Далтон поглядел на партнера.
— Ну как?
Такстон поднял вверх одну бровь.
— Всегда был о Рахманинове невысокого мнения.
— Я спрашиваю, какого вы мнения о моем экспромте, сэр.
— Аналогичного.
Они продолжали шагать по коридору по направлению к пятну света, а дойдя до него, обнаружили, что освещение исходит из-под арки, ведущей на открытое пространство, залитое солнцем и весьма приятное на вид — могучие деревья, кусты и лужайки. В центре всего этого помещался английский парк с рядами живых изгородей и клумбами. Там явно в разгаре был праздник. Покрытые скатертями столы ломились от множества блюд и напитков. Несколько дюжин нарядных гостей прогуливались по саду; их обслуживало немалое количество слуг. Где-то в кустах был спрятан камерный оркестр. Чуть поодаль, на травянистой площадке, шла игра в крокет (или нечто подобное с мячами и клюшками).
— Что это? — спросил Такстон, остановившись посмотреть.
— Вероятнее всего, семейный праздник принцессы Доркас.
— Что?
— Мне один слуга рассказал. Пригласили почти всю семью Кармина. Двоюродных дядюшек, Трента. Всю замковую знать.
— Надо же. Их нечасто увидишь.
— Большинство из них не вылезает из своих миров. Да и о Гостях они невысокого мнения.
— Ах, да, — кивнул Такстон. — Вероятно, мы для них — «Н. Н. К. Д.».
— Не нашего класса, дорогуша?
— Точно так. Как ты думаешь, они все состоят в родственных отношениях?
— Насколько я понимаю, — задумчиво произнес Далтон, — большинство из них являются дальними родственниками. Это то, что осталось от аристократии, когда-то правившей Западными Пределами и смежными королевствами. Сотни лет назад, может тысячи, до тех пор, пока окружающая территория не превратилась в сегодняшнюю безжизненную пустыню. Со временем они сделались обитателями Опасного, и большинство из них живет в том или ином мире.
Такстон поправил мешок с клюшками.
— Что ж, мы в число приглашенных не входим.
— Это точно.
Они двинулись дальше по коридору.
— Подожди минутку. — Такстон остановился. — Меня, кажется, тоже осенило.
— Да?
Такстон прокашлялся и продекламировал.
Иоганн Себастьян Бах
Бегал в мокрых штанах.
Его трехчастное произведение
Вызывало раздражение.
— Неплохо, — одобрил Далтон. — А ты тоже обнаружил, что «Моцарт» не очень-то рифмуется?
Такстон задумался:
— Боди-арт?
— Не слишком удачно. А к Бетховену подобрать что-нибудь практически невозможно.
— Можно переменить категорию. Или можно… что это?
Далтон остановился заглянуть в небольшую нишу слева. Из-под арки торчала пара ног в чулках.
— Что у нас здесь? — поинтересовался Такстон.
Пройдя в нишу, они обнаружили мужчину, лежавшего на спине. Темноволосый и бородатый, он был одет в отороченную мехом синюю накидку и длиннополый оранжевый камзол. На накидке красовалась изящная вышивка золотой нитью. Вся одежда была ладно скроена и выглядела дорогой. Почти каждый палец украшали золотые перстни с драгоценными камнями.
Но этот богатый наряд теперь был лежащему ни к чему. Губы мужчины посинели, а лицо окрасилось в пепельный цвет. Глаза безжизненным взглядом уставились в пространство.
Такстон стал на колени над лежащим и взял его за правое запястье.
— Пульса нет. — Он прощупал шею, затем наклонился и приложил ухо к груди. — Сердце не бьется. Но он ещё теплый. Умер совсем недавно.
Далтон опустился на одно колено и посмотрел покойнику в лицо.
— Как думаешь, от чего?
— Да все, что угодно, могло случиться. На вид ему лет сорок. Нельзя исключить и сердечный приступ.
— У замковых аборигенов возраст трудно определить. Некоторым из них больше сотни лет.
— Верно. И кто знает, подвержены ли они обычным болезням. С такой продолжительностью жизни — наверное, нет.
— Но они не бессмертны, — возразил Далтон. — Когда природа возьмет свое — всего лишь дело времени. — Он осмотрел тело. — Ни синяков. Ни крови. Посмотри на эти драгоценности. Вор бы их не оставил. Видимо, бедняга умер своей смертью.
Такстон задумчиво поскреб подбородок. Затем предложил:
— Давай перевернем его.
— Может, не стоит трогать?
— Если что, положим обратно. Берись за ноги.
Они повернули тело набок, затем аккуратно перекатили.
Такстон поднял брови.
— Здрасьте, а это что такое?
— Значит, все-таки без чьей-то помощи не обошлось.
Чуть левее от середины спины, между лопатками, в ткани виднелась небольшая прореха, окруженная темным пятном.
— Удар ножом? — предположил Далтон.
— Скорее, стилетом. Давай снимем накидку и осмотрим рану.
Они с трудом стащили накидку с обмякшего тела. Обнаружив соответствующую дырку в камзоле, они повели дальнейшую борьбу с одеянием и в конце концов добрались до белой полотняной рубашки, на которой алело пятно крови.
— Вот где вошло лезвие. — Такстон потрогал ткань. — Крови немного. Тонкий был кинжал, это точно. Глубокий удар, прямо в сердце. Однако нанесен нетвердой рукой. Может, просто повредил аорту, вызвав медленное кровотечение. Настолько медленное, что бедняга успел выйти с праздника и вернуться в замок. Но тут открылось внутреннее кровотечение… и конец.
— С праздника? Думаешь, он оттуда?
Такстон кивнул и задумчиво проговорил:
— Ты его когда-нибудь раньше видел?
Далтон покачал головой.
— Может, это Гость.
— Не думаю. С виду благородного происхождения.
— Верно. А ты и в самом деле думаешь, что нападение произошло на празднике? Мы же только что видели: там все спокойно.
— Ну и что? — возразил Такстон. — Если это произошло там, то уж, конечно, было сделано втихаря.
— А зачем ему было возвращаться в замок?
— Кто знает? За помощью?
— Почему он сразу кому-нибудь не сказал?
— Да, логики мало. — Такстон покачал головой. — Не знаю. Просто интуиция. Может, на него напали здесь или поблизости. Может, он не из знати. Скоро мы это узнаем.
— Пойду за Тайрином, — сказал Далтон, поднимаясь на ноги. — Ты останешься?
— Как я понимаю, гольф на сегодня отменяется.
— Я постараюсь побыстрее. Будь осторожен. Возможно, злодей все ещё поблизости.
— Не волнуйся, буду начеку.
Далтон поспешил прочь.
В нише было тихо, даже слишком тихо. Такстону пришлось попотеть, натягивая одежду на тело покойного, но в конце концов он примерно восстановил тот вид, в котором они обнаружили неизвестного мужчину.
Он поднялся и отступил на шаг, оглядывая тело. С шумом выдохнул воздух.
Вроде все так.
Он начал осматривать пол вокруг тела, расширяя зону поиска до тех пор, пока не вышел в коридор. Не обнаружилось ничего, ни капельки крови.
Вернувшись, он встал над покойником и задумался.
Тут в коридоре послышались шаги, и Такстон оглянулся. Мимо шел человек в костюме эпохи Ренессанса. Поравнявшись с нишей, он мельком заглянул в неё, но тут же посмотрел повнимательнее — и остановился.
— Эй, ты, — обратился он к Такстону, — что происходит?
Такстон перевел взгляд на труп.
— Я задал тебе вопрос, — возмутился человек, подходя ближе. Внезапно он застыл на месте, уставившись на тело. — О боги.
Такстон отступил на шаг в сторону.
Мужчина опустился на колени и склонился над покойником, а затем встал и поглядел на Такстона. Он, как и лежащий, был высок и чернобород, правда, выглядел несколько моложе. Глаза его поражали своей яркой голубизной.
— Ты знаешь, что тут произошло? — спросил он.
— В общем-то нет.
— И когда это случилось, тоже не знаешь?
— Мы с партнером по гольфу обнаружили его пять минут назад, — ответил Такстон, — на этом самом месте.
Человек смерил Такстона подозрительным взглядом, а затем обернулся, чтобы снова осмотреть тело.
— Что же произошло? — задал он вопрос в воздух.
— Боюсь, что это никому не известно. А… можно спросить?..
Мужчина яростно сверкнул глазами.
— Что?
— Вы знаете, кто этот господин?
— Виконт Орин, кто же ещё!
Такстон кивнул.
Мужчина опустил голову и тихо добавил:
— Мой брат.
— Примите мои соболезнования, — сказал Такстон.
— Спасибо, — сухо ответил брат Орина. — Кто-нибудь видел, в какой момент он плохо себя почувствовал?
— Дело в том, что я не был на празднике в саду.
— Ты разве не прислуживал? — Мужчина в который раз смерил Такстона взглядом с головы до ног. — А, ты один из них. Мне следовало догадаться по этому шутовскому наряду. Такстон опустил глаза на свои бриджи и спортивные туфли, потом перевел взгляд на облачение своего собеседника — такое же пышное, как у покойного виконта, только ещё более утяжеленное вышивкой.
— Говорил горшку котелок: уж больно ты черен, дружок. Вам не кажется?
До мужчины не дошел смысл поговорки, но он счел нужным обидеться.
— Как ты смеешь? Я не потерплю подобной дерзости, слышишь? И изволь называть меня «милорд».
Такстон кашлянул в кулак.
