– О-па, вот теперь он до кондиции дошел, – довольно улыбнулся омоновец и на всякий случай отодвинулся от Ахтармерза. – Сеня, давай свой кувшинчик!
Я тоже поспешил отодвинуться, поскольку разобиженный Горыныч раскочегарился не на шутку. Он плевался языками пламени во все стороны и, если бы Фатима предупреждающе не замахнулась на него поварешкой, мог бы в запале сжечь телегу с припасами. Жареной конины мы бы тогда поели вволю, но зато потом кое-кому пришлось бы пешком передвигаться, а остальные испытали бы острый дефицит продуктов питания. Сеня быстренько, пока наш летающий автоген не остыл, плюхнул лампу на ближайший валун и приказал Ахтармерзу начать обработку.
Горыныч с явным удовольствием направил два языка пламени из крайних голов на емкость с джинном, а третьей повел душещипательные беседы по поводу того, как нехорошо скрывать информацию от сотрудников милиции и вести антиобщественную деятельность. Я поперхнулся, услышав эти слова. Вот уж не думал, что наш трехглавый птеродактиль успеет от моих ментов столько словечек нахвататься за то время, которое провел с нами вместе… А хотя, кот его знает, может быть, у них специально российское обществоведение уже с начальных классов в школе преподают. Чтобы знали дети, по какому принципу общество не стоит строить.
– Молчит, – не сводя глаз с лампы, констатировал Попов.
– Как партизан, – согласился с ним Жомов. – Может быть, лампу плохо накалили?
– Иди потрогай, – прекратив на время увещевания джинна, предложил Горыныч. – И вообще, кажется…
– Креститься надо, когда кажется, – буркнул Рабинович. – Вскрыть эту жестянку сможешь?
– Нет. И если бы вы меня не перебивали, я бы вам уже давно объяснил, в чем тут дело, – обиженно проворчал Горыныч. – Данное вместилище активной протоплазмы, именуемой вами «джинном», как таковое не является предметом, принадлежащим вашей вселенной, и вообще предметом как таковым…
Ахтармерз сел на своего любимого конька и принялся топить моих ментов в дебрях научной терминологии. Слушал его один только Попов. Ваня Жомов через пару минут прослушивания лекции Горыныча махнул на все рукой и принялся чистить верный пистолет, в который раз пересчитывая оставшиеся еще с Египта патроны, а затем с такой же любовью взялся надраивать Святой Грааль, с которым ни на минуту не расставался. А мой Сеня, едва услышав первую фразу Ахтармерза, задумался и несколько минут не выходил из комы.
Чтобы вам хоть что-то понятно было, объясню, о чем именно говорила наша самоговорящая магическая энциклопедия. Только не ждите от меня научных терминов, я по-простому. В общем, джинны обитали в одной из ближайших к нам параллельных вселенных. Там они спокойно плодились и размножались, никому не мешая. Но поскольку обладали силой выполнять практически любые желания, при этом являясь крайне недалекими существами, то очень скоро стали предметом охоты всяких межвселенских авантюристов. Ловили их просто – брали подходящую емкость и, сунув ее под нос первому попавшемуся джинну, достигшему половой зрелости (они только с достижением этого возраста могли желания выполнять), спрашивали: «А слабо в бутылку влезть?» Дурные джинны тут же доказывали, что им «ни фига не слабо», и мгновенно оказывались на каком-нибудь рынке. Сами же ловцы их услугами редко пользовались, поскольку единственное, что могли нормально сделать джинны – это в бутылку забраться. Ну, еще накормить и напоить людей у них неплохо получалось, да на транспортных перевозках некоторые специализировались. Все остальное, услышанное вами про джиннов, это только строчки из всяких там рекламных проспектов.
Судя по тому, что наш чудо-изготовитель в медной упаковке быстренько согласился выполнить Сенину просьбу, он именно транспортником и являлся. А вот посудина у него была не простая. Из рассказа Горыныча следовало, что это была вовсе не медная лампа, а скомпонованный и видоизмененный… – блин, слова-то какие знаю!.. – персональный дом джинна, доставленный прямо из его измерения. А это означало только одно: данного лысика никто не ловил. Он подписал с кем-то контракт и был переброшен к месту выполнения персонального задания. Нетрудно догадаться, какого именно! Грааля и Копья нас лишить этот гад должен был.
– В общем, эта лампа совсем не лампа, – тем временем закончил свою речь Горыныч. – Может быть, учись я в классе восьмом хотя бы, мне и удалось бы расконвертировать ее в этом измерении для предоставления общего доступа, но сейчас я ничего сделать не могу. – И Ахтармерз вдруг захныкал: – И вообще, я к маме хочу. Замучили меня все. И вы, и вселенная ваша противная…
– У-у, еврейская морда, опять зверюшку обидел! – неожиданно для всех заорала на Рабиновича Фатима. – Когда же ты наконец всех терроризировать закончишь.
– Девочка, ты, похоже, так часто задом вертела, что у тебя туда мозги ссыпались, – не выдержал в этот раз мой Сеня, ну, не молодец ли?! – Сначала достань их обратно, а потом в серьезные разговоры со своими замечаниями вмешивайся.
Фатима зарделась и, решив не обострять конфликт, отвернулась, презрительно дернув плечиком. Жомов одобрительно посмотрел на Рабиновича, а вот Андрюша не съязвить в этот раз не смог. Злорадно хихикнув, от толкнул Сеню в бок.
– Рабинович, не узнаю тебя. Где твоя галантность? – невинно поинтересовался он. – Ты же такими замашками всех женщин во всех параллельных вселенных от себя отпугнешь. Попортишь себе репутацию, как за юбками бегать сможешь?
– Ногами, – буркнул Рабинович и, к моему вящему удивлению, смущенно подошел к Фатиме со спины. – Извини, пожалуйста. Я погорячился. Впредь обещаю больше никогда не третировать ни твою профессию, ни твои увлечения, ни твою манеру одеваться.
– Ой, лапочка ты моя. У меня еще никто прощения не просил! Может, и танцевать перед публикой позволишь? – повернувшись к нему фасадом и едва не своротив грудями длинный Сенин нос, поинтересовалась сарацинка.
– Позволю, – обреченно согласился Сеня, за что и заработал первую улыбку от Фатимы и вместе с ней поцелуй в щеку. Тоже первый, естественно! Я взвыл.
Люди добрые, да что же это опять на белом свете творится?! Доколе всякие сучки… то есть женщины, конечно, вертеть моим хозяином будут? Да что же за бабский угодник мне достался? Честное кобелиное слово, не выдержу такого позора! Уйду на хрен. Хоть к Жомову, вместе с его тещей, хоть с Альбатросом хозяевами поменяюсь, если это безобразие не прекратится!..
– Мурзик, фу! – рявкнул на меня Рабинович. Вот видите? Он даже сейчас со мной нормально разговаривать не может! – Фу, я сказал!
Пришлось заткнуться. Вот она, человеческая неблагодарность. Ты им верой и правдой с самого рождения служишь, а они только и умеют, что «фу» орать. Причем где надо и где не надо!.. В общем, хочет Сеня, чтобы им эта волоокая танцовщица крутила, как болонка хвостом, – пусть крутит. Но от меня любви к ней Рабинович не дождется. Ничего, кроме презрения! И думаю, настоящие кобели со мной согласятся.
Как обычно, на мои чувства никто внимания не обратил. Более того, Рабинович, окрыленный первой победой на любовном фронте, мгновенно придумал, что с невскрываемой лампой и с несгибаемым джинном внутри делать нужно… Тоником его, Сеня, залей!.. Но Рабинович меня не послушался и решил положить его на хранение, как хороший коньяк.
– Сейчас придут наши архаровцы, и прикажу им яму поглубже выкопать, – доложил он друзьям. – Пусть этот урод еще тысячу лет без своих джинсовок побудет. Посмотрим потом, станет ли он с российской милицией связываться!
Сенино предложение было принято на ура. Единственный, кому оно не понравилось, был сам джинн. И он попытался выразить протест интенсивным раскачиванием медной лампы. Но поскольку наружу так и не вышел, чтобы изложить перед судом присяжных аргументы в свою защиту, его возражения во внимание милицейской комиссией приняты не были. И еще до начала ужина непокорный джинн вместе со своим переносным домом был надежно захоронен на двухметровой глубине в окрестностях Антиохии…
Кстати, совет для археологов. Найдете этого гада, не вытаскивайте. Пусть и дальше сидит и думает, стоит ли в следующий раз хорошим людям перечить.
– Сеня, я так полагаю: этого урода лысого нам послал тот самый неизвестный тип, который у эльфов переворот затеять вздумал, – уже за ужином изложил свои соображения Попов. – Тебе так не кажется?
– Блин, Андрюша, пожалуй, сейчас редкий случай, когда я могу с тобой безоговорочно согласиться. – Сеня похлопал друга по плечу. – Ты абсолютно прав. И как только появится Лориэль, я тут же от него объяснений и потребую.
– А я тебе помогу, – поддержал моего хозяина Жомов. – Причем, в натуре, с удовольствием.
На том и порешили. Я, правда, мог бы еще кое-что к этим умозаключениям добавить, но не стал. По понятным причинам, о которых уже не раз говорил на каждом углу. Вам-то, правда, я могу сказать. Все равно вы не слушаете, а читаете.
