— Только если мы не захотим перекусить свечами, — произнесла Шафти, вытаскивая связку из скрипнувшего шкафа. — Хотя они ведь из жира. Могу поспорить, старик Скаллот сделал бы с них поскребень.
Полли проверила камин, от которого пахло так, будто в нем очень давно не разжигали огонь. Он был широким и большим, но где-то в шести футах от пола висела решетка, вся в саже и паутине.
В кладовке нашли еще пару мешков старой, сухой и пыльной муки. От нее разило. Была еще какая-то штука с воронкой, рукоятью и какими-то непонятными винтами.[19] Еще они нашли пару скалок, сито для лука, половники… и вилки. Множество вилочек для тостов. Полли чувствовала себя обманутой. Конечно, глупо было предполагать, что кто-то, держащий пленников в наспех приготовленной камере, оставит все необходимое для побега, но, тем не менее, ей казалось, что был нарушен некий закон вселенной. Ничего лучше обычной дубинки не было. Вилочками для тостов можно уколоть, ситом можно ударить, а скалки вообще являются традиционным женским оружием, но этой штукой с воронкой, рукоятью и непонятными винтами можно было лишь озадачивать людей.
Дверь открылась. Внутрь вошли стражники, охранявшие двух женщин, что несли одеяла и дрова. Они с потупленным взором скользнули внутрь, сложили свою ношу и практически выбежали наружу. Полли подошла к одному из охранников, который, по-видимому, был главным. Он отпрянул. На ремне зазвенел огромный ключ.
— Стучаться надо, ясно? — сказала она.
Солдат нервно усмехнулся.
— Да, конечно, — ответил он. — Нам велено не разговаривать с вами…
— Вот как?
Тюремщик оглянулся назад.
— Но мы считаем, вы отлично держитесь, для девчонок, — заговорщически произнес он.
— Значит, вы не будете стрелять, если мы сбежим? — мило улыбнулась Полли.
Ухмылка пропала.
— Даже не пытайтесь, — ответил он.
— Сколько же у вас тут ключей, сэр, — произнесла Тонк, и рука солдата застыла у ремня.
— Вы должны оставаться здесь, — проговорил он. — Все и без того уже плохо. Вы остаетесь здесь!
Он хлопнул дверью. Через мгновение они услышали, как на нее опустилось что-то тяжелое.
— Ну что ж, теперь у нас хотя бы огонь есть, — заключил Блуз.
— Э… — это была Лофти. Она так редко хоть что-то говорила, что все остальные тут же повернулись к ней, и она смущенно замолчала.
— Что, Лофти? — спросила Полли.
— Э… Я знаю, как открыть дверь, — пробормотала она. — То есть, чтобы она и оставалась открытой.
Если бы это сказал кто-то другой, кто-нибудь бы рассмеялся. Но Лофти тщательно обдумывала слова, прежде чем произнести их.
— Э… хорошо, — произнес Блуз. — Отлично.
— Я все обдумала, — добавила Лофти.
— Прекрасно.
— Это сработает.
— Как раз то, что нам нужно! — отозвался Блуз, как человек, который несмотря ни на что пытается остаться веселым.
Лофти посмотрела вверх на балки, проходящие над комнатой.
— Да, — кивнула она.
— Но снаружи будут охранники, — напомнила Полли.
— Нет, — ответила Лофти. — Их не будет.
— Не будет?
— Они уйдут. — И Лофти замолчала, с видом человека, которому больше нечего сказать.
Тонк подошла к ней и взяла за руку.
— Мы просто немножко поговорим, хорошо? — И она повела девочку в дальний угол. Некоторое время они шептались. Лофти почти все время смотрела на пол, а потом Тонк подошла к ним.
— Нам нужны мешки с мукой из кладовки, веревка из колодца, — заговорила она. — И одна из тех… что это за большие круглые штуки, что покрывают блюда? С ручкой?
— Крышки? — предположила Шафти.
— И свечка, — продолжала Тонк. — И много бочек. И много воды.
— И зачем все это? — осведомился Блуз.
— Сделать большой бум, — ответила Тонк. — Тильда многое знает об огне, уж поверьте мне.
— Когда ты говоришь, что она много знает про… — неуверенно начала Полли.
— Я имею в виду, что любое место, где она работала, сгорало дотла, — закончила Тонк.
Они подкатили пустые бочки к середине комнаты и залили их водой из помпы. Под немногословные указания Лофти они подвесили три порванных пыльных мешка с мукой настолько высоко, насколько можно, так что те мерно раскачивались над полом между бочками и дверью.
— А, — произнесла Полли. — Кажется, я поняла. На другом конце города пару лет назад взорвалась мельница.
— Да, — кивнула Тонк. — Это Тильда.
— Что?
— Они ее били. И даже хуже. А все дело в том, что Тильда просто смотрит, думает, и где-то это все сходится воедино. А потом взрывается.
— Но тогда погибли два человека!
— Хозяин с женой. Да. Но я слышала, что другие девушки, что работали там, никогда больше не возвращались. А если я тебе скажу, что Тильда была беременна, когда ее вернули обратно после пожара? Она родила, и они забрали ребенка, и мы даже не знаем, что случилось с ним. А потом ее снова избили, потому что она была Отвержением Нуггана. От этого тебе будет легче? — говорила Тонк, привязывая веревку к ножке стола. — Есть только мы, Полли. Только она и я. Никакого наследства, никакого домика, никаких родственников, о которых мы бы знали. Серый Дом ломает каждого. Уоззи говорит с герцогиней, я… без тормозов, а Тильда пугает меня, когда берет в руки коробок со спичками. Нужно просто видеть ее лицо. Оно прямо загорается. Конечно, — и Тонк хищно улыбнулась, — как и все остальное. Лучше отвести всех в кладовку, пока мы будем зажигать свечу.
— А разве не Тильда это сделает?
— Разумеется, она. Но нам придется тащить ее назад, иначе она будет смотреть.
Все начиналось, как игра. Она не думала об этом так, но это была именно игра под названием «Позвольте Полли Оставить «Герцогиню». А теперь… это уже не имело значения. Она строила всевозможные планы, но теперь она была вне них. Они справились чертовски хорошо, для девчонок…
Последнюю бочку с водой, после недолгого разговора, было решено поставить перед дверью в кладовку. Полли смотрела поверх нее на Блуза и остальных.
— Ну что ж, мы… э… готовы начинать, — произнесла она. — Ты уверена в этом, Тонк?
— Мда.
— И мы не пострадаем?
Тонк вздохнула.
— Пыльная мука взорвется. Это просто. Взрывом опрокинет бочки с водой, возможно со второго раза. Самое страшное, что нас ждет — это намокнуть. Так думает Тильда. Вы будете спорить? А в другой стороне только дверь.
— Как она все это придумала?
— Она не придумывает. Она просто видит, как это должно быть. — Тонк передала Полли конец веревки. — Она протянута над балкой к крышке. Вы не подержите, лейтенант? Только не тяните, пока мы не скажем. Я серьезно. Пошли, Полли.
Лофти зажигала свечу, поставленную между бочками и дверью. Она делала это медленно, будто совершала ритуал, каждая часть которого имела огромнейшее значение. Она чиркнула спичкой и осторожно держала ее, пока не занялось пламя. Она долго водила ею по основанию свечи, которую поставила на каменные плиты, так что горячий воск твердо закрепил ее на месте. Потом она поднесла спичку к фитилю и опустилась на колени, смотря на пламя.
— Так, — проговорила Тонк. — Сейчас я поднимаю ее, а ты осторожно опускаешь крышку на свечу, ясно? Пойдем, Тильда.
Она осторожно подняла девочку на ноги, что-то нашептывая ей, и кивнула Полли, которая опустила крышку с осторожностью, граничащей с почтением.
Лофти шла, будто во сне. Тонк остановилась у тяжелого кухонного стола, к ножке которого она привязала веревку, держащую мешки с мукой.
— Ну, все, — произнесла она. — Теперь, когда я развяжу узел, мы хватаем ее под руки и бежим, ясно, Полли? Мы бежим. Готова? Взяла ее? — она потянула за веревку. — Бежим!
Мешки, оставляя в воздухе белую пыль, рухнули возле двери. Мука была похожа на туман. Они домчались до кладовки и в кучу за бочкой.
— Давайте, лейтенант! — крикнула Тонк. Блуз потянул веревку, та подняла крышку, и пламя свечи…
Звука вуумф не было. Было ощущение вуумф. Оно переполняло каждое чувство. Оно затрясло мир, точно осиновый листок, раскрасило его в белый цвет и, к удивлению, наполнило его запахом гренок. А потом все закончилось, всего за секунду, оставляя лишь отдаленные крики и рокот падающих камней.
Полли поднялась на ноги и посмотрела на Блуза.
— Думаю, надо собираться и бежать отсюда, сэр, — произнесла она. — И хорошо бы при этом кричать.
— Ну, уж с криком я справлюсь, — пробормотала Шафти. — Это не слишком сложно.
Блуз схватил свой половник.
— Я лишь надеюсь, что это не станет нашим прощальным жестом, — сказал он.
— Вообще-то, сэр, — ответила Полли, — я думаю, что это еще только приветствие. Разрешите издавать леденящие кровь вопли, сэр?
— Разрешаю, Перкс!
Пол был залит водой с обломками — очень маленькими обломками — бочки. Половина дымохода рухнула в камин, и теперь сажа ярко полыхала в нем. Полли подумала, сошло ли это в долине за сигнал.
