– Что с тобой? – поинтересовался хмуро рангун. – Молчишь, взгляд затуманился? Смакуешь детали убийства бородавочника?
– Здесь вопросы задая я! – гаркнул я, придвинулся поближе, ткнул Сивого в грудь. – Я тебя выведу на чистую воду! – пообещал я.
– Да ты совсем рехнулся! – взвился он. – Ты кем себя возомнил, вошь в мундире?!
– Спокойнее, иначе потом пожалеешь, – попробовал я урезонить преступника, но он не желал успокаиваться, все больше распаляясь:
– Если я о чем и жалею, так это о том, что в свое время мало прикончил таких, как ты, гнида…
Мне стало ясно, что разговор зашел в тупик. Я развернулся и направился восвояси – говорить с ним мне больше было не о чем.
– Шизанутый! – летели мне в спину ругательства. – И как таких на службе держат?! Тебе бы к доктору. А лучше сразу в морг!
– Ну, – сказал я, исподлобья глядя на Робинзона, – я жду.
– Чего ты ждешь?
У таргарийца хватало наглости беседовать с ведущим расследование оперативником, как со своим уголовным корешем. Поэтому я сразу начал закипать.
– Чистосердечного признания, конечно. Зачем ты убил бородавочника?
– Ага. А еще я люблю дерьмо есть на завтрак.
– Серьезно, что ли?
– Нет, шучу.
– Так, ты мне это брось. Я с тобой пока по-хорошему беседую. Но могу и по-плохому. И сдается мне, ты это знаешь.
Робинзон вздохнул.
– Я, конечно, рецидивист со стажем, начальник, но на такое точно не пошел бы. Я бородавочников на дух не переношу. Скажи-ка лучше, тебе понравилось собирать его внутренности?
Я скривился от отвратительных воспоминаний. Моя гримаса была более чем красноречивой.
– Вот именно, – сказал Робинзон. – А почему ты думаешь, что я хуже тебя?
– Ну, хорошо, – согласился я, – а остальные?
– Да не трогал я их. Сам подумай, зачем мне это нужно? Я хочу спокойно долететь до цели, сделать все, что просили, и вернуться домой. Мне же власти помилование обещали. Помнишь? Ну, вот я и иду на помилование. Как только мне объявят, что судимости с меня сняты, отправлюсь в ремонтный док, стану работать по специальности. Надоела мне такая жизнь. – Он провел ладонью по горлу. – Веришь – нет, вот уже как все опостылело.
– Допустим, – сказал я. Говорил Робинзон убедительно. Да я и сам знал, что многие уголовники, если копнуть поглубже, были вовсе не такими отъявленными психопатами, какими хотели показаться. Просто с репутацией головореза, проще выжить в тюрьме. – А что с электричеством? – поинтересовался я. – Ты ведь механик? В электричестве, наверное, тоже разбираешься.
– Да ничего, – таргариец махнул рукой.
– То есть?
– Я посмотрел, тык-мык, там все в порядке. Там что я ничего сделать не могу. Либо какой-нибудь блок глючит, что вполне может быть. Либо коротит где-то. Были бы у меня приборы, я бы просветил все провода и нашел причину. Но так, с голыми руками, что я могу?
Я решил, что дальнейший диалог не имеет смысла.
– Значит, не убивал? – уточнил я, открыв дверь и перешагнув порог.
– Да не убивал я, не убивал, сколько говорить, – проговорил Робинзон раздраженно. – Ты в личное дело загляни. Я сроду мокрыми делами не занимался.
– Знаю, – сообщил я. – Ты секс-шопы грабил.
– Да что же все прицепились к этому секс-шопу?! – заорал Робинзон. – Ну, было дело. Подломил секс-шоп. Но мне же нашептали, что там выручки за неделю несколько штук. Я ж не знал, что это розыгрыш был. Пошутили надо мной парни. Ясно тебе?
– Это дело прошлое, меня не интересует, – сказал я. – Ты лучше подумай о том, что мне все известно. Так что уйти от наказания не получится. Но можно облегчить свою участь.
– Старая песня, – отмахнулся таргариец. – Ты, начальник, меня обижаешь даже. Будто мне дело никогда не шили. Я думал, ты мусор посерьезнее. А ты меня пытаешься на гнилой разводке взять, будто я фраер какой…
В общем, от Робинзона мне так и не удалось добиться ничего путного. Да я и не надеялся, что кто-то из команды «уголовного рейса» сразу же расколется. Гораздо важнее было внушить убийце страх, заставить его действовать спонтанно и неаккуратно. Как только он совершит ошибку, я сразу же прихвачу его. Лишь бы ниточку нащупать.
Не скрою, имелись некоторые опасения, ведь я действовал в одиночку, без прикрытия. Но на моей стороне был закон, и я свято верил, что должен и смогу справиться с поставленной задачей и довести дело до конца. Делай, что должен и будь, что будет. Как говаривал мой покойный отец.
Лемуриец и Красавчик тоже не поведали ничего из того, что могло бы пролить свет на это безнадежное дело. Они, по обыкновению, коротали время за шахматной игрой. Безобидное развлечение. Тем более что играли они не на деньги, а на интерес. На всякий случай я и их взял на заметку. Оба они могут оказаться полезны, ибо невольно следят друг за дружкой. Впрочем, если находятся в сговоре, будут отпираться до последнего. Кое-какие обрывки их диалога, – замолчали сразу, как только я появился, – очень мне не понравились. Лемуриец все рассказывал о несправедливости, чинимой, дескать, людьми по отношению к другим разумным расам.
Пока я беседовал с этими двумя, стараясь добиться правды, свет несколько раз моргнул.
– Как мне это надоело, – проговорил креторианец. – Мало нам всех этих убийств. Так еще и энергетическая система барахлит. А чем все это закончится, непонятно. Вот вырубится электричество, и привет. Мы же уже улетели черт знает куда, если я правильно понимаю. И помощь тут вызвать сложно будет.
– Может, дело не в системе, – заметил Умник.
Я молчал, смотрел на него, ожидая объяснений.
– Может, кто-то подключается к сети и качает энергию.
– Интересно, – озадачился я, – для чего? Заряжает портативный электрошокер?
– Мало ли, – лемуриец пожал плечами. – Честно говоря, у меня нет никаких предположений. Если бы среди нас был кто-то с искусственными органами, среди них встречаются и очень энергоемкие, я бы сказал, что он подпитывает себя.
– Это невозможно, – сказал я уверенно, – всех обследовали перед рейсом. Среди нас нет никого с искусственными органами. Но мысль интересная.
Я покинул их каюту, пребывая в раздумьях. Ответ на вопрос, кто убийца, был где-то рядом. Казалось, протяни руку – и схватишь его. Но что-то мешало пробиться сквозь плотную завесу тайны, оставалось множество вопросов. Может, всему виной головная боль? Повышенная гравитация всем давила на мозги, утомляла и делала раздраженными.
Я был порядком разочарован нулевым результатом. Предварительный допрос не дал ничего. Хотя обычно появлялись кое-какие нестыковки и напротив – совпадения в рассказах свидетелей, позволяющие сделать выводы.
Я решил восстановить поминутно картину преступления. Если устроить очную ставку, будет ясно, кто и что делал в тот момент, когда произошли убийства. Время последнего я знал почти точно. Это давало мне определенное преимущество. Враг не мог быть на виду в то время, когда совершал убийство бородавочника. Выяснив, кто из команды «уголовного рейса» не имеет алиби, я смогу предельно сузить круг подозреваемых.
Я попросил всех собраться в кают-компании. Здесь было достаточно места, чтобы разместиться. На мой настойчивый призыв никто не отреагировал – рангун даже послал меня прямым текстом куда подальше, но после того, как в дело вмешался Лео Глуц, несознательным членам экипажа пришлось подчиниться.
Вскоре все, исключая телекина, – его никто не решился тревожить, – сидели вокруг круглого стола и в креслах. На столе разбросаны были карты, стояли стаканы с дистиллированной водой – единственная жидкость, доступная в неограниченных количествах. Лица у собравшихся были такие мрачные, словно мы собрались на панихиду. Я отлично понимал их недовольство. Кому охота присутствовать на допросе, когда, к тому же, непонятно – пригласили тебя в качестве свидетеля или ты уже основной подозреваемый?..
Что касается меня, то я не верил в результативность этого гуманного мероприятия. Разве так следуют общаться с матерыми уголовниками? Их бы запереть со мной в кабинете на часик – полтора. Они бы мне все рассказали, выплевывая на пол выбитые зубы. Я и собирался в дальнейшем предпринять что-нибудь подобное. Но сейчас не стоило перегибать палку. Они и так были напряжены до предела. А сапиенс, загнанный в угол, становится опасен.
– Значит так, – начал я, – мы собрались, чтобы восстановить картину последнего убийства. Сейчас каждый из вас, шаг за шагом, припомнит, что именно он делал в тот момент, когда убили бородавочника. – Я разгладил электронную бумагу, продемонстрировал стило. – А я буду записывать, кто и где находился в это время. Чтобы потом, в тишине, проанализировать полученную информацию.
– А если я не помню? – пискнул сириусянин.
– Значит, ты автоматически становишься главным подозреваемым.
Поднялся шум. В мой адрес снова полетели оскорбления.
Тут возвысил голос капитан.
