ахнул Шандатиль.
Я с замиранием сердца посмотрела на парня, надеясь, что эксперимент удался и к нему вернулось зрение.
— Кити, — обернулся он и радостно рассмеялся. — Это невероятно… Ты прекрасна!
— Да уж, — глянув на меня, содрогнулся Арк. — Ну и вкусы у тебя, приятель. Нет, красные глаза и серая кожа явно не по мне…
Я же, не слушая ворчание друга, бросилась к Шандатилю. Смеясь и плача, целовала его, а эльф прижимал меня к себе и шептал ласковые слова.
— И что теперь? — подал голос Липучка. — Я вечно буду сидеть на одном месте?! — Покачал ветками, в которых, ругаясь, барахтался дроу. — Впрочем, если Кити будет давать мне свою вкусную эгру каждый день, я согласен!
— Эй, — позвал шиахванец и кивнул в сторону резервации, — кажется, к нам гости.
— Фелриан со свитой, — прищурившись, улыбнулся Шандатиль. — Спешат поклониться возрождённому Древу жизни.
— Ничего, что у меня тут в ветвях дроу, как ворона в гнезде? — буркнул Липучка и вздохнул: — Надо было его зажарить, пока был драконом.
— Липучка, — возмутилась я, — не обзывай моего брата вороной! — Я мстительно улыбнулась. — Это мужчина. Значит, ворон!
— Кэтрин… — позвал Шандатиль и опустился передо мной на одно колено. — Будешь моей… женой?
— Нет, — обняла я его и, повалив на землю, шепнула: — Это ты будешь моим мужем. У нас матриархат!
— А как же брачный договор? — ехидно уточнил шиахванец и завопил тонким голоском, подражая мне, когда я ещё была под воздействием эгры месмерита: — Арк, я подписала договор! Я почти замужем…
— «Почти» — ключевое слово! — перебила я и ухмыльнулась. — Свиток я подписала под магическим воздействием, Арк, а в этом случае договор не действителен. Я будущий магент и прекрасно знаю законы.
Шандатиль помог мне подняться, и я посмотрела на приближающуюся процессию, решительно добавив:
— И с этого момента буду отстаивать права светлых эльфов. Пришло время перемен!
Эпилог
Я спрыгнула с Азуна и побежала к высокому дереву, на котором мы с Шандатилем жили.
— Я дома! — Заглянула в одну комнату, в другую, но внутри было пусто. — Эй! — Вперив руки в боки, топнула. — Нет, ну они издеваются!
Снаружи дракона уже не застала: Азуна эльфы отвели в отведённое для крылатых место, наверняка сейчас моют и кормят. Я не стала брать другого (мой обидится) и направилась к храму пешком. Попадающиеся навстречу подданные вежливо кланялись и продолжали свой путь. Лишь встретив Хардарика, я услышала:
— Кити, у тебя опять глаза разные.
— Вот эгра, — выругалась я, убирая красноту из левого глаза. — А так?
— Волосы зелёные, — бесстрастно заметил жрец. Полюбовался моими безуспешными попытками обрести равновесие, а затем уточнил: — У тебя всё хорошо?
