Остался Царь один. Стал он думу думать, и понял, что раз Смерть сама Ивана от себя избавила, то и от бессмертия ивашкиного тоже средство найдет.
"Раз есть вода живая, то должна быть и мертвая вода, – подумал Царь. – Нужно мертвой воды у Смерти заполучить, и с Иваном-Дураком разделаться. А если воды побольше взять, то остатки можно будет соседним государствам в ручеек накапать."
От мысли этой у Царя даже на сердце потеплело.
Одна только проблема: кого к Смерти посылать? На советчиков своих Царь больше уже не надеялся, так как доказали они уже свою трусость во всем, кроме воровства и карьеризма. Иванушку, после того, как Царь его казнил несколько сот раз, даже посылать было как-то неудобно. Тем более, что хоть и Дурак он, но ведь не на столько! И понял Царь, что придется самому идти.
Идти так идти! Только сделал он несколько шагов, а Смерть уже сама, тут как тут, в двери входит. Обрадовался ей Царь до невозможности. Стал дорогой гостьей называть, да на самые почетные места усаживать. Смерть даже заулыбалась от удовольствия. За радушный прием благодарила и кланялась. Не было еще никогда, чтобы ее приходу так радовались.
Стал Царь у нее мертвой воды просить, ссылаясь на крайнюю государственную необходимость.
Удивилась Смерть, не понимая, чем Царя коса ее не устраивает.
– Это же предмет надежный, тысячелетиями проверенный, – изумлялась Смерть. – Ты милок, не бойся. Это ведь только вж-ж-жик – и готово!
Когда Царь косу Смерти у себя над головой увидел, то понял, что визит ее явно выходит за рамки дипломатического этикета. Тут он все сразу вывалил и про Ивана дурака, и про живую воду, и про мертвую, и про ручеек.
Еще сильнее удивилась Смерть:
– Не давала я Ивану никакой живой воды! Я ему просто три литра спирита отлила, а живой воды никакой в природе не бывает!
– А почему же живет он все и не умирает?! – взмолился Царь, окончательно сбитый с толку.
– Не живой водой он жив, а своими делами. Вы-то все умные. Все норовите украсть да позлодейничать. А Иван ведь, Дурак! Он за землю родную живота не щадит, и в этом его бессмертие!
– Делами, говоришь? Дай мне воды мертвой! Я ее в моря, в океаны выплесну! Таких дел наделаю, что во век не переделают!
– Мертвой воды тоже не бывает. Дела бывают мертвые.
Стал было тогда Царь озираться, и даже царедворцев своих крикнул, чтобы совершить царской волей что-нибудь невероятное. Какое-нибудь такое дело сделать, чтобы все на век уделать.
Но не успел. Быстра и крепка рука Смерти. Один раз взмахнула она своей косой, и умер Царь. Даже имени его теперь никто не помнит.
А Иван-Дурак все живет, и то там, то тут появляется, совершая дела Бессмертные.
21 ноября 1999 года
Ну, что, скоты? – заревел медведь. – Завели нас всех в яму?!
– Ты же нас сам и вел! – огрызнулся волк.
– Нет, нет. Наш любимый Топтыгин здесь не причем, – заюлила лиса. – Это хорек всех завел. Он говорил, что дорогу знает.
– Хорька мы уже съели, и нечего об этом говорить, – заметил волк. – Хорек за Топтыгиным шел, вот и пришли.
– Не за Топтыгиным, а по тропинке барсука, – возразила лиса. – Барсук вытоптал целую яму, вот мы в нее и провалились.
– Так ведь медведь-то барсука растоптал, чтоб тот под ногами не крутился и не мешал движению. Потом Хорька вытащил вперед за шкирку, и сказал: "Веди, морда!" Вот он нас и завел, – прорычал серый.
– Эй, ты, песья оппозиция! – гаркнул на него медведь. – В одной яме сидим! Нечего тут гавкать, а то хребет сломаю.
– А кто яму-то выкопал? – поинтересовался заяц.
– Разве это теперь важно, – отвечал суровым басом Топтыгин. – Кто выкопал яму – не известно. Кто завел – того уже съели. Теперь важно, как из ямы выбираться.
– Подкоп нужно сделать! – предложила лиса. – Я в курятниках всегда к такому способу прибегаю. Нарою, нарою… Потом схвачу птицу пожирнее, и бежать.
– Да?! – возмутился медведь. – Что-то я не помню, чтобы ты со мной курятинкой делилась. Может тебе, рыжая, морду за это набить?
– За что?! – захныкала лиса.
– За нецелевое использование мясных средств! Вот за что!
– Ох, Топтыженька! Это ж когда было-то? Да и то собаки курочку отобрали, а я сама насилу живой ушла. Да и, к тому же, кто ж без меня подкоп делать будет?
– Подкоп и с набитой мордой делать можно.
– Ой, нет, Мишенька. У меня организмы такие нежные, а удар у тебя такой могучий. Дай я уж сперва подкоп сделаю.
– Ну, рой, стерва рыжая, рой.
– Уж я нарою! – пообещала лиса, и яростно принялась за работу.
Он подняла и расфуфырила хвост, и уткнувшись мордой в землю, отчаянно выгребала почву из под себя. Комки глинозема летели прямо медведю в морду. Он терпел, проявляя мужество и героизм, лишь изредка отплевываясь и обзывая лису последними словами.
Первым не выдержал заяц и завопил: Прекрати, рыжая! Совсем меня урыла! Всю землю на меня вывалила, одни уши торчат!
Увидели звери, что косой в самом деле землей завален, бросились к зайцу и стали тащить его за уши. Вытащили и осмотрелись. – Все землей перепачканы, у лисы вся морда в песке, а яма только, вроде как, глубже стала.
– Какие будут предложения, животные? – грозно спросил медведь, и заехал лисе по морде.
– Жрать нечего, – прорычал волк. – Уже поди три дня ничего не ели. Жрать давай, Топтыгин! Ты у нас главный!
Медведь важно насупился и задумчиво принялся сосать лапу. Через десять минут глубоких раздумий он пришел к заключению, что жрать, в самом деле, хочется.
– Так! – решительно произнес Топтыгин, выходя из задумчивости. – Я принял важное стратегическое решение. С сегодняшнего дня каждому зверю должно быть обеспечено достойное питание. Приказываю выдавать каждому завтрак, обед и ужин ежедневно!
– Ура! – закричала лиса.
– Ура-то может быть и ура, – заметил волк, – только где ты, Топтыгин, еду собираешься брать?
– Что значит "еду брать"? – возмутился медведь. – Я тут главный! Я сказал – выдавать каждому трехразовое питание, значит должно быть сделано! А где вы брать все это будете – меня это уже не касается. Ваша задача – выполнять принятые решения!
– А может зайца съедим? – предложила лиса.
– Меня есть нельзя! – возмутился заяц. – И так нас, зайцев, в лесу больше почти не осталось! Я, можно сказать, последний производитель!
– Не дам производителя жрать! – закричал волк. – Я зайцев, знаешь, как люблю! Никакой лисе пасть свою на зайца разевать не позволю!
– А чего это вас, зайцев, не стало? – сочувственно поинтересовался медведь.
– Так ведь это все план по шерсти и мясу нас доканал, – захныкал косой. – Когда с нас, зайцев, требовали сдать по туше на особь, мы еще кое-как держались. Но когда с каждого было решено брать по две шкуры, тут мы и изошли на нет. А еще морковка совершенно не растет…
– Не сажали, наверно, вот и не растет, – нравоучительным тоном заметил Топтыгин. – Сажать надо было.
– Так уж сколько пересажали… – захныкал заяц.
– Да, что верно то верно, – заметила лиса, косясь на волка. – И сажали, и высшую меру применяли, а морковка все равно не растет.
– Ты на меня зенки-то свои бесстыжие не вылупай! – огрызнулся волк на лису – Истреблял я больные особи, разносящие заразу по лесу. Что было, то было. Но то ведь так было нужно для всеобщего оздоровления леса!
– Да, ты уж, волк, постарался. Помню я как ты это делал. Ставил перед собой зайца, и говорил: "докажи, что не больной!" Зайчишка, бедный, клялся и божился, а ты знай свое твердишь: "Зараза! Вынесем всеобщее порицание!" Вороны, в надежде на свой кусок, тебя со всех ветвей поддерживали. Только ты обычно сам зайца сжирал, а им лишь косточки обклевать оставалась.
– Что ты, наглая твоя рыжая морда, плетешь?!! – возмутился до кончиков шерсти волк. – Неужто забыла, почему воронам косточки одни оставались?! Ты ж сама за мной и доедала, морда твоя жульничая! А теперь вроде как "не при чем"!
– Что доедала, то доедала. Время было такое.
– У самой морда в крови! – рычал волк.
– Не правда! Я хорошо вылизывалась.
– А ну, хватит! – рявкнул Топтыгин. – Надоело мне ваши вредительские разговоры слушать.
– А ты, Топтыгин, тоже не без греха, – тявкнула лисица. – Ты сам тогда лося заломал, а потом ревел, что всем рога посшибаешь и изведешь в лесу заразу.
– Братцы хищники! – взмолился заяц – Хватит уже! Давайте, наконец, из ямы вылезать!
– Не хищник я. Это всем известно, – пробасил Топтыгин. – Ты, заяц, не слушай, что эти собаки тявкают. А предложение твое хорошее. Мудрое, я бы сказал, предложение! А ну, псы, заткнитесь! – рявкнул он на лису с волком. – Выношу постановление. Всем немедленно вылезти из ямы!
– Ты что, медведь? Совсем офанарел? – возмутился волк. – Слышь, лиса. Медведь совсем из ума выжил. Давай его съедим.
– Нет, волк, ты подожди, – завиляла хвостом лиса. – Медведь-то все таки пока посильнее тебя будет, – и, подползая ближе к Топтыгину, протявкала – Не лучше ли нам, медведь, волка съесть?
