– Вот он, оборотень, – все также шепотом сказал Демьян, – но ты, чудовище, не получишь ни ребенка, ни ее бабку! – обратился он к нему.
Он быстро перехватил заостренную палку, не сводя с мужика глаз.
– Ну что волчара, хочешь полакомиться несчастной девочкой и ее безобидной бабушкой? Но ты не угадал! Давай превращайся, где твоя шерсть? Где твои клыки? Я тебя сейчас серебром угощу!
Но тут Марта выскочила из-за его спины и с криком:
– Папа! – бросилась навстречу мужику.
А тот обнял ее одной рукой и добродушно прижал к себе.
– Папа? – удивлено спросил ошарашенный Демьян.
Мужик протянул к нему руку, и словно смеясь над ним, высокопарно произнес.
– В каком ты виде, бабень, и откуда ты? [50]
– Какого…, – начал было Демьян не понимая что все это значит.
Но последующие события произошли так быстро, что он даже не успел ничего понять. Мужик обнял Марту обеими руками и издал тонкий свист. За спиной Демьяна раздались осторожные шаги, треск от удара, неожиданно из глаз посыпались искры, и его голова словно взорвалась. Теряя сознание и падая, он увидел над собой еще одного мужика с небольшой дубинкой в руках.
– Что за херня? – пролепетал он отключаясь.
* * *
В темноте было холодно и жутко. Такое чувство, что под ногами нет земли, а вокруг пустота. Внезапно из черноты появилось лицо Семы Молотка.
– Ну что крыса, будешь и дальше баланду травить?
Демьян отпрыгнул назад, упал на спину и жалобно скуля, пополз от него. Но Сема не отставал. Он вышел из темноты и встал перед ним во весь рост. Испуганный Демьян потерял дар речи. Перед ним стоял гигантский черный кот с лицом Семы Молотка. Часть шерсти, на груди, плечах, руках отсутствовала, и на сероватой коже плясали, как живые рисунки, татуировки. В одной лапе он держал окровавленный клевец, а в другой отрубленную голову Бруно. С нее вытягиваясь длинными нитями, стекала кровь, глаза остекленели, но губы еще шевелились.
– Братишка… Помоги… Мне… Не бросай… Меня…, – сипела голова.
Демьян вскочил и, немея от страха, побежал на тонких крысиных ногах в темноту. За спиной леденящий душу хохот, топот лап и скрежет, словно кто-то тащил железку по каменному полу. Демьян упал, больно ударившись лицом. Он вскинул голову – вокруг костры. На кострах объятые пламенем человеческие тела.
– Иди-и-и к нему! – восторженно кричали горящие люди и счастливо улыбались.
Защищая от искр глаза, Демьян шатаясь пошел по алее из горящих еретиков пока не увидел пред собой преподобного Томазо. Мягкая улыбка, добрые глаза. Он распростер свои объятья и принял в них дрожащего всем телом Демьяна.
– Чего ты боишься, сын мой? – ласково спросил он.
– Его! – зарыдал Демьян.
* * *
Демьян медленно пришел в себя. Он сидел с крепко связанными за спиной руками у дерева. Голова страшно болела. Каждое неосторожное движение отдавалось тягучей ноющей болью. Он осторожно поднял голову. Перед ним свисала петля из веревки, перекинутой через толстый сук дерева, у которого он сидел. Два мужика сидели чуть поодаль у костра, рядом с ними его распотрошенная сумка. Марта в своей красной накидке собирала какие-то чахлые цветочки, так же как и тогда, когда он увидел ее впервые. До несчастного Демьяна дошло запоздалое понимание того, что Марта была простая наживка, которая завела его подальше в глухую чащу леса, в западню, где его встретили обычные разбойники. И никакая она не Красная Шапочка из сказки, а обычная дочь бандита с большой дороги. А он, Демьян, последний кретин, который вдруг решил, что встретил легендарную девочку в красной шапочке из сказок Шарля Перо.
«Какой же я идиот!», – застонал он, – «Дожил до тридцати лет, а все верю в сказки для детей семилетнего возраста».
Его стон привлек внимание разбойников. Один из них, того что Марта назвала отцом подошел к нему.
– Очухался? – довольно оскалился он, – ты уж прости приятель, что Пьер тебя хорошенько приложил, тут ничего личного. Мы выполняем то, что нам предназначил Господь.
– Занимаетесь грабежом и убийством, – закончил за него Демьян, морщась от боли.
Мужик засмеялся.
– Так решил Господь! Кто-то грабит, а кого-то грабят. Кстати не густо у тебя оказалось в твоей суме. Какие-то порошки и немного монет. Ты куда направлялся, мил человек?
Демьяну пришла в голову мысль, что возможно имя кардинала Амбуаза возымеет на разбойников какое-нибудь действие.
– Я личный лекарь кардинала Франции Жоржа де Амбуаза.
Разбойник невозмутимо почесал свою бороду.
– Ну, ясно. Ладно, ребята, – обратился он к остальным, – кончайте его. Дайте ему помолиться. Пьер, ты как бывший святоша, причасти несчастного, и на этом мы его вздернем, – он похлопал Демьяна по плечу, – ты уж не держи на нас зла, приятель, это просто божье Провидение.
У Демьяна от страха все похолодело внутри. Он посмотрел на едва покачивающуюся от легкого ветерка петлю, и ему стало очень страшно. Это уже совсем не сказка.
– Да вы с ума сошли, – пролепетал он заплетающимся от ужаса языком.
Подошел разбойник, местами сбиваясь, быстро прочитал молитву и, перекрестив его лениво зевая, сказал.
– Облегчи свою душу. Покайся в своих грехах, я тебе их отпущу.
Но у Демьяна от страха прилип язык к небу. Ноги и руки стали ватными, хотелось не каяться, а кричать. Он собрался с силами и жалобно завопил.
– Помогите!
Разбойник поморщился, вытащив из-за пояса грязную тряпку, скрутил и затолкал ему в рот.
– Давид, – обратился разбойник к главарю, – готово. Можно…, – он еще раз окинул Демьяна взглядом, – только давай с него снимем одежду. У него она неплохая, добротная. Зачем мертвецу одежда. Только добро переводить, – он заботливо потрепал камзол Демьяна уже, наверное, рассматривая его уже как часть своего гардероба.
Главарь махнул рукой.
– Снимай, а то и так добыча невелика, так хоть одежонка сгодится.
Тот быстро стянул с Демьяна обувь, шоссы. Несчастный только мычал не в силах, что-либо сказать и дрыгал голыми ногами. Пьер начал расстегивать камзол и одновременно пошарил в кармане. Он вытащил половинку старой римской монеты. Оставив брыкающегося Демьяна, задумчиво покрутил ее в руках.
– Давид, посмотри.
Он протянул ее главарю. Тот взял ее и в свою очередь задумчиво уставился на Демьяна. Потом кивнул своему подельнику. Пьер вытащил грязную тряпку изо рта Демьяна.
– Откуда она у тебя? – спросил он.
– Ее, ее, – задыхаясь, сказал Демьян, – дал мне мой близкий друг Гастон!
– Гастон Счастливая Рука? – Давид потеребил бороду, – а откуда ты его знаешь?
– Я встретил его в тюрьме Большое Шатле и помог избежать ему виселицы, за это он дал мне половинку этой монеты.
– Черт побери, – улыбнулся главарь и, обращаясь к подельнику, сказал, – похоже, небольшое недоразумение вышло. Развяжи его Пьер и верни одежду. Увы, веселья сегодня у нас не будет. Друг Гастона – мой друг.
Демьян взмолился про себя и поблагодарил Бога, что свел его в тюрьме с Гастоном.
– Ты не держи на нас зла, – сказал Давид, – мы с Гастоном хорошие приятели, поэтому я не могу тебя подвесить на этом дубе.
Демьян пару раз возмущенно схватил ртом воздух.
– А если бы вы меня повесили? Суки! – всхлипнул он.
– Ну ладно, ладно… У тебя же на лбу не написано что ты его друг, могли и вздернуть нечаянно. Но как я тебе уже говорил на все Божье Провидение, – засмеялся главарь, – одевайся, и пойдем к костру перекусим, чем Бог послал. К нам силки, как раз угодил хороший жирный кролик и Бартоломео знатно зажарил малыша, нашпиговал травами и лесными орехами.
Он протянул Демьяну руку.
– Жалость крокодила, – обиженно буркнул тот, и, продолжая дрожать от пережитого волнения, схватился за нее, – я просто хотел дойти до замка кардинала Жоржа де Амбуаза. Мне сказали что этот проклятый лес совсем безопасен и здесь нет ни разбойников, ни какой другой угрозы для одинокого путника.
