Сама Глори сжевала лишь половинку булочки с джемом да выпила кружку горячего шоколада, а теперь с улыбкой наблюдала, как я лихо приканчиваю остальное. И все же, несмотря на эту улыбку, на расслабленную позу и беззаботное болтание ножкой, я был уверен, что с ней что-то не так.
— Дом в порядке? — на всякий случай поинтересовался я. Кто бы знал, каких трудов мне стоило уговорить ее отпустить к Филу меня одного! Перепробовав все аргументы, я задействовал последний и предложил ребятам проведать наше гнездышко. Кто знает, когда нам вновь доведется оказаться поблизости? И доведется ли вообще?..
— В полнейшем, — ответила на мой вопрос Глори. — Заклятия Нотуса в полном порядке, Черч с Полом тоже приглядывают…
— Тогда что тебя так беспокоит?
— Меня?
— Ну не меня же! Извини, дорогая, но у тебя такой вид, будто ты сидишь на безобразе и при этом пытаешься показать, что тебе чудо как удобно!
Жена попыталась наградить меня легким подзатыльником. Я попытался перехватить ее руку. Несколько секунд шутливой борьбы завершились, как я и планировал, тем, что со своего стула Глори переместилась ко мне на колени.
— Нахал! — ласково взъерошила она мне волосы, когда я оторвался от ее губ.
— Но ты же меня все равно любишь?
— Мог бы и не спрашивать. И вообще, это мне положено напрашиваться на ласковые слова и комплименты!
— Как только скажешь, в чем дело, я наговорю тебе целую кучу.
— Вы просто вымогатель, сударь!
— Взаимно, сударыня!
Глори не удержалась и прыснула в кулак:
— О боги! Посмотрел бы на нас кто-нибудь со стороны…
— Мы в качестве наблюдателей сойдем?
О, уже нагулялись!
Что интересно, наши друзья, хоть и улыбались, но выглядели такими же взволнованными, как и Глори. Римбольд даже не попытался стянуть со стола что-нибудь вкусненькое. Это еще раз подчеркивало тот факт, что эта троица устроила за моей спиной какой-то заговор.
— Ты проверяла? — с порога спросил гном.
— Нет. Вас ждала. Как все прошло?
— Нормально. Мы стали богаче на четыре с половиной тысячи, — ответил Бон, помахав в воздухе сложенной вдвое бумажкой. — Ну что, пойдем смотреть?
— Никуда вы не пойдете, — категорически заявил я, — пока кто-нибудь мне не объяснит, что здесь происходит!
— Ты что, так ему и не сказала? Глори покачала головой.
— Не сказала о чем?!
— Понимаешь, мы не были уверены, что ты одобришь эту идею…
— …ведь ты так к нему привязался…
— …а стопроцентных гарантий у нас не было…
— Какую идею? К кому привязался? Каких гарантий? Вы что, нормально говорить разучились?!
Вместо ответа жена распахнула одежный шкаф и отошла в сторону.
— Есть!
— Получилось!
— Ай да мы!
Три восторженных вопля слились в один, а потом Глори, Бон и Римбольд взялись за руки и принялись отплясывать какой-то безумный танец. А я, дурак дураком, стоял и тупо пялился в недра шкафа. На крючке рядышком висели двое ножен. Первые — мои, из простой черной кожи со скромными бронзовыми накладками, были пусты. Зато во вторых — вовсе не тех, что я вчера сюда повесил, хотя и ничуть не менее роскошных: отделка мехом архимыши, множество искрящихся самоцветов — покачивался варварски роскошный кривой двуручник, и самый крупный из всех виденных мной турмалинов насмешливо подмигивал с его навершия.
— И что это значит?
— Это значит, — погладила меня по плечу Глори, — что у Шлемы опять есть меч. А у тебя, бедный мой муж, опять нет…
В которой мы прикидываемся магами и демонами, злодейски похищаем Великого Шлему, а также узнаем о том, как поссорились и помирились две великие волшебницы
Вот за что я действительно благодарен Стефании, так это за то, что она не заставила нас своими силами добираться из Хойры в Накий Халифат. Видимо, магесса вполне здраво рассудила, что удачное завершение столь долгого вояжа весьма сомнительно, а потому решила подстраховаться. Раздавив шарик с наведенным порталом, мы мигом очутились в Варракеше, в каком-то глухом переулке. К нашему счастью, совершенно безлюдном. Впрочем, ближе к рассвету это немудрено.
— О боги! Что это?
Ан нет! Не совершенно. Я совсем забыл, что это добропорядочные граждане по ночам спят, а вот те, кому наличность в чужом кошельке покоя не дает, — совсем наоборот. Как раз на пару таких любителей перераспределения частной собственности мы и напоролись. Готов спорить, что вид возникшего из воздуха сияющего портача, из которого появились три человека, гном и четыре драконозавра, не оставил их равнодушными. По крайней мере, ножи они выхватили мигом, а один открыл шторки потайного фонаря и поднял его повыше:
— Вы кто такие?
— А по нам не видно? — ухмыльнулся Бон, продемонстрировав фокус с появляющейся из ниоткуда и в никуда исчезающей монетой. — Маги мы, сынок.
То, что «сынок» был старше его минимум вдвое, нахала нисколько не волновало.
— Маги? — недоверчиво протянул грабитель. — С каких это пор маги шляются ночью по бедняцким кварталам?
Второй тут же дернул его за рукав и громко зашептал:
— Заткнись! Слыхал, что с Лысым Алимом стало?
— Нет.
— Шел он вечерком домой, трезвый, что удивительно, никого не трогал, что еще удивительнее, — и тут появляется такая же светящаяся штука, а из нее вываливается мужик вроде этого, — кивок в мою сторону, — только голый.
— Как голый?
— Так. Ни чалмы, ни халата, ни шаровар. Одни волосы на груди. Встает он, поднимает Лысого одной рукой за шиворот…
— Лысого Алима? Одной рукой? Врешь!
— Чтоб мне сдохнуть! Поднимает, да и говорит: «Мне нужна твоя одежда».
— И он дал?
— А ты бы на его месте не дал?!
— И что Алим?
— Все Алим. Нет больше Алима. Сидит в приюте для придурков, слюни пускает и бормочет: «Будущее не определено!»
Да, веселые дела творятся в Варракеше. Интересно, тот маг что, прямо из бани на улицу телепортировался?..
Оставив приятеля переваривать полученную информацию, рассказчик изобразил раболепный поклон и залебезил:
— Смиренно молим сиятельных господ не гневаться на скудоумных. Мы сейчас избавим вас от своего назойливого присутствия! У вас, должно быть, дела…
— Это точно, — кивнул Бон. — Вот как проводите нас к дворцу градоначальника, так сразу и избавите.
— К дворцу?
По гримасе грабителя стало ясно, что названный парнем маршрут явно не входит в число его любимых, что, в общем, не странно…
— Ага. Нас там друг ждет, тоже маг. Великий Шлема зовут. Слыхал?
— Это который Мусорных демонов заклинает?
— Точно. Мы их тоже заклинаем, только немного по-другому. Вот, приехали, так сказать, опытом поделиться, о неопределенном будущем побеседовать. Правда, Сэд?..
К нашему облегчению, Великий Шлема в то утро маялся бессонницей и отправился заклинать Мусорных демонов несколько раньше обычного. Подождав каких-нибудь полчаса, мы увидели вдалеке знакомый паланкин, а еще через десять минут уже выслушивали восторженные приветствия лепрехуна. Счастье его не омрачило даже ворчание гнома по поводу того, что из-за всяких там паршивых башмачников и их не менее паршивых железяк он, Римбольд, скоро ноги протянет от голода. Более того, благодарный Шлема распорядился доставить в его комнаты столько восточных деликатесов, что следующие полчаса наш бородатый друг молчал, как покойник, — с набитым ртом не очень-то позанудствуешь. Внакладе остался разве что Бон — должен же был кто-нибудь остаться на улице с драконозаврами.
Впрочем, сам Шлема оценить по достоинству кулинарное изобилие не смог: едва дождавшись, пока слуги, доставившие завтрак, отправятся восвояси, он торопливо сдернул со стены небольшой гобелен. На освободившийся гвоздь были повешены ножны от меча, а сам меч завернут все в тот же гобелен.
— Я мигом! — Крик лепрехуна еще висел в воздухе, а самого его уж и след простыл.
Не спеша закончив завтрак, мы расселись полукругом и уставились на стену. Ждать пришлось недолго. Неожиданно ножны замерцали, подернулись рябью, как отражение в потревоженном пруду, на несколько секунд исчезли и — пожалуйста! Гвоздь не выдержал, и тяжелый эспадон с грохотом сверзился на пол.
— Представляю, как этот замухрышка будет таскать за собой подобную оглоблю, — фыркнул Римбольд, с трудом поднимая почти двухметровый меч. Мы с Глори переглянулись и прыснули: наш гном был ниже лепрехуна на целую ладонь.
Минут через десять в комнату влетел Шлема, за которым выступал слуга, тащивший мешок размером вполовину хозяина.
— Где мой меч?! — воскликнул он, недоуменно глядя на оставшуюся от гвоздя дырку в стене.
— На столе, — проворчал Римбольд. — И имей в виду: как ты его будешь транспортировать — исключительно твои трудности.
