Толпа вскакивает на ноги, поднимаются одобрительный вой и требования мести. Цветные вспышки и взмахи рук, вибрация крыши. Все это сейчас так далеко.
Турбораптор поспешно отскакивает, стараясь поскорее уйти от опасной стены ринга. Я позволяю ему это сделать, внимательно слежу за ним. Один из его когтей неестественно вывернут. Когда он спрятал остальные когти, этот так и остался торчать.
Мы опять сцепились, сталкиваясь в центре ринга. В этот раз в дело пошли пинки и толчки. Лапы и щупальца могут лишь слабо бить по армированным туловищам, когда мы находимся так близко. Тут мне удается согнуть голову Ханивора достаточно низко, чтобы челюсти могли ухватить плечо Турбораптора. Зубы в форме наконечников стрел впиваются в фиолетовую чешую. Кровь сочится из проколотой кожи.
Коготь Турбораптора скребет по голове Ханивора. Саймон использует сломанный коготь, как консервную открывашку, пытаясь продавить углубления со спрятанными сенсорами. Я потеряла несколько ретин и кусок уха перед тем, как решила, что оставаться в этой позиции дальше не имеет смысла. Клыки Ханивора нанесли максимально возможный урон, прокусить глубже они были уже не в состоянии. Я ослабила хватку и мы отпрянули друг от друга.
Турбораптор сделал два шага назад и снова набросился на меня. Я не успеваю среагировать. Огромный костяной кулак со всей силы ударяет по телу Ханивора. Я пячусь назад, пытаясь сохранить равновесие, врезаюсь в стену ринга.
Био-процессоры транслируют алерты в мое сознание, паутина красных и оранжевых предупреждений, наслаивающихся на мое зрение, показывающих размер бедствия. Кулак Турбораптора ослабил среднюю секцию экзоскелета. Ханивор пожалуй сможет выдержать еще один-два таких удара, но никак не три.
Я выбрасываю пару щупалец. Одно обхватывает кулак Турбораптора. Второе опутывает лапу Турбораптора в районе плеча. Захват, из которого практически невозможно выбраться. По крайней мере, теперь Саймон не сможет повторить свой удар.
Я отправляю приказ в нужный процессор на удержание хватки. Человеческий мозг не может одновременно контролировать все пять верхних конечностей. У нас отсутствуют необходимые для этого нейрологические программы, и именно поэтому большинство зверей — гоминиды. Все что я могу делать — это управлять одновременно двумя щупальцами, но простые вещи, вроде удержания захвата, можно поручить био-процессорам, в то время, как я переключаюсь на следующую пару щупалец.
Клешня Турбораптора изгибается, пытаясь прокусить одно из щупалец, удерживающих руку. Я отправляю свободную пару щупалец, чтобы связать вторую руку, что оставляет мне последнее щупальце для того, чтобы выиграть войну.
Я только начинаю выдвигать щупальце вперед, обдумывая, как эффектнее всего сломать шею Турбораптора, как Саймон проводит обманный маневр. Верхняя часть руки с клешней начинает сдвигаться назад. Вначале я подумала, что оптические сенсоры Ханивора начали сбоить. Мой захват руки Ханивора был очень крепким, рука не могла так легко сдвинуться.
Послышался влажный звук разрывающейся плоти, из конечности пошла небольшая струя крови. Щупальца продолжают крепко обвивать последние три сегмента руки противника, отделившаяся плоть была своеобразным чехлом для пятидесяти сантиметрового острого клинка, сделанного из цельной кости.
Саймон целится прямо в туловище Ханивора, как раз в ту область экзоскелета, которая ослаблена ударом. Страх обжигает меня, действуя как стимулятор похлеще адреналина или амфетамина, ускоряя мой мыслительный процесс буквально до световых скоростей. Инстинкт самосохранения берет приоритет над обстоятельностью, я выбрасываю пятое щупальце вниз, понимая, что потеряю его, и не очень-то беспокоюсь на этот счет. Все что угодно, чтобы отвести этот убийственный удар.
Щупальце с силой бьет по клинку, удар настолько мощный, что оно почти разрезается пополам. Вылетает фонтан крови, забрызгивая грудь Турбораптора, как алая бомбочка с краской. Но удар отведен ниже, клинок проделывает дыру в экзоскелете правой ноги Ханивора. Он проходит так глубоко, что алерты предупреждают меня о сквозной ране. Саймон прокручивает лезвие, уничтожая плоть внутри экзоскелета. Опять вспыхивает паутина предупреждений, отчитываясь о разорванных нервных окончаниях и сухожилиях, о закупорке основных артерий. Нога становится довольно бесполезной.
В этот момент я выбрасываю бесполезную часть фейковой руки Турбораптора. Одно из щупалец охватывает основание клинка, сжимаясь в максимально тугой узел, не позволяя лезвию двигаться. Оно все еще внутри меня, но по крайней мере оно не сможет доставить дополнительных хлопот. Наши тела туго сцеплены. Все попытки Турбораптора вырваться из захвата бесполезны.
С осторожностью, граничащей с нежностью, я медленно обвиваю последнее шупальце вокруг головы Турбораптора, старательно избегая его челюстей. Я заканчиваю крепким узлом у основания его рога.
Саймон должно быть сообразил, что я собираюсь сделать. Ноги Турбораптора царапают по залитому кровью полу, неистово пытаясь заставить меня потерять равновесие и завалить нас на пол.
Я начинаю тянуть щупальце, все глубже наматывая его. Голова Турбораптора начинает проворачиваться. Шея борется со мной за каждый сантиметр, напрягая мышечные волокна под чешуей. Все напрасно. Вращение неумолимо.
Девяносто градусов, и зловещие хлопающие звуки начинают вырываться из коренастой шеи. Сто градусов, и между чешуйками начинает просвечивать растянутая кожа. Сто десять градусов, и кожа начинает лопаться. Сто двадцать, и позвоночник ломается с треском оружейного выстрела.
Мое щупальце откручивает голову, триумфально подбрасывает ее в воздух. Она падает в лужу моей крови, скользит по рингу, пока не ударяется в стену, прямо под Саймоном. Он скрючился на краю кресла, обхватив себя за плечи, его всего трясет. Татуировки ярко пылают, как будто прожигают его кожу. Напарники подбегают к нему.
В этот момент я открываю глаза, как раз чтобы увидеть обезглавленное тело Турбораптора, оседающее на пол. Толпа повскакивала со скамеек, танцует, расшатывает хлипкую конструкцию, выкрикивает мое имя. Мое! Частички осыпающейся с панелей крыши ржавчины снегом падают на ринг.
Я встаю, поднимая руки к небу, собирая и признавая поклонение мне. Поцелуи команды жалят мои щеки. Восемнадцать. Восемнадцать побед подряд.
Во всем карнавальном веселье только одна фигура остается неподвижной. Дикко, сидящий на первом ряду, подбородок покоится на серебряном наконечнике трости, мрачно смотрит на груду плоти, лежащей у ног Ханивора.
* * *
Прошло уже три часа, а все продолжают судачить о фальшивой руке Турбораптора. Является ли это нарушением? Не нужно ли нам сделать что-то похожее? Какая тактика лучше всего сработает против такого?
Я пью пиво из вытянутого стакана, позволяя шуму вихрем облетать меня. Мы очутились в пабе под названием "Латчмир", местном модном заведении, с каким-то арт-хаусным театром на втором этаже, куда периодически удалялись космически странные завсегдатаи. Черт знает, что там происходило. Со своего места я видела только двадцать человек, вяло танцующих у противоположного конца барной стойки, музыкальный автомат играет странный индийский акустический металл.
За нашим столом сидят шесть фанатов зверобоя, в глазах играют огоньки от возможности прикоснуться к своему кумиру. Если бы победа не вскружила мне голову, я бы наверно могла смутиться. Пиво и морепродукты текут рекой, все благодаря местному спонсору, следившему за боем у самого ринга, а сейчас занимающимся трущобным туризмом с пышной мадам у барной стойки.
Входит девочка в желтом платье. Одна. Я наблюдаю за тем, как она склоняет голову к официантке, обмениваясь несколькими емкими фразами, в то время, как ее загнанные глаза блуждают по залу. Затем она подходит к музыкальному автомату.
Она с минуту отрешенно смотрит на экран с выбором песен, я подхожу к ней.
