– Обойдешься, – отмахнулся Коля.
– Точно, – кивнула Светлана. – Обойдешься. У тебя бицепс какой?
– В напряженном состоянии шестьдесят два сантиметра, а что? – насторожился силач.
– А у моего рыцаря в расслабленном за восемьдесят! Прикинь! Тренируйся еще!
– Я же серьезно, – обиделся силач.
– И мы серьезно, – важно произнес Коля. – Я чту традиции предков. Во мне их сила. И я не променяю свою работу на какую-то там клоунаду на потребу толпе.
– А что же вы делали сейчас? – задал провокационный вопрос силач. – Вы же на потребу толпе сейчас выступали.
– Но-но! – снова нахмурился Коля. – Ты это не путай. Ты за бабло тут скачешь, а я просто оттягивался. Мы так оттягиваемся. Правда же, принцесса моя?
– Истинная правда, мой рыцарь. Мы так оттягиваемся, – согласно кивнула Светлана.
– Хорошо живете, – с завистью в голосе произнес силач. – Вопросов больше не имею. Разрешите откланяться.
– Само собой, – кивнул Коля и, не обращая более внимания на силача, заинтересованно посмотрел на сцену, где неожиданно наступило затишье.
Музыка смолкла, а яркие, пульсирующие вспышками лучи сменил мягкий струящийся свет. В зале народ тоже невольно стих, словно ожидая чего-то.
– Внимание, дамы и господа! – прозвучал долгим эхом голос герольда. – Наступает кульминация нашего торжества. Феерию истинной магии представит вам очаровательная волшебница, ведунья в седьмом поколении, потомственная великая колдунья, владычица Темноземелья и прилегающих окрестностей, хозяйка черной башни и всемогущего золотого котла, великая чародейка Гелла!!!
В зале послышались ленивые хлопки.
– Итак, дамы и господа, встречайте! Гел-ла-а!!! – завопил герольд так, будто представлял на ринге абсолютного чемпиона мира по боксу в тяжелом весе.
Дробно забили барабаны. Нервные всплески холодного синего света заплясали по сцене, извергая из себя темную женскую фигуру в облегающей черной одежде. Она будто из воздуха возникла. Но никто не удивился, посчитав столь эффектное появление одним из фокусов. В зале послышались ленивые хлопки и пьяные мужские возгласы, характеризующие весьма яркий облик той, что стояла на сцене и сверлила присутствующих в зале своими огромными черными глазами.
– Крутая телка! – неслось из зала.
– Раздевайся, покажи свой фокус!
– Овладей мной, владычица!
– Давно я не была в этих краях, – свистящим шепотом произнесла гостья. Но ее услышал каждый, и зал затих.
– Признаться, я не узнала ваш город, и он мне понравился, – продолжила она в полной тишине. – Я вижу, что мой каждодневный труд не пропадает даром. Здесь много интересного и познавательного. Особенно интересен зверинец. Очень большой, разнообразный зверинец, и это радует. И еще меня радует ваше веселье. Хорошее веселье, искреннее. Я бы сама не прочь остаться здесь на пару дней, чтобы повеселиться над вами вволю. Но время не ждет. Не буду злоупотреблять более вашим терпением и начну веселье.
– Давай, не томи! – раздался выкрик из зала.
– Кто там такой нетерпеливый? – усмехнулась Гелла. – Это ты предлагал мне раздеться?
– Да, я! – Лысый, толстый, круглый, как колобок, человек подскочил с места. – Зелеными плачу. Сколько?
– Деловой разговор, – кивнула Гелла. – А сколько не жалко?
– Тысячу.
– Маловато, – поморщилась темная гостья. – Жадный ты. Кто больше даст? Для того разденусь, на колени к тому сяду и фокус покажу.
– Две! – завопил «колобок».
– Три! – донеслось с другого конца зала.
– Пять!
– Восемь!
– Десять!
– Пятнадцать! – снова завопил «колобок». В зале воцарилась тишина.
– Пятнадцать раз, пятнадцать два, пятнадцать три, – четко произнесла Гелла. – Деньги вперед.
«Колобок» засеменил на сцену, доставая из карманов три пачки американских долларов.
– Держи, чародейка!
Гелла приняла деньги, распечатала пачки.
– Мусор, – произнесла она и подбросила банкноты.
Зал ахнул. Банкноты на глазах у зрителей превратились в сотни черных бабочек. Через секунды от них не осталось и следа. Поднявшись вверх к потолку, они словно растаяли в темноте.
– Мусор, – повторила Гелла. – Всего лишь мусор! Но какая власть в нем! Ступай на место, скотина, – приказала она «колобку». – Прижми свою толстую задницу к стулу и жди.
– Слушаюсь, моя чародейка, – пробормотал «колобок» и засеменил обратно, суетливо перебирая коротенькими отростками ног, торчащими из непомерно толстой нижней части его туловища, а Гелла взмахнула руками, и заиграла музыка из кинофильма «От заката до рассвета».
Народ, движимый первобытными инстинктами, всколыхнулся и подался вперед, а Гелла, пританцовывая, медленно пошла меж столов. Извиваясь змеей, она попутно выпила рюмку водки и закусила грибочком. А по залу пронесся вздох удивления. Понять публику можно. На черной гостье сам собой как бы растворился коротенький облегающий жакет. Чудо, да и только. Теперь только узенький лифчик прикрывал крутую грудь таинственной гостьи от похотливых взоров мужской половины публики. А она продолжала свой гипнотизирующий танец.
Когда Гелла приблизилась к столу, где, выпучив глаза, сидел «колобок», ее тонкие, облегающие брюки будто волной смыло. Оставшись в лифчике и стрингах, она взвилась штопором к потолку и медленно опустилась на стол. И тут зал прорвало. Раздались дикие вопли и нетерпеливый топот ног.
– Давай! Давай! – заблажили исступленно мужские голоса.
– Давай! Снимай! – выдохнул потный от нетерпения «колобок».
– Я тоже хочу танцевать! – завизжала молодящаяся дама из гостей. Она вскочила на соседний стол и начала сбрасывать с себя одежду.
– Безобразие! – взвизгнула размалеванная престарелая особа за соседним столиком и ткнула развилкой артритных пальцев в глаза своему молодому кавалеру.
– Дура! – выкрикнул тот и плеснул в ее разинутый рот водкой. Особа закашлялась и начала истошно вопить. Но ее возмущенные возгласы утонули в исступленном реве зала.
– Давай, детка! Продолжай! Малышка, покажи свою мышку!
Продолжая извиваться на столе, Гелла медленно подняла руки. Щелкнула застежка лифчика, и он, слетев с груди, упал на голову «колобку», накрыв его уши. Зал завопил, ожидая апофеоза со стрингами, а Гелла не медля плюхнулась на колени к «колобку». Тот охнул радостно, обхватил черную гостью своими коротенькими ручками, и в ту же секунду его испуганный вопль резанул по ушам присутствующих. От этого вопля сидевшие близко попадали под столы, а дальние, наоборот, на столы вскочили. Что случилось? Зарезали кого?
Случилось. На коленях у «колобка» устроилась вместо красавицы-чародейки жирная свинья в узких стрингах, украшенных яркими стразами.
– Брат и сестра! – пьяно заорал сосед «колобка» по столику и дико захохотал. Испуганное животное задергалось, истошно завизжало, обгадилось на брюки «колобка» и, свалившись с его колен, заметалось меж столиков под злорадный хохот, раздавшийся со сцены. То хохотала во весь свой раскрытый рот сама Гелла, облаченная, как и прежде, в черный кожаный костюм.
Зал тоже разразился хохотом. Свинья же, визжа, продолжала бегать меж столов. «Колобок» вскочил под хохот присутствующих, злобно затряс обгаженными руками и побежал к сцене.
– Чем ты недоволен, скотина? – удивленно подняла брови Гелла. – Я все исполнила, как ты желал. Разделась, станцевала, села тебе на колени и показала фокус. Чем ты недоволен? Что-то не так? Неужели тем, что не до конца разделась? Так еще не поздно. Вон она меж столов бегает. Ты догони и сними сам. Все. Иди гуляй. Переходим к следующему номеру.
Зал же долго не мог успокоиться. Под злорадный хохот публики «колобок», растопырив пальцы, направился к выходу. Публика на его пути, во избежание нежелательного контакта, предусмотрительно шарахалась в стороны.
– Продолжим! – воскликнула Гелла. – Будем пускать мыльные пузыри. Очень большие пузыри.
Неведомо откуда в руках темной гостьи появилась длинная трубка. Гелла приложила конец трубки к губам, и с противоположной ее стороны начал выдуваться пузырь. Он вспухал, переливался всеми цветами радуги и, достигнув размера в диаметре под два метра, плавно оторвался от трубки и поплыл над сценой. Гелла взмахнула рукой, и в радужных размывах пузыря появилось некое изображение человеческого лица. В зале ахнули. С мыльной поверхности на публику смотрел сам губернатор. Лицо его переливалось всеми красками радуги, а потом начало искажаться. Правый глаз заплыл, левый же, наоборот, выпучился, челюсть отвисла. В зале раздались смешки, а когда вместо носа у изображения появился свиной пятак, публика закатилась истерическим хохотом. Гелла ткнула в пузырь трубкой, и тот лопнул, рассыпавшись мелкими брызгами. Темная гостья под смешки зрителей надула новый огромный пузырь, на этот раз в нем все узнали мэра города. Изображение важно надувало щеки, гордо выпучивало глаза, скалило в идиотской ухмылке рот и в конце концов превратилось в толстую свиную харю. Публика снова зашлась в истерике.
