— Привет, темный коллега! Говорить можешь? — при этом я чуть-чуть «высунулся» из-под защиты, рискуя очередной головной болью, но на этот раз все прошло удачно. Свинообразный слон (или слонообразный крокодил) не стал плеваться и даже не стал пытаться мною закусить. Поэтому я решил простить его за чихание, так как к моей великой радости это хрюкотало заговорило. Лениво, нечленораздельно, но все же заговорило! Понятно — где уж тут члены разделять, когда во рту эдакие грабли из бивней с кривыми зубами.
— Шы што шут шелаешь?
Было не понятно, то ли я тут, то ли я шут, но какая разница, если перед вами возникает возможность хоть что-то узнать о сильных мира сего? Так что я, очень обрадовавшись, затараторил:
— Да я по ошибке влетел к вам в мир, а теперь не очень разберу, как отсюда выбраться!
— Не мельшеши, — чавкнул свин, и повернулся на брюхо, так что дрогнул весь холм, а собиратели червяков испуганно прыснули в сторону волка, забыв, кто тут враг, а кто покровитель. Разглядев меня двумя маленькими глазками, слоносвин продолжил допрос. — И шо шы ша шип?
Я напряг все свое воображение и, кажется, догадался, что это не шиш с шипом, а вопрос: «Что ты за тип?»
— Я не тип, я ангел, вроде тебя, просто с астрала влетел прямо сюда.
— Не мошет быть! — хрюкнуло внутри огромной пасти. — Шуда прошто так не попадешь и не выйдешь!
Кажется, свин начал лучше проговаривать слова. Поэтому я уже вовсю атаковал его просьбами:
— А я не просто так. Ты лучше подскажи, как отсюда выбраться, а если не знаешь, то хоть намекни, как найти тех, кто знает.
— Ну для душ путь один, — хряк довольно чавкнул. — Помереть, а шам они наверняка в другом месте окажутся. Но шы же не душа…
При этом я каким-то образом уловил немного расстроенные нотки в его голосе.
— А что так грустно? — переспросил я.
— Так был бы ты душой, я бы тебя сейчас съел и все дела! А так… — свин грустно хрюкнул. — Мало что несъедобный, так еще вернешься и будешь тут мне мстить. Коллега хренов.
Судя по всему, моя защита как-то так сработала, что после некоторого недоразумения этот черт принял меня все-таки за своего, а не светлого ангела. Я не стал его разубеждать и продолжил совещание:
— Ну и что мне тогда делать?
— Ишкать главного бешполежно, ешли он припрется, никому не пождоровится. Неконсшруктивный тип. Все под себя гребет. Едиштвенно, кто реально тебе помочь мошет, это снуфы…
— Опять снуфы! — досадливо воскликнул я, припоминая волчьи байки про них. — Но как их найдешь?
— Эт верно, — хрюкнул довольно свин. — Они ше все норовят мешду миров, да по второму уровню мотаться.
— Так может и мне на второй уровень? — я вдруг сообразил, что сам могу такое попробовать.
— Не шоветую. Ешли никогда там не был, то не шуйся! Шъедят, как муху. Одно оштается: добрые дела делать! — и тут чудо-юдо расхрюкалось. Я сообразил конечно, что это оно так засмеялось, но мне от этого было не легче — хорошо хоть в сторонку успел отскочить, чтобы не попасть под летящие сопли.
Уже со стороны я крикнул:
— Спасибо, придется самому искать!
— Не ша што! Шам бы ш тобою прогулялся, да лень… Кштати, помоги этим головастикам, а то кашется я шкоро без них останусь. А кто меня кормить тогда будет? — Гигант тяжело мотнул в сторону человечков, жмущихся к волку.
«Ага, это он намекает, чтобы я начал провоцировать снуфов добродетелями» — сообразил я и, оставив свинозавра лежать в прежней позе выменем кверху, подошел ко всей остальной компании.
— Остается самое последнее: совершать хорошие дела! — резюмировал я волку наши бесовские переговоры. — Между прочим, это и для тебя шанс выйти в верхние миры.
— Тебе хорошо болтать, а я скоро от голода с ума сойду. Так бы и сожрал сейчас кого-нибудь из этих сереньких, — волк натурально пустил слюну.
— Ты погоди, погоди! Может, найдем какое нейтральное решение, — затараторил я, а сам, догнав на полпути побежавших к своей свиноматке человечков, крикнул. — Стойте, что это ваш покровитель говорил об угрожающей вам опасности?
Самый большой и самый смелый человечек остановился и пояснил, что рядом завелась компания разбойных обезьян, которые уже сожрали одного члена общины. Но, поскольку он и так был лишний, его не было жалко. Однако теперь они боятся ходить к болоту, так как безопасно находиться было только здесь. А добывать корм нужно дважды в день, иначе свин проголодается и может слопать их вместо червей.
«Ну и перспективка!» — подумал я с содроганием: «Как же тонко изощряются здесь в издевательствах!» А сам, повернувшись к волку, предложил:
— Ну что, не желаешь защитить малых, да сирых от грозящей им опасности?
— Если там найдется чем перекусить, то с удовольствием! — ухмыльнулся Шерман.
Однако пришлось еще немного подождать, пока стайка серых человечков соберется с силами на второй поход к болоту. На этот раз мы решили не светиться: я отстал от всей группы, а волк и вообще двинулся стороной, одному ему известными тропами.
А я шел и думал думу горькую: где-то там сейчас моя ласточка, заботливая и ласковая Люся? С одной стороны надо было выбираться из этой преисподней, но с другой, что я там найду? Мертвое Женино тело? И Люся теперь для меня останется миражом на изнанке реала на долгие, долгие годы. Она найдет себе другого, заведет семью, и когда вернется сюда седой старушкой, все равно не узнает во мне того приятеля, который так неосторожно нанес ей душевные раны и смылся в астрал…
И все-таки нельзя распускать нюни! Сначала выбраться отсюда, а уж потом принимать от друзей упреки за свое разгильдяйство. А чтобы это получилось, надо во что бы то ни стало найти снуфов или сделать так, чтобы они нашли меня.
Мое расслабленное рефлексирование прервал дикий звериный вопль, раздавшийся немного впереди. Я запоздало выругал себя, но несильно, так как было нужно немедленно начинать действовать. Пулей вылетев вперед, я увидел, что наших подопечных атакует сразу три гориллоподобных существа: к счастью они были размером только с меня. С настоящими гориллами ни я, ни Шерман не справились бы. Но и такого размера им было достаточно, чтобы совладать с маленькими существами.
Положение было непростым, так как у меня на вооружении была только моя храбрость и кулаки. Да еще хорошая глотка, которая, в конечном счете, и сделала самый решительный вклад в потасовку. Нападавшие были явно сбиты с толку неожиданно выскочившим на них типом, который орал благим матом на всю округу, пуча глаза и размахивая руками как ветряная мельница.
Пока мы так угрожающе сближались, на поле боя появился наш главный наступательный аргумент в лице, а вернее, шкуре волка. Мелькнула только серая тень и одна из нападавших горилл упала с разорванным горлом. Оставшиеся две обезьяны не дали так легко себя в обиду и, встав спиной к спине, начали отражать нападение.
Увидев, что нападающие в мгновение ока превратились в защищающихся, я понял, что не смогу на них напасть по гуманным соображениям, и остановился на мгновение. Это дало возможность горилле откинуть от себя одного, самого настырного человечка и они вдвоем кинулись на Шермана, одна при этом основательно того достала. Я опять почувствовал настоятельную потребность в защите раненого компаньона и кинулся с воплем в бой.
Второй раз моего вопля нервы горилл не выдержали, и они кинулись наутек. Чтобы закрепить успех, я прогнал их с метров триста и потом устало вернулся обратно. Каково же было мое отвращение, когда я застал всю компанию, пирующую над телом поверженной обезьяны, вернее, тех ошметков, что от нее остались. Волк выглядел еще куда ни шло — серая шкура скрывала под собой человека, а перемазанный в крови хищник вещь привычная. Но эти серые существа окончательно потеряли человеческий облик, разрывая зубами сырую, еще теплую плоть своей жертвы, в упоении чавкая внутренностями и обгладывая кости.
Не подходя близко, чтобы не стошнило, я крикнул волку:
— Шерман, ты как хочешь, а я пошел! — после чего отвернулся и отправился, сам не зная куда.
Спустя полчаса я услышал похрустывание веточек и шуршание сухой травы за спиной. Некоторое время я хранил молчание, но затем не выдержал и, не оборачиваясь, проворчал:
— Да не топай ты так усердно лапами! Будто скаковая лошадь на ипподроме.
— А ты бывал на ипподроме? — раздался сзади знакомый рык.
— Бывал, только не на Земле.
— Не сердись, ты же знаешь, что я не мог больше терпеть голода, а тот обезьян все равно отправился в иной мир.
— Не надо даже загадывать, какой. Ты хоть понимаешь, что спихнул душу еще глубже в этот вертеп?
— Он сам себя спихнул. Я просто играю по тем правилам, что здесь установлены.
— Но ты же знаешь, что они специально вам навязаны, чтобы вы теряли любые проявления человечности.
