Тиффани перевела дыхание.
— Знаешь, кто-нибудь другой на твоем месте мог бы и испугаться, — раздался голос у нее за спиной.
Она не стала оборачиваться сразу. Сначала сказала: «Добрый день, матушка Ветровоск» — и только потом повернулась.
— А вы когда-нибудь так делали? — спросила она, пьяная от восторга.
— Невежливо начинать беседу с расспросов. Пойдем-ка лучше в дом да выпьем чаю, — сказала матушка Ветровоск.
Внутри дом выглядел так, будто там никто и не жил. У очага расположились два кресла, одно из них — кресло-качалка. Два стула у стола тоже качались, потому что пол был неровный. Буфет у стены, коврик на полу перед огромным камином. В углу — метла, а рядом — нечто загадочное и остроконечное, под покрывалом. Узкая и темная лестница наверх. И все. Ничего блестящего, ничего нового и ничего сверх необходимого.
— Чему я обязана удовольствием видеть тебя в гостях? — спросила матушка Ветровоск.
Она сняла с крюка над огнем закопченный до черноты чайник и наполнила такой же черный заварочный чайничек.
Тиффани развязала мешок, который принесла с собой.
— Я пришла вернуть вашу шляпу, — сказала она.
— А-а, — сказала матушка. — Решила, значит, вернуть? А почему?
— Потому что она ваша, — ответила Тиффани, аккуратно положив шляпу на стол. — Но спасибо, что дали поносить.
— Осмелюсь предположить, многие молодые ведьмы отдали бы свои передние зубы за мою старую шляпу. — Матушка взяла потрепанную шляпу со стола.
— Это правда, — подтвердила Тиффани. Она не стала добавлять: «Они бы и клыки отдали заодно», а добавила другое: — Но мне кажется, каждая ведьма сама должна найти свою шляпу. Ту, которая ей подходит.
— Я вижу, твоя нынешняя куплена в лавке. «Небоскреб» их вроде зовут, — заметила матушка. — Со звездочками, — добавила она, и столько едкого сарказма было в ее голосе, что он мог бы прожечь медный лист, потом стол под ним, пролиться на пол и прожечь еще один медный лист в подвале. — Думаешь, они добавляют шляпе волшебства, звездочки-то?
— Я… думала так, когда ее покупала. А теперь думаю, что пока сойдет.
— Пока ты не найдешь себе подходящую, — сказала матушка Ветровоск.
— Да.
— А моя тебе не годится?
— Нет.
— Хорошо.
Старая ведьма в несколько шагов пересекла комнату и сдернула покрывало с загадочного предмета в углу. Это оказался деревянный конус на высокой подставке. На нем была… шляпа в стадии строительства: тонкие ивовые прутья и плотная черная ткань, скрепленные булавками.
— Я себе шляпы сама делаю, — сказала матушка. — Каждый год. А чтобы ткань стала твердой и не промокала, у меня есть особая пропитка. Ты удивишься, что можно заложить в шляпу, если мастеришь ее своими руками. Но ты пришла не о шляпах посудачить.
И Тиффани наконец задала вопрос, который ее мучил:
— Это было на самом деле?
Матушка Ветровоск разлила чай по чашкам. Взяла свою и осторожно наклонила ее над блюдцем. Медленно, будто была занята важным и трудным делом, поднесла блюдце с чаем к губам и осторожно подула. Все это она проделала очень нетороплливо и спокойно, пока Тиффани сгорала от нетерпения.
— Роителя ведь больше тут нет? — спросила матушка Ветровоск.
— Нет. Но…
— А как ты сама-то чувствовала? Когда была там? Что говорят твои ощущения: это было по-настоящему?
— Нет, — сказала Тиффани. — Они говорят, оно более настоящее, чем то, что есть на самом деле.
— Ну вот. — Матушка Ветровоск отпила из блюдца. — А ответ такой: раз оно не было на самом деле, значит, не было обманом.
— Это как во сне — знаете, когда почти проснулась и сама можешь решать, каким сон будет дальше? — сказала Тиффани. — У меня получалось, надо только быть осторожной. И вот тогда, с роителем, я как будто сильно-сильно потянула себя за шнурки башмаков — и поднялась в воздух. Как будто я сама себе рассказывала сказку…
Матушка кивнула:
— Во всем есть сказка или еще какая история. Все в мире — всего лишь истории, поверь мне. Солнце встает каждое утро — история. Что бы ни происходило, история всегда где-то там, внутри. Перепиши историю — и изменишь мир.
— А как вы собирались одолеть роителя? — спросила Тиффани. — Ну, пожалуйста! Мне правда нужно знать!
— Как я собиралась его одолеть? — невинно отозвалась матушка Ветровоск. — Я собиралась положиться на тебя.
— Да? А что бы вы стали делать, если бы у меня ничего не вышло?
— Все, что в моих силах, — ничуть не смутилась матушка. — Как и всегда.
— Вы бы убили меня, если бы роитель снова в меня вселился?
Блюдце в руке старой ведьмы не дрогнуло. Матушка задумчиво смотрела на чай.
— Я пощадила бы тебя, если бы смогла, — сказала она. — Но ведь этого не произошло, верно? Лучше Испытаний места было не придумать. Поверь мне, ведьмы могут действовать сообща. Конечно, заставить их объединиться — задача потруднее, чем согнать в стадо кошек, но все-таки это возможно.
— Мне просто показалось, что мы… превратили все это как бы в представление на публику, — сказала Тиффани.
— Ха! Да, и еще какое! — заявила матушка, явно очень довольная собой. — Гром и молния, белые лошади и чудесные спасения! Неплохо за пенни, а? Когда-нибудь ты поймешь, моя милая, что время от времени немного поработать на публику ничуть не повредит твоей репутации. Думаю, даже тетушка Вровень уже согласна с этим, благо теперь она умеет одновременно жонглировать и приподнимать шляпу! Я знаю, о чем говорю, представления — это очень важно!
Она осторожно отпила чаю из блюдца, потом кивнула на стол:
— А твоя бабушка, она носила шляпу?
— Что? А, нет. Обычно нет. — Тиффани никак не могла перестать думать о публике и представлениях. — Только когда погода была уж очень плохая, бабушка надевала на голову старый мешок, получался вроде как капор. Она говорила, что шляпы на холмах только ветром сдувает.
— Выходит, шляпой ей было небо, — сказала матушка. — А плащ она носила?
— Ха, пастухи говорили, если матушка Болен наденет плащ, значит, ветер такой, что скалы сдувает! — с гордостью сказала Тиффани.
— Значит, плащом ей был ветер, — кивнула матушка. — Это особое умение. Дождь не промочит ведьму, если она сама того не захочет. Хотя лично я предпочитаю промокнуть и сказать спасибо.
— За что? — не поняла Тиффани.
— За то, что потом высохну. — Матушка Ветровоск поставила на стол чашку и блюдце. — Девочка моя, ты пришла сюда, чтобы узнать, что правда, а что нет, но тут я мало чем могу тебе помочь. На самом деле, ты все знаешь сама. Просто пока не знаешь, что ты это знаешь, и всю оставшуюся жизнь тебе предстоит узнавать то, что и так в тебе заложено. И это — правда.
Она заглянула в полные надежды глаза Тиффани и вздохнула:
— Ладно, идем. Преподам тебе урок первый, он же и последний. Его тебе не придется записывать в тетрадку с глазами.
Матушка Ветровоск подвела Тиффани к колодцу в саду и, поискав на земле, нашла прутик.
— Волшебная палочка, — сказала она. — Видишь?
С прутика сорвалось зеленое пламя, и Тиффани чуть не подпрыгнула от неожиданности.
— А теперь ты попробуй, — сказала матушка.
Но у Тиффани, сколько она ни размахивала прутиком, так ничего и не вышло.
— Оно и понятно, — сказала матушка. — Это ведь просто палка. А на самом деле, может быть, я заставила ее плеваться пламенем, а может, я сделала так, чтобы пламя тебе только показалось. Это все равно. Важно, что это сделала я, не деревяшка. Надо только направить свои мысли как нужно, и прутик станет твоей волшебной палочкой, небо станет твоей шляпой, а лужа — твоей магической… магическим… как там называются эти дурацкие большие бокалы?
— Э-э… кубки? — предположила Тиффани.
— Точно. Твоим магическим кубком. Вещи не имеют значения. Важны люди. — Матушка Ветровоск искоса взглянула на девочку. — Ия могла бы научить тебя носиться по твоим холмам вместе с зайцем, я могла бы научить тебя парить над ними вместе с канюком, и еще много чему могла тебя бы научить, но сначала сделай одну вещь. Совсем простую, легче легкого.
Тиффани кивнула, глядя на ведьму большими глазами.
— Итак, ты уже поняла, что блестящие штучки — всего лишь игрушки, которые могут сбить тебя с пути?
— Да!
— Тогда сними эту блестящую лошадку, что ты носишь на шее, и брось в колодец.
Тиффани, наполовину зачарованная матушкиным голосом, послушно расстегнула замочек цепочки. Протянула руку над колодцем…
Серебряные изгибы лошади сверкали.
Тиффани уставилась на нее, будто видела впервые. И…
Матушка испытывает людей на прочность, подумала она. Постоянно.
— Нет, — сказала Тиффани. — Не могу.
— Не можешь или не хочешь? — резко спросила матушка.
— Не могу. — Тиффани вздернула подбородок. — И не хочу.
