— Ну вот, а ты мне не верил! — торжествующе завопила Улдуз растерянному папаше. — Между прочим, дракон — это его жена. Мог бы, кстати, и меня за него просватать, я тоже хочу женой бога быть!
Боня решил, что он поторопился с выводами по поводу правильности воспитания местных девочек.
— А не боишься, что Света тебя пополам перекусит? Ты ей на один зуб! Или поджарит? У нее знаешь какой огнемет шикарный от природы есть? — Ничего более остроумного в голову Боне не пришло, но и промолчать тоже показалось неуместно.
— Так я на старшую жену и не претендую, — совершенно невозмутимо отреагировала Улдуз. — Только на младшую. Ей же лучше будет. А богу одну жену иметь несолидно, даже если та — дракон!
Боня обалдел и не сразу нашелся, что ответить. Единственное, что утешало, что папа Сартек, кажется, растерялся еще больше. Похоже, его самого спасть надо было.
— Света, хорошо, что ты подошла. — Боня был рад возможности переложить проблему на подругу. — Знакомься, это — верховный шаман хифчаков, хан Сартек-муаллим. Нам с ним о делах поговорить надо. А ты бы пока с Улдуз побеседовала, а то девочка замуж за меня просится, хоть я ей и говорю, что место занято. Только без тяжелых последствий, пожалуйста…
— Эй, а кто вам кумыс подавать будет? — вдруг забеспокоилась Улдуз.
— Ничего, обойдемся. Мне вообще-то ни есть, ни пить необязательно.
— Ладно уж, пойдем, красавица, погуляем, поговорим, — вздохнула Света. — Раз деус сказал, надо слушаться…
Боня решительно взял Сартека под руку и повел его в его же юрту. Тот шел покорно, но явно пребывая в прострации. Барабан, однако, не выпустил, а так и тащил под мышкой.
— А вы пока проследите, чтобы нам никто не мешал, — бросил шаман своим людям.
Внутри юрта оказалась перегорожена пестрой занавеской, делившей пространство в ней примерно пополам. Суфа была прикрыта явно дорогим ковром, поверх которого было накидано множество подушек. Рядом находился низенький столик, заваленный книгами и свитками. У противоположной стены стояло несколько сундуков и сундучков, а также были разбросаны предметы культового реквизита: барабаны и бубны разного размера, опахала, погремушки, посохи. Отдельно стоял кальян.
Глянув на ковер на полу, Боня мысленно вздохнул и стал снимать сапоги. Однако шедший рядом Сартек его примеру не последовал.
— Ноги устали? — участливо спросил он, затем повысил голос: — Эй, ученик! Подай деусу таз для омовения ног.
Проявив хозяйственную заботу о госте, шаман немного пришел в себя, но все равно инициативу в разговоре пришлось брать на себя Боне. Здесь он столкнулся со следующей неожиданной проблемой. Сартек, ранее воспринявший рассказ дочери с недоверием, теперь вдруг разом поверил во все чудеса, да еще и напридумывал то, чего не было. Следствием этого стала, во-первых, уверенность в том, что Боня и так все знает. А во-вторых, что деус немедленно все устроит, накажет тех, кто забыл традиции, и обеспечит народ хифчаков счастливой и праведной жизнью. Сартеку же останется лишь указывать, кого наградить, а кому секир-башка сделать. Такое доверие, конечно, умиляло, но не радовало. К тому же любую информацию Боне приходилось вытягивать буквально клещами.
Понемногу стала проясняться следующая картина. Начали с политики. Великий хан Гулюк был много старше своего брата Сартека. Наследник — Барбэ-бек и верховный шаман были ровесниками, обоим — около сорока, а великому хану — за шестьдесят. Продолжительность жизни у хифчаков, равно как и у их предков — орков, была примерно равна человеческой. Но Гулюк был еще крепок, хоть и ленив. Его основным занятием были пьянки с такими же стариками, как и он сам, а также веселое времяпровождение с женами, состав которых, в отличие от собутыльников, постоянно расширялся и омолаживался. Наследника — старшего сына от человеческой женщины из хумов (тут Боня все вычислил правильно) — ни то ни другое не радовало. Тем более старые пьяницы вовсе не спешили допускать его до дел правления, решая все, даже самые мелкие вопросы, сами. Вот Барбэ-бек и стал потихоньку плести заговор, чтобы взять власть в свои руки.
В военные походы наследник любил ходить еще меньше папаши (тот хоть в молодости попортил изрядно крови соседям), вот и занялся религиозным реформаторством. Тем более Гулюк и к традиционному шамаизму был почти безразличен, а может, просто ни в грош не ставил младшего братишку-шамана.
Потенциальных сторонников новой религии в Улуг-Улусе хватало: почти у каждого хана или бея если не мать, так бабка или хотя бы какая-нибудь из жен была из народа хум. Показная набожность наследника тоже играла свою роль, многие хотели подстраховаться на будущее, поэтому храмы сурового бога хумов росли в городе как грибы.
У Сартека же дела шли совсем плохо. Шаман был начисто лишен харизмы и не пользовался уважением у стариков. Кроме того, он был исключительно честен и врать о том, что ему якобы сказали духи предков, не умел и не пытался. Духи предков, в свою очередь, не спешили с ним говорить. А ведь он ритуалы проводил самым тщательным образом: и в барабан свой стучал, и даже кальян курил.
На последнем откровении подозрительный Боня напрягся и попросил показать шамана, что он курит. Сартек предъявил пачку чего-то мелкого и вонючего, что Боня после тщательного обнюхивания счел обычной махоркой без примесей конопли или мака. «Кажется, таким средством раньше блох выводили, — вспомнил он, — а вот про галлюциногенные эффекты при курении что-то не упоминалось». Сартек признался, что курить не любит, делает это только ради ритуала, да и голова от подобной процедуры часто болит.
В общем, союзничек из верховного шамана получался хиленький, его самого спасать надо было. Но природная честность и готовность смотреть деусу в рот тоже подкупала. То есть, если укрепить его позиции, пакостить за спиной не станет. Но что можно сделать?
Учить шамана применять при проведении ритуалов «запрещенные препараты» Боня не собирался. Тем более, по рассказам Сартека, в храмах бога хумов жгли в курильницах что-то крайне подозрительное, да и с ладаном в единственном храме алов тоже не все ясно было. Да и зачем прибегать к каким-то травам, если магия есть? Вот только сможет ли ею Сартек пользоваться…
Оказалось — полный облом. Верховный шаман ману в упор не видел. Боня мысленно выругался. Улдуз же говорила, что видит, а ее папаша какой-то совсем несчастливый уродился. Придется артефактами обойтись. Надо будет подумать, какие сделать.
Зато изучение шаманского реквизита — погремушек и барабана — Боню приятно удивило. Конечно, к особо древней эпохе они не относились, но следы древнего влияния на них все-таки были. Во-первых, сделаны они были и вправду из золота. Барабан так вообще больше тридцати килограмм весил. Выходит, культ тут раньше изрядным уважением пользовался. Но заинтересовали Боню не килограммы золота (сам может и больше сделать), а нанесенный на боковую поверхность рисунок, который очень напоминал схематическое изображение магем, только не внедренных, а просто выгравированных. Своего рода нерабочий муляж, первоисточник, поди, что-нибудь хитрое делать умел. Конечно, разобрать по стершейся гравировке, какие магемы тут должны быть в оригинале, было не так просто. Еще сложнее — понять, какая программа из этих магем построена. Было над чем поработать.
Боня затребовал барабан себе для изучения и неожиданно получил отказ. То есть деусу, конечно, можно все, но в перерывах между ритуалами, так что получить барабан можно на несколько часов утром и вечером, хотя лучше бы из юрты при этом не выносить. Хорошо хоть погремушку шаман дал без споров (запасные были), на ней тоже что-то нарисовано было. Для начала сойдет.
Насчет «духов предков» Боня особо не беспокоился. В Денае призраков он чуть ли не роту набрал, есть надежда, что и здесь отыщутся, надо будет только по старым кладбищам походить. А вышколить их Света сумеет, у нее это лучше, чем у Бони, получалось.
В результате подобных раздумий Боня попросил верховного шамана сводить его в храм. Тот поначалу весь напрягся, но потом решительно вскочил:
— Хорошо, идем! И да не посмеет никто встать у нас на пути!
Такое напутствие Боне не понравилось, но Сартек ничего больше объяснять не стал. Выйдя из юрты, Боня повертел головой в поисках Светы. Ни ее, ни Улдуз нигде видно не было, зато у входа дежурил эскадрон пикси. На вопрос Бони, где драконша, те отрапортовали, что она пригласила орчанку в гости в шатер.
— И о чем они там так долго беседовать могут? — удивился Боня. — Ладно, не беспокойте их. Ну а вы, первый эскадрон, — на охрану шатра, два других — со мной, для поддержки во время прогулки по городу!
Две дюжины красных мундирчиков пристроились чуть сзади и сбоку от Бони, взяв ПП на изготовку и кидая по сторонам грозные взгляды. Выглядело все это довольно комично, но вот огневая мощь у отряда была нешуточная.
