Далее оказалось, что полностью разумной была только эта живая душа. Она была единственной, которую господа оставили в подземелье. А далее именно этот неупокоенный призывал ментально других. И вот с них-то уже не получалось создание полноценных стражей. Это были полуразумные вечноголодные сущности, которые поглощали бы все живое, если бы не главный неупокоенный. На вопрос: «Почему так получилось?» — он ответил, что ритуал получения полноценного стража иной, но здесь господа преследовали другие цели, поэтому и оставили его, главного стража.
Джильда поинтересовалась как долго функционирует этото конвейер передачи и сбора энергии. Неупокоенный ей ответил, что по временным меркам этого мира около полутора лет. Девушка сразу соотнесла появление магов отщепенцев в окрестностях Маритэна и активизацию этой звезды. Единственное что оставалось неясно — кто ее активировал и создал первого, главного стража, который сейчас сопровождал их к центру катакомб. До конца Джиль ему не верила, но он сказал что расскажет ей ритуал освобождения, так что выбора не было. Надо было идти и хотя бы попробовать освободить кого-нибудь.
Наконец они зашли в довольно большой для подземелья зал, в центре которого была расположена семилучевая звезда. Джильда всегда интересовалась запрещенной семилучевкой — уж слишком многофункциональной она была. Она подошла чертежу и вгляделась в знаки и руны, которые были вписаны в лучи и окружали рисунок по кругу. Большинство магических знаков было ей знакомо, но в таких связках она их нигде не видела.
— Надо наполнить круговой контур кровью, — прошелестело в ее голове, — и представить что ты развеиваешь живые души на энергию.
— А нельзя отправить их на перерождение?
— Все в твоих руках, я не имею права указывать госпоже. Тем более, что мы все равно превратились бы в энергию в этой звезде.
— Откуда ты об этом знаешь? — озадаченно спросила Джильда.
— Не знаю, просто уверенность, — шелест в ответ.
— А ты? Что хочешь ты?
— Спасибо, что спросила, госпожа, — прозвучал в ее голове ответ, — я хочу вернуть память, хотя бы перед тем, как ты будешь развеивать меня.
— А ты что, не хочешь переродится?
— Госпожа, я не помню кем я был, кто я? Я не знаю хочу ли я перерождения. Я знаю только одно — здесь я не по своей воле, но почему меня оставили здесь? Может я был преступником?
— А может ты хотел узнать правду? А может ты хотел добиться справедливости? Почему ты считаешь себя виноватым? — Джильда перебила голос в голове.
— Ты достойная девушка, — опять невесомый шелест, — в любом случае, пока не высохнет кровь в круге, окружающем звезду, ты можешь желать всего что хочешь и твои мысли будут исполняться.
— Хорошо, вначале я верну тебе память. Но сначала я хочу видеть тех, кто пойдет на перерождение.
— Перейди на ментальное зрение, можешь не эномить магию и потушить эти фонарики. Они все уже здесь, подтянулись вслед за нами, пока мы шли по катакомбам. Не пугайся, они все под моим контролем. Поэтому я прошу сначала их отправить за пределы мира или развеять, на твое усмотрение, госпожа. Если они вырвутся из-под контроля, я не поручусь за ваши жизни. Но господа планировали их именно развеять.
Джильда перешла на ментальное зрение и ее окатило волной первобытного ужаса. Ей стало понятно о чем говорил страж. Все, кого смогли приманить ментальным зовом, были поражены какими-то пороками — жадность, похоть, нажива. Эти бывшие люди и нелюди уже были разъедены негативом в живом состоянии, а став недоделанными стражами — утратили свою разумную сущность, сохранив только инстинкты. Здесь некого было отправлять на перерождение, так как не было душ, только энергетические слепки с того что когда-то было душой.
Бессмысленно желать перерождения тому, кто никогда уже не сможет переродиться. Единственным, полностью сохранившим свой облик, был главный страж, от которого тянулись нити управления энергией ко всем остальным.
— Вижу что ты поняла меня госпожа и приняла решение, — отозвался в ее голове голос, — представь что было бы если бы они вырвались на свободу из катакомб. Мне все тяжелее их удерживать здесь, их стало слишком много.
— Но почему ты приманивал дальше? — возмутилась Джильда.
— Не злитесь, госпожа, мне больно! Я подчинен и не могу ослушаться прямого волеизъявления. К тому же здесь я их удерживаю по своему желанию, на это приказа не было. Господа хотели чтобы они свободно перемещались, только не уточнили где свободно, — в шелесте голоса промелькнула толика злорадства.
Джильда опять обмерла только представив что могли бы натворить эти полуразумные твари, со всеми свойствами стражей.
— Рен что ты думаешь? — впервые за все время Джильда обратилась к мужу.
— Полностью согласен с ним, развеивать надо немедленно, только спроси можно ли моей кровью наполнять круг? Ты сильнее, ты сможешь защитить нас обоих в случае какой-нибудь неприятности. Может достаточно будет нескольких капель твоей крови для получения управления звездой? — ответил Ренек, — да и в случае энергетического обессиливания мой баланс восполнить проще.
Вампир не стал уточнять способ восполнения энергии, Джиль и так все поняла.
Мысленно девушка изложила свои мысли неупокоенному, тот на мгновенье задумался.
— Такого еще не было в магической практике, но попробовать стоит. Во всяком случае у истинных половинок одна жизнь на двоих, так что вполне возможно что получится. Да и узнаем мы это сразу — круг должен вспыхнуть, — прошелестел в ответ призрак.
Из-за голенища легкого походного сапожка вампир достал свой любимый кинжал, с которым никогда не расставался и полоснул по запястьям, направив струю крови четко в узенькую канавку, которая и представляла собой круг опоясывающий звезду. Некоторое время спустя Джильда взяла у него нож и тоже полоснула по одному из своих запястий. Главный страж оказался прав — крови потребовалось совсем немного, вампир даже головокружения не почувствовал, что уж тут о девушке говорить, если у нее ранка заросла менее чем за минуту.
Когда кровь в круге соединилась в один ручеек — она засияла. Вампир сразу закрыл свои раны, рана Джильды закрылась еще раньше. Потоки света поползли по всему чертежу и чем больше они охватывали его — тем сильнее в Джильде росло чувство всемогущества, эйфории от вседозволенности.
— Пора, госпожа, — прозвучал в ее голове голос неупокоенного, и девушка выпала в реальность из непонятного состояния.
Она оглядела эти уродливые морды существ, которые ее окружали и тянули к ней и вампиру призрачные руки. Светящиеся поводки энергии, на которых их держал главный страж, уже истончились до предела и Джильде показалось что одна из тварей дотягивается до Ренека. В то же мгновенье ее обуял не страх, а злость! Желание защитить свою половинку зашкаливало и она просто представила как все эти рукотворные монстры развеиваются в прах.
Сразу все кругом оказалось припорошено непонятно откуда взявшейся пылью.
— Скорее, госпожа, круг тухнет, если вы не освободите меня, я буду опять их создавать — голос в голове уже практически кричал.
Джильда глянула на оставшегося стража и вдруг увидела, что он весь опутан, словно паутиной, грязными черными нитями запрещенного волшебства. Эти нити выпивали из него светящуюся, внутри неупокоенного, чистую душу. Настоящую душу существа, которое не замарало ее подлостью, жадностью, никакой чернотой. И с последними сполохами затухающего круга Джильда отчаянно захотела увидеть ее, эту душу, такой какая она есть! Без уродующих ее нитей подчинения, присосок энергетического вампиризма. Во всем блеске и красоте благородства, которое было ей присуще.
Свет этой души манил ее, словно огонек родного дома, которого у подкидыша не могло быть, он обещал тепло, семейный уют, любовь родителей. Все то, чего Джильда была лишена по праву рождения!
Она очень любила Лаилельса, приемный отец обожал ее, но девушка видела насколько они разные и прекрасно понимала, что сколько она ни проживет, архимаг все равно переживет ее. Очень часто она представляла своих родителей, пыталась найти и оправдать причины, побудившие их бросить ее. Но все эти переживания отошли в прошлое и Джильда запретила себе не то что думать — даже вспоминать о них. И вот, увидев эту душу, казалось бы монстра, неупокоенного, стража, все спрятанное в душе проснулось, всколыхнулось и поглотило ее.
Джильда не замечала как по ее щекам потоком бегут слезы, которые Ренек едва успевал вытирать, ее собственная душа рыдала кровавыми слезами, а вампир ничего не мог сделать. Он только старался облегчить ей эту боль нежно обняв ее и отвернув в сторону ее голову от затухающей звезды.
Свет звездной пентаграммы потух, на пещеру опустилась темнота, но вдруг подземелье осветилось ярко сияющей фигурой мужчины. Вернее светом живой души, которая ранее была мужчиной.
