– Кушал я, кушал, кушал, много кушал.
– Молчать! – я треснул кулаком по столу. Все это время мы оба не спали. Так что я тоже порядком вымотался. – Больше ни слова о еде.
– Я и сейчас хочу… кушать, – поделился Пузырь.
– Все, пошел вон… вон пошел, я сказал! – заорал я.
– Я могу идти, – искренне удивился подозреваемый.
От даже ногами затопал от ненависти, стащил со стула громадную тушу и вытолкал за двери своей каюты. После избавления от идиота я упал на койку и мгновенно заснул.
Мне снился убийца, крадущийся по коридору. Он был нематериален, черной тенью скользил по стенам, липким мраком заползал на потолок и окутывал собой весь корабль. От чего его пассажиры задыхались и захлебывались отчаянным криком.
Я проснулся весь мокрый от пота. Помаргивал свет. Из-за неудобной позы болела шея. Глянул на настенный хронометр. Я спал всего четыре часа. Этого вполне достаточно, решил я, не удивлюсь, если за этот краткий промежуток времени неизвестный убийца разделался с кем-то еще…
Помню, как после очередной миссии меня вызвали в кабинет для психологического тестирования.
– Как здоровье? – поинтересовался тощий техник с бегающими маленькими глазками. Всем своим видом он демонстрировал, что ему плевать на мое здоровье, но он обязан задать дежурный вопрос. Просто потому, что так полагается по служебному этикету.
– Здоров, – ответил я. Заставил себя улыбнуться. Одними углами рта – внутренне я был сжатой пружиной, готовой распрямиться в любой момент. Я отлично знал, чем мне грозят эти тесты – увольнение из рядов федеральной службы, списание на пенсию.
Если ты уходил, не отслужив положенный срок, то платили такие гроши, что на них невозможно было прожить. Однажды я встретил на улице бывшего сослуживца. На него было страшно смотреть – костистое лицо с ввалившимися щеками, старая одежда висела на нем, словно раньше принадлежала какому-то толстяку, а в глазах – отчаяние человека за последней чертой. Человека! А не какого-нибудь меньшего братца из числа отсталых народов. Выяснилось, что он работает на фабрике, в погрузочном цеху. Перспектив никаких, зато денег на еду и жилье пока хватает. Правда, работать приходится в две смены. Так что солнца он почти не видит.
Его лицо все время стояло у меня перед глазами, пока я поднимался на лифте на двухсотый этаж – там стоял тестировочный модуль. Я знал, что мне ни за что не пройти обследование. Оно обязательно выявит патологические черты – склонность к насилию и страх перед новым ранением. Но надеялся на лучшее. Что мне еще оставалось?..
– Сюда, пожалуйста, – пригласил техник.
Следовало лечь на ленту транспортера, ведущего в недра огромной машины. Машины, бракующей людей.
– Нельзя ли как-нибудь обойтись без этого? – поинтересовался я хмуро.
– В каком смысле?
Мне показалось, или он действительно выглядел озадаченным? Ребята в отряде говорили, что таких, как он, всегда можно подкупить. Неужели, врали?
Я вытянул перед собой руку и потер изгиб указательного пальца большим – недвусмысленный жест, во всем цивилизованном космосе означающий, что речь идет о деньгах.
Он не выразил никаких эмоций, взял лист электронной бумаги, и, написав на нем нечто, подал мне. Я аккуратно перечеркнул цифру с тремя нулями и проставил свою – вдвое меньше первоначальной суммы.
Продолжая сохранять спокойствие, техник кивнул, достал из ящика стола готовую запись и проставил на ней мое имя.
– Я зайду к вам завтра, после обеда, – сказал я.
– Да-да, результаты я отправляю завтра ближе к вечеру. Тогда будет готова полная расшифровка.
Но когда на следующий день я появился в кабинете продажного технолога, имея в кармане необходимую сумму, меня ожидал сюрприз.
– Вы ко мне? – поинтересовался незнакомый таргариец.
– Я, кхм, нет, я зашел, чтобы спросить… а где ваш коллега?
– Он арестован, – сухо ответил новый техник. – Если у вас какое-то дело к нему…
– У меня? Да нет. Просто забыл здесь вчера кое-что.
– Все результаты обследований отправлены в федеральную службу.
Его интонации были более чем красноречивы – мне все известно, говорили они…
Почти месяц я жил под страхом разоблачения. А что если технолог расколется, думал я, и за мной придут. Дача взятки должностному лицу, сотруднику федеральной службы, – по тяжести наказания это то же самое, что убийство.
Но мои опасения оказались напрасны. Через месяц я получил известие, что с моим тестом на психологическую пригодность все в порядке. А затем меня назначили служащим Департамента допросов. Надо ли говорить, что со временем я весьма преуспел в этом деле. Вот только костяшки пальцев все время болели – у подозреваемых были на редкость крепкие скулы.
После нескольких часов тяжких раздумий – иногда ведущему следствие полезно подумать в одиночестве, меня неожиданно посетила исключительно перспективная идея. Необходимо разбить всех подозреваемых на условные пары. Затем каждому из уголовников я расскажу нечто о его условном партнере, что заставит его занервничать. К примеру, Пузырю скажу, что Сивый видел, как он убивал и рассказал об этом мне. А Сивому напротив – скажу, что Пузырь валит на него все шишки. Останется только дождаться следующего убийства, и можно брать нашего убийцу-маньяка. Завалят Сивого – убийца Пузырь. Завалят Пузыря, рангун попался.
Во время последующих бесед с подозреваемыми я навешивал на их условного «партнера» все возможные грехи. Дескать, он говорил, что это ты и есть душегуб. Что он все знает.
В этом методе была одна негативная сторона. Я не мог выявить преступника, пока он не совершил новое убийство. И как назло, а может, наоборот – к счастью, ничего не происходило. Неведомый враг затаился. Я чувствовал, что он выжидает, наблюдая за моими действиями.
Он был хитер, мой неведомый противник. Я всерьез взялся за разработку версии лемурийца. И попросил Красавчика зайти ко мне в каюту для обстоятельной беседы. Здесь никто не мог бы помешать мне нажать на него. Негодяй, впрочем, подстраховался, обратившись за поддержкой к капитану. Так что ко мне заявился не креторианец, а сам Лео Глуц.
– Красавчика оставь в покое, – распорядился он, – надежный малый. Я ему доверяю. Я точно знаю, в убийствах он не замешан.
– Я подбираюсь вовсе не к Красавчику, – сказал я.
– Поясни.
– Меня интересует лемуриец. Вполне возможно, Красавчик покрывает своего приятеля. Нажму на него немного, и он расколется.
Умник, действительно, занимал меня все больше. Он являл собой особенный типаж преступника. Расчетливый проходимец, до поры – до времени выдающий себя за честного гражданина федерации. С такими обычно возникают проблемы, их трудно арестовать и подвергнуть допросу с пристрастием. Большинство уголовников беспринципные и хитрые малые – на них можно надавить, посулить им разного рода поблажки, вроде мягкого режима содержания или свидания с близкими. Даже – освобождение из-под стражи, если правонарушение не слишком тяжкое. Но с теми, кто до времени играл роль добропорядочного сапиенса, держи ухо востро. Они часто хорошо знают закон, поэтому осведомлены о своих правах, на простые уловки не ведутся и стараются всячески уйти от наказания. И за благообразной внешностью такого вот очередного «умника» может таиться настоящий маньяк. Мне как-то раз попал в руки один подобный экземпляр. Он никак не желал сознаваться, что приторговывает порнографическими снимками маленьких сириусян, пока я не выбил ему все зубы и не пригрозил, что отрежу палец. Это подействовало. Еще долго потом в уборной я щелкал раскладным ножом, жалея, что он подписал признание.
– Лемуриец? Другое дело, – немедленно воодушевился Лео Глуц, которому Умник с его горделивым самомнением давно был поперек горла. – Нажимай!
Я решил, также легко, если понадобится, капитан сдаст любого доверенного сапиенса. Хотя он по-прежнему называл меня своим помощником и всячески поощрял поиски убийцы, я насчет этого типа не обольщался. Собирался покончить с Лео Скоротрупом, как его называли в восточном секторе, в самое ближайшее время.
После нашего разговора Глуц лично навестил креторианца и велел явиться ко мне в каюту. Ухоженный хлыщ, не посмев ослушаться приказа, сразу же приплелся с самым унылым видом.
Я придвинул табурет, предложил Красавчику сесть, сам остался стоять. Этому нас тоже учили в академии. Допрос лучше вести, возвышаясь над подозреваемым – так он острее ощущает униженное положение и быстрее раскалывается.
– Вижу, вы сильно подружились с Умником, – начал я издалека.
– Да, это так, – ответил креторианец.
– У вас какие-нибудь общие интересы?
– Да нет, – он пожал плечами, – интересов никаких нет. Мы иногда мыслим в одном направлении… Он делится со мной своими идеями. Я слушаю.
– Ты мог бы привести пример? Я не совсем понял.
– Он рассказывает множество интересных вещей. А я люблю узнавать все новое.
