Алеандр между тем перестала вопить, перейдя на тихий скулёж и какое‑то уж совершенно несчастное подвывание.
— Та-а-ан, Таночка, — дрожащим голоском заканючила травница, пытаясь выпутать пальцы из намертво сбившихся волос, — спаса — а-ай.
Рассерженная такой побудкой Яританна с воодушевлением схватилась за серп и с гаденькой ухмылочкой во все клыки направилась к пленнице. Парадоксально, но именно сейчас она была как нельзя более расположена предварить в действительность свои вечные угрозы. Возле самой Эл, грязной, ободранной и лохматой, Танка остановилась не в силах сделать решающий замах при взгляде на несчастную мордашку травницы. В глазах жертвы стояли искренние слёзы, а губа начала подрагивать: суровая реальность ударила несчастную травницу по самому дорогому — косе.
Чаронит тяжело вздохнула, опустила грозное орудие взлома и ловко запустила свои пальцы в жуткий ворох:
— Эл, будь умницей повторяй за мной: Я…
— Я… — без особого энтузиазма, но вполне доброжелательно повторила девушка, лишь бы отвлечься от страха, что вместе с венком окажется выдрана половина волос.
— …клянусь…
— …клянусь…
— …перестать…
— … перестать…
— …бухать…
— …бу… Танка!?! — травница вывернулась и с чувством пихнула товарку, повалив на землю. — Я не бухаю!
— Да-а? — ехидненько поинтересовалась блондинка, потирая ушибленный копчик и возвращаясь к предыдущему занятию. — А как же ты, красота моя неописуемая, назовёшь наш вчерашний променад в исподнем и гербарии? Неужели деянием велико мудрым с коварным расчётом похитить с постоялого двора простынь и сельхозинвентарь? Уважаю. Тогда бы уж сразу в маскировке под кикимор шли, чтоб, так сказать, всю кассу приволочь. Нет! Эта была чудная акция по добровольному закланию в честь избавления от заклятья кучки чернокнижников — имбецилов! Конечно, а я‑то, глупая, всё сомневалась, в чём скрывается глубокий ритуальный подтекст именно такой формы одежды! Конечно! Мы заранее отдаём почести Среднице, на случай, если до неё просто не доживём такими темпами…
— Не утрируй! — жалобно вякнула пристыженная девушка и тут же зашипела от боли.
Танка высвободила тонкую и уже безбожно лысую веточку жимолости из каштановой гривы и отбросила в кусты, со всей педантичностью принимаясь за новую прядь.
— Ну что ты! — низкий голос сладко вибрировал, и становилось понятно, как девушке удаётся уболтать даже самого занудного призрака. — Какое утрирование! Я же только строю предположения и пытаюсь постигнуть всю глубину твоей необъятной мудрости. Должно же быть какое‑то сакральное значение у этого эпического похода…
— Чего же ты в него отправилась, раз такая рассудительная? — зло скосилась Алеандр.
— Не чего же, а кого же. Улавливаешь разницу?
Неприятная, немного гнетущая тишина на поляне, поглотила, казалось, даже несмелые звуки берёзовой рощицы. Возможно, из этого затишья вполне могла родиться приличная потасовка, если бы обе подмастерья не были порядком измождены вчерашними метаниями и приключениями. Вместо этого Яританна в последний раз рванула на себя демонскую конструкцию и протянула травнице остов злосчастного венка с редкими листочками, вялыми цветами и беспорядочно торчащими подозрительно знакомыми волосами.
— Только одно объясни, — тяжело, но вполне миролюбиво вздохнула духовник, передёргивая облезлыми плечами, — зачем тебе всё это сдалось?
Травница, и без того склонная к самокопанию, потупилась и швырнула венок в обгоревший котлован:
— Я же была дочкой управляющего, меня на такие сборища приглашать всегда стеснялись. А так хотелось. Знаешь, образ детства без этого какой‑то незавершённый получается. Хочется верить, что вот так споёшь, спляшешь и обязательно встретишь суженного…
— Н-да-а-а, допустим, суженый есть — Танка выразительно глянула на пациента и задорно подмигнула совсем раскисшей приятельнице. — Как делить будем?
Травница вымучила из себя улыбку:
— Тебе — вершки, мне — корешки?
— Не-а! Лучше, тебе — организм на опыты, мне — содержание на приданое!
Собирали вещи уже в более дружелюбной обстановке. По негласному договору события совместного похода на вечерину решили больше не обсуждать к великой радости обеих. Алеандр и без того чувствовала себя подавленной из‑за срыва задания группе собратьев по несчастью, такого серьёзного ранения Важича и, возможно, другого членовредительства среди молодых людей. Яританна очень уж не хотела объяснять впечатлительной и порой до противного честной товарке исчезновение урочища. То, что его обнаружат, она не сомневалась ни на мгновенье, но надеялась к тому времени быть как можно дальше от Станишек.
Всегда аккуратно уложенные пожитки духовника от экстремальной транспортировки практически не пострадали, если не считать безбожно помятого и слегка припорошённого травяной трухой и побелкой платья. Напялив его и ловко стянув чужим шнурком испоганенные волосы, Яританна Чаронит мысленно прокляла антигуманные условия передвижения и третью ночь без нормальной подушки, но была вполне готова к пути. Значительно печальнее ситуация обстояла на травницком поприще. Протираться песком засохшие в корку колбы не желали. Резерв трещал, скрипел, но снова манипулировать водой не позволял. Коробки, банки и мешочки каким‑то невообразимым путём постоянно выскальзывали из сумки и оказывались в самых необычных местах, в то время как помешаться в свои родные ячейки не желали совершенно. Немногочисленная одежда оказалась качественно перепачкана травой, землёй и местами кровью. Гребешок при первой же попытке разодрать колтун со звонким треньком лишился двух зубьев и был нещадно, хоть и торопливо, проклят. Целый ворох чужого тряпья всё время крутился под ногами. Кострище всегда оказывалось на пути. Обувь не находилась. Лента для волос рвалась. Одним словом, проходили привычные травницкие сборы.
Меланхолично следившая за ними духовник только успевала подсовывать необходимые вещи, да прикрывать руками голову Важича, когда Эл пролетала поблизости. Когда же с упаковкой двух сумок было покончено, солнце основательно приблизилось к обеду.
— С этим что делать будем? — хмуро кивнула на распластанного по земле мужчину Танка, ощущая, как разыгравшийся голод нашёптывает крамольные, но очень плотоядные мысли.
— Себе оставим? — хлопнула глазками травница, вспомнив, как упрашивала маму за каждого приблудного щенка или котёнка.
— Не дурачься.
— Ладно. Что предлагаешь? Доставить его в Станишки или позвать кого‑нибудь оттуда проблематично и грозит неприятными встречами. Представь, как нам там обрадуются. Твои вопли в постоялом дворе полсела слышало. Сама понимаешь, что расцветка у тебя памятная — вмиг узнают и за вчерашнее веселье такой штраф вкатают, что в жизнь не откупимся. Да и не верится как‑то, что у них есть целитель нужного уровня. Я же только по эту сторону грани помогла остаться, а ему ещё зацепиться нужно и в форму прийти. Глянь, он же страшный, как твой клиент!
Важич был плох, но, на взгляд духовника, ещё слишком бодренький, чтобы упокаивать с чистой совестью.
— Мг, — блондинка цинично примерилась к высоким, крепким профессиональным ботинкам на грубой рифлёной подошве, которые были явно на три размера большими, но удивительно удобными в сравнении с тоненькими босоножками. — Мне, конечно, жалко местных жителей, но не оставаться же возле него верными псами с молитвой на устах, о падающих с неба, аки градины, лекарях и травниках. Сами мы едой не разживёмся, грабить в этой глухомани некого, а мы и без того из графика прилично выбились. Не рукоположением же нам его лечить. У тебя уже сумка ополовинена, а до Смиргорода ещё топать и топать.
— Да и лекари в Смиргороде, признай, не ахти. Все поразъезжались, когда нового градоправителя назначили из княжих лизоблюдов. Надо бы его в Новокривье или лучше сразу в Чижиный бор перебросить. Эх, тут же растрясти недолго… Танка!!! — возмущённо заорала травница, обратив внимание на манипуляции подруги с непробиваемыми чародейскими сапогами. — А ну положь на место! На кой тебе его ношеная обувка сдалась? Ещё грибок, какой подхватишь!
— Лучше уж ботулизм? — Танка обиженно продемонстрировала оцарапанную грязную ступню, но ботинок вернула на прежнее место, даже шнурки затянула. — Ему‑то зачем, лежачему? Хотя… Эл? Это чудо целительской мысли самостоятельно идти может?
Травница склонилась над недвижимым телом, поводила руками и нахмурилась:
— Теоретически, да. Я вчера никаких серьёзных повреждений на нижних конечностях не заметила. Синяки и ушибы не в счёт. Позвоночник цел и, судя по зрачкам, сотрясения не было. Вот только почему он в себя не приходит? Дыхание чёткое, пульс нормальный. Должен был очухаться, гадёныш.
