После странного порыва черного ветра по парку пронеслась волна могильного холода.
— Пе-етька! — прошептал Шурик, скривившись от боли. — Пе-ерестаа-ань!
— Потерпи немного, иначе мне тебя не вытащить, — сказал Смерть.
— Отпусти меня! — Шурик корчился в судорогах. — Твоя сила может убить меня, а ему ничего не сделается. Не волнуйся, я вернусь… наверно.
Увидев, что Шурик действительно загибается, Петя перенаправил поток своей силы — отпустив друга, швырнул облако смерти в того, кто держал Шурика за правую руку.
Облако смерти срикошетило назад. Шурика поглотил разрыв в реальности, а на Петьку обрушилось его же облако.
Когда Ангел Смерти пришел в себя, то обнаружил, что его недолгий полет по парку был остановлен фонарным столбом. Спина болела от удара об столб.
— Ну, хорошо, хоть не в помойке оказался, — пробормотал Смерть, отклеиваясь от столба.
Повелитель Травы и Темный Созерцатель
Шурик никак не мог собраться с мыслями — сильно кружилась голова. Наконец, его сознание зацепилось за звук — сухой, почти металлический смех. На этот нечеловеческий смех постепенно нанизывались другие объекты реальности: сначала широкое лицо с тяжелой нижней челюстью, затем тело мужчины атлетического сложения в бесцветной серо-зеленой одежде… И наконец, пришло осознание, что это и есть дядя Сэм.
Подавив приступ омерзения, Шурик осмотрелся. Он был в каком-то подвале с кирпичными стенами, освещенным двумя тусклыми лампочками. И самое интересное: Шурик левитировал. То есть, его ноги не касались земли. Его руки не были связаны. Он был совершенно свободен — по крайней мере, так ему показалось. Естественно, он тут же решил проверить степень своей свободы, но был крайне разочарован. У Повелителя Травы не было никакой возможности пошевелиться. Дядя Сэм поймал его в некое силовое поле и подвесил в этом подвале. Вниз головой.
Да, теперь Шурик окончательно сообразил, что же было «не так» с реальностью. Все было вверх ногами. Значит, либо мир перевернулся, либо он, Шурик, просто висит вниз головой. Или то и другое…
— М-да, а вроде грибов сегодня не ел, — пробормотал Шурик, осматривая свою нематериальную тюрьму. — Да и траву не курил…
Дядя Сэм неожиданно перестал смеяться.
— Ну, что за молодежь пошла, — с укором произнес он. — Совсем не можете жить без алкоголя и наркотиков. Как не люди вовсе.
— Это как посмотреть, — пробормотал Шурик, пытаясь приспособиться к своему новому положению.
В сознание обкуренного мага лезли мысли о вампирах и Пелевине. Простая логическая цепочка: «А чего это я вниз головой? — Вниз головой висят вампиры — „Ампир В“ — Пелевин — чистяк».
Поэтому Шурик выдал фразу, которая сбила дядю Сэма с толку:
— Вообще-то, по мнению Виктора Олеговича, самым сильным наркотиком является «чистяк» — трезвый, дисциплинированный образ жизни.
Семен Герасимов думал секунд сорок пять. Книги Пелевина он никогда не читал, поэтому долго пытался сообразить, кто есть Виктор Олегович. Так и не понял. Поэтому даже перевернул Шурика в нормальное положение.
— Ну что ж, — начал дядя Сэм. — Полагаю, ты не знаешь, где мы?
Шурик попытался пожать плечами. Дохлый номер.
— Это подземелье в районе завода «Серп и молот», у меня тут несколько VIP-комнат. Я привел тебя сюда, потому что здесь мы в спокойной обстановке сможем обсудить все наши разногласия, — улыбнулся дядя Сэм.
Шурик попытался дернуться, но силовое поле держало его крепко.
— Я сильнее тебя, — продолжал улыбаться дядя Сэм. — И чтобы ты это понял, я могу снова перевернуть тебя вверх ногами, если тебе понравилось так висеть. Так что, будешь еще дергаться?
— Нет, — сказал Шурик. — Так и быть, говори, что хотел.
— Беседа будет долгой, поэтому я присяду, — дядя Сэм материализовал неудобный стул и развалился на нем в странной позе.
— Я вас очень внимательно слушаю, — язвительно произнес Шурик.
— А знаешь, ты талантлив, — вздохнул Сэм. — Есть в тебе что-то такое, чего я сразу как-то и не разглядел. Ведь опасность-то исходила от тебя, а я, как дурак, спутался. Решил, что угроза исходила от твоего папаши. Да, теперь понимаю, что надо было все сделать иначе. Надо было с самого начала пудрить мозги ему и тебе, чтобы ты вырос и стал моим учеником.
Шурик прорычал что-то нечленораздельное.
— Да, все мы ошибаемся, — снова вздохнул Сэм. — И я не исключение. Хорошо. Какой смысл обсуждать то, что было упущено. Мне гораздо интереснее то, что будет дальше. Итак, Шурик, я сделаю тебе деловое предложение.
— Поражаюсь твоей наглости, Сеня, — вздохнул Шурик. — Ну, какое предложение ты можешь мне сделать?
— Ты ведь уже понял, что я сильнее тебя? — спросил Сэм. — Вижу, что понял.
— Я всегда это знал, — кивнул Шурик. — Я знал, что ты сильнее меня.
— И все равно бросил мне вызов? — удивился Сэм. — Невероятно смело и очень глупо.
— Знаю, — кивнул Шурик.
— Не понимаю, на что ты надеялся? — пробормотал Сэм. — Объясни.
Астральная волна боли, которую дядя Сэм пропустил сквозь Шурика, действовала лучше любой сыворотки правды.
— У меня есть друзья, — процедил Шурик сквозь зубы против своей воли.
— Друзья! — хохотнул Сэм. — Понятно. Гималайский и его лавочка. Ой, эта повальная человеческая глупость даже способна меня рассмешить! Все ваши магические уловки мне что комариные укусы!
Ухмыльнувшись, дядя Сэм успокоился и вернулся в свое обычное безэмоциональное состояние.
— В этой жизни я развязал две войны, — продолжал Сэм. — Спровоцировал бесчисленное количество бандитских разборок. Так организовал передел собственности, что экономикой в этом регионе мира управляют мои марионетки. И я, как добрый господин, позволяю им играть в эти игрушки. Живу на скромную зарплату, езжу на метро, у меня даже парадного смокинга нет. Все, что мне надо, — это выходить утром на улицу и видеть, что мир именно такой, каким я и хотел его видеть. Ты меня понимаешь?
— Я хочу того же самого, — усмехнулся Шурик. — Но при одном условии — чтобы в мире никогда не было тебя!
— Фи, как грубо, — вздохнул дядя Сэм. — Мне надоело играть в эти игры еще в то время, когда я был тем, кого вы называете Дракулой. Я убивал людей — просто так, без причины, от скуки. В конце концов, убийства и пытки мне наскучили. Я уже знаю, как кричит человек, когда ему вырезают сердце. Знаю, как люди вопят, когда им тянут жилы. Это так скучно. Гораздо интереснее сделать так, чтобы человек всю свою жизнь, все эти… допустим, семьдесят лет, прожил в полном хаосе и бессмысленности, не понимая, для чего он каждое утро просыпается и вкалывает, как проклятый, ненавидя себя и боясь покончить с собой. Согласись, это так забавно! Наблюдать, как они превращают свою жизнь в чистое страдание, а потом начинают злиться. И не находя виноватого, вымещают свой гнев на своих родных и близких, чтобы затем раскаиваться, просить у них прощения и чувствовать себя еще большей тварью, чем раньше. Ну, согласись же, что это великолепный спектакль! Лучше, чем сериал «Lost».
— Ты больной! — воскликнул Шурик.
— Но разве тебе никогда не хотелось быть на моем месте и наслаждаться этим зрелищем? — спросил Сэм.
Шурик надолго задумался. Наконец сдержанно кивнул:
— Да. Иногда мне этого хотелось. Но только затем, чтобы отомстить тебе за то, как ты испортил мне жизнь.
— Классная отговорка! — расхохотался Сэм. — Думаю, даже ты сам в это веришь. О, мы как раз подошли к сути моего делового предложения!
— Ты предложишь мне самому спрыгнуть с Останкинской телебашни? — рассмеялся Шурик.
— Ну что ты, — улыбнулся Сэм. — Идея, конечно, хорошая, но ты достоин большего, и ты это знаешь. Я предлагаю тебе стать моим учеником. Я ведь уже старею, и кто-то должен занять мое место. Я покажу тебе такие магические приемы, каких никогда не знали ни Гималайский, ни твой дедушка. Представь, как это почетно — быть учеником самого Дракулы? А через несколько лет ты сможешь занять мое место и продолжишь мое дело. Все будут в выигрыше — я получу преемника, ты получишь силу, а люди… это стадо баранов получит по заслугам. Ты согласен?
— Ты невероятно глуп, Сэм, если решил, что можешь подкупить меня этим, — усмехнулся Шурик. — Ну, подумай сам, где тут логика? Если мы сразимся с тобой, я могу проиграть. Тогда ты засунешь меня в такое дерьмо, из которого я не выберусь очень долго, возможно, целую вечность. Но когда выберусь, то снова брошу тебе вызов. И если проиграю, все повторится снова. Однажды ты устанешь, ослабеешь — тогда я, наконец, тебя сделаю. И получу твою власть. А если я выиграю прямо сейчас, то опять же получу твою власть. И безграничные возможности для самосовершенствования, саморазвития и так далее. И я смогу сам завладеть всем тем, что ты мне предлагаешь. Сейчас или через тысячу лет — какая разница?
