— Но, к моей радости, — проигнорировав его реплику, продолжала Леокадия, — у вас есть и другие могущественные друзья. — Мы насторожились. — Начну издалека. Много-много лет назад, когда представители Леокады впервые прибыли на планету Соло, нравы на ней царили дикие и грубые…
— Нам помогают злувы! — радостно прошептал Стас.
— Однако многое в обычаях и традициях ее обитателей, — говорила Леокадия, пропустив его слова мимо ушей, — импонировало нам. И прежде всего их понятия о чести и благородстве. Нам удалось найти с ними общий язык, даже подружиться и подкорректировать их эстетические взгляды, не применяя то, что вы называете «подобрением». Надо отдать должное моей бабушке, это она, будучи принцессой, сумела провести в законе специальную поправку, и с тех пор вопрос о «подобрении» жителей планеты Соло ежегодно обсуждается в парламенте и ежегодно им предоставляется отсрочка с правом участия злувов в турнире…
— Принцесса, очень длинно, — набравшись смелости, сказал я.
— Да, действительно, — согласилась она. — Вам это все ни к чему. Скажу главное. Раз в десять лет злувы проводят на своей планете конкурс с озорным названием «Рваная клизма». Думаю, не нужно вам объяснять, что нужно было сделать сильнее всех, чтобы порвать ее…
— Пукнуть, — не удержался Смолянин.
— Вот именно, — гневно глянула на дверь камеры принцесса. — Но так было до благотворного влияния Леокады на их культуру. Уже давно этот конкурс из грубого и глупого зрелища превратился в соревнование во всех видах искусств. Это самое демократическое состязание художников на свете, в котором может принять участие любой желающий. Леокада с радостью включилась в эту игру. Время от времени спонтанно проводятся и «внеочередные» «Клизмы». Вот и сегодня представитель Соло на Леокаде сообщил мне, что через два дня стартует такая внеочередная «Рваная клизма».
Принцесса смолкла.
— Здорово! — прошептал Стас со скрытой издевкой. А потом добавил: — А мы-то здесь при чем? Зачем ты нам про эту клизму рассказала?
— Ах да! — встрепенулась принцесса. — Главное-то я вам и забыла сказать! Если участник по каким-то причинам находится в тюрьме, выиграв конкурс, он освобождается из-под стражи. Таков исконный обычай злувов, и Леокада его ратифицировала.
— Очень похожая ситуация случилась в пятнадцатом веке с земным поэтом Франсуа Вийоном, — сообщил Кубатай. — Приговоренный к повешению, он был амнистирован как победитель в поэтическом состязании в Блуа. По условиям сонет должен был начинаться строчкой «От жажды умираю над ручьем». Это придумал Карл I, герцог Орлеанский, по случаю того, что в его замке пересох колодец. Кстати, и сам герцог был поэтом и написал сто тридцать одну балладу. Ранее, в 1415 году, после битвы при Азенкуре герцог попал в английский плен и провел в лондонской тюрьме двадцать пять лет. Возможно, потому он и отнесся с пониманием к сложной ситуации Вийона. Победивший поэт-убийца был освобожден, но изгнан из Парижа. Впоследствии он писал стихи на воровском жаргоне и умер при неизвестных обстоятельствах.
Леокадия слушала его, не перебивая, затаив дыхание и чуть приоткрыв рот. Кубатай смолк, и пауза затянулась.
— Закрой рот, — тихо сказал Стас. — Он уже все сказал.
— Да! — встрепенулась принцесса. — Действительно, простите, заслушалась. Как замечательно, что среди вас наконец-то появился умный и эрудированный человек. Теперь, зная о том, что и в вашей истории имели место подобные факты, я спокойна за то, что вы все поняли. Но обратите внимание еще раз, как жесток ваш мир: поэзия и убийство, сострадание и война… Все это так переплетено у вас. Убийцу отпускают за красивое стихотворение. Дикость!
— У нас это было полтысячи лет назад, — заметил Стас. — А у вас происходит прямо сейчас.
Принцесса пропустила его наезд мимо ушей и сказала:
— Мне осталось лишь добавить, что арбитром «Клизмы» в этот раз выступает благородный злув Хру'Нестор, один из троих участников давешнего турнира, а тема, которую он установил, звучит так: «Два в одном». И последнее. Это мой личный совет. Номер может быть групповым, синтетическим. Если он победит, из-под стражи будет освобождена вся команда его создателей.
— А судьи кто?! — крикнул Смолянин как-то очень классически.
— Народ, — отозвалась Леокадия. — Решение принимается абсолютным большинством. Но… Я постараюсь как-то посодействовать… У нас ведь тоже есть оппозиция, есть недовольные и моей политикой, и вашим арестом, есть желающие мне насолить… Я сумею это использовать. Короче, готовьтесь. Сообщите, что вам нужно для победы, и вам будет предоставлено все без ограничений.
— Пулемет «Максим», — тихо пробормотал Стас.
— Что-что?
— Ничего, — буркнул Стас.
— Ну и замечательно.
Она хотела уже уходить, но один из Олдей, не Первый, курчавый, не Второй, рыжебородый, а другой, лысоватый и улыбчивый, впервые подал признаки жизни:
— Принцесса, вы не сказали о праве народа, — вкрадчиво сказал он.
Все-таки полезно иметь советников.
— Ах да! — спохватилась Леокадия. — Действительно. Согласно прецедентному праву, которым регламентирована жизнь принцессы, если она еще не замужем, народ вправе требовать от нее сочетаться браком с победителем «Клизмы». — Сказав это, она бросила томный взгляд на дверь, за которой был заперт Кубатай. — И отказаться она не может. Так вышла замуж моя прабабушка и была счастлива до конца своих дней.
— А он может? — раздался из-за двери робкий голос Кубатая.
— Что может?
— Отказаться?
— Он может, — отозвалась принцесса. — Если он, конечно, конченый идиот и ему безразлична судьба его планеты.
— А если победит команда? — поинтересовался я.
Леокадия искательно глянула на советников.
— Народ вправе выбрать из нее фаворита, — сообщил еще один, самый симпатичный, чернобровый Олдь, который, по-моему, даже был женщиной.
— Ну и законы… — пробормотал Стас.
— Множеством этих поправок народ в лице парламента уже много веков борется за ограничение королевской власти, — пояснила Леокадия. — Практически каждая последующая правительница, добиваясь каких-то поблажек для себя, дает повод парламенту вписать еще несколько подобных пунктов… И жизнь каждой последующей принцессы оказывается втиснута во все более и более узкие рамки. Но иногда это даже помогает.
— Как корсет помогает сохранять и без того замечательную фигуру, — не удержался от сравнения Кубатай.
— О да, мой джигит! — воскликнула Леокадия и порывисто покинула тюрьму.
Глава вторая.
О пользе домашних заготовок и ветрености инопланетных красавиц
— Я в конкурсе участвовать не буду! — заявил Кубатай, стоило ей исчезнуть.
— Как же это, Кубатайчик?! — закричал Смолянин. — А если мы выиграем, всех тогда отпустят, а ты останешься?!
— Если я буду участвовать, ничего вы не выиграете, — самокритично заявил Кубатай. — Я ведь ничего не умею.
— Да ты что, Кубатай?! — воскликнул Стас-второй. — Ты ведь все на свете знаешь!
— Знать и уметь — это совсем не одно и то же.
— Ерунда! — воскликнул Стас-первый. — Давайте придумывать сценарий, и я уверен, место там найдется всем.
И мы принялись за подготовку. И заканчивали ее, когда состязание уже вовсю стартовало, и другие участники выступали на главных площадках планеты. Стать полноправными зрителями нам, заключенным, не разрешили, но установили в наших камерах визоры. Но мы не следили за ходом конкурса. Во-первых, мы боялись убедиться, что с остальными нам тягаться бесполезно. Во-вторых, мы не хотели что-нибудь нечаянно повторить. И в-третьих, у нас просто не было на это времени.
Нас так и не объединили, но оставили в камерах напротив, и в процессе подготовки мы могли общаться. «Два в одном». Идей было много, но одна возобладала, и неожиданно именно Кубатай стал главной символической фигурой нашего замысла. Делать при этом ему не надо было почти ничего, так что разговорами о своем «ничегонеумении» он отвертеться уже не мог. Главным же действующим лицом был Смолянин, а мы — два Кости и два Стаса — были не более чем фоном. К счастью, мы обнаружили, что копиям очень легко двигаться синхронно, и это делало нас незаменимой подтанцовкой.
Не буду ничего рассказывать заранее. Скажу только, что подготовка была серьезной и масштабной. Мы не постеснялись потребовать от устроителей построить специально для нашего выступления зал, и они легко согласились на это. Время от времени нас посещали или связывались с нами злувы Хру'Наум и Хру'Каган. Они выступали комментаторами конкурса и явно болели за нас. Хру'Нестор, арбитр, тоже, по их словам, болел за нас, но для объективности на время конкурса он был ото всех изолирован.
