После этого случая наши клячи, естественно, к Андрюше лучше относиться не стали. И те две кобылы, что были в его телегу запряжены, с самого отъезда из Антиохии принялись гадить криминалисту всеми возможными способами. То из себя начинали лебедя, рака и щуку изображать, то хвосты задирали, словно кошки в брачный сезон, презрительно показывая Попову неприличные места. А уж про то, сколько кобылы продуктов пищеварительной деятельности на дороге оставили, я вообще не говорю. Если собрать все, стало бы ясно, что столько навоза и в грузовик бы не влезло. Совершенно непонятно, как все это в лошадях умещалось, но факт остается фактом. Вот что она, ненависть, с живностью делает!
Мой Сеня, конечно, не упускал случая поиздеваться над Поповым каждый раз, когда Андрюшины кобылы какой-нибудь очередной фортель выкидывали. В итоге Рабинович криминалиста до такого состояния довел, что тот не выдержал и что есть силы заорал на моего хозяина. Запряженные в телегу клячи приняли это на свой счет и с перепугу полностью избавились от содержимого своих кишечников. Кучки получились немалые – телега проехать не смогла, объезжать пришлось, но по крайней мере от одной беды Попов себя этим оградил.
В общем, ехали мы весело. А когда остановились на привал, стало еще веселее. Абдулла с Ричардом на правах младших по званию и возрасту, поскольку нам-то всем не меньше нескольких сотен лет в этом времени было, отправились собирать всякий саксаул для костра, а мои менты вольготно расположились в тени холма, ожидая заслуженного ужина. Фатима принялась возиться с припасами, и Попов поначалу попытался ей помочь, но сарацинка прекрасно знала, что кроется за этой «помощью». Андрюша наверняка попытался бы что-нибудь своровать себе на полдник, и эта попытка была безжалостно пресечена.
– Я когда-нибудь перестану на Сеню внимание обращать и тебя выпорю как следует, – пообещал Фатиме криминалист, отходя от телеги. – Узнаешь тогда, почем веники на базаре.
– Ой-ой-ой, напугалась, – фыркнула танцовщица. – Молчи уж лучше, лаваш припухший!
Андрюша от такой наглости едва не подавился. Я прямо-таки всей шкурой почувствовал, как его распирает от желания немедленно надрать красотке то самое место, которым она чаще вертит, чем сидит на нем, но Попов сдержался. Он у нас вообще к жестким мерам не очень склонен, поскольку, кроме как с пробирками, в отделе воевать ему не с кем. А уж в том, что Андрюша женщину выпороть может, я очень сильно сомневался. Мама бы ему такого никогда не простила, а Попов маму любит. Поэтому и отвалил Андрей от телеги несолоно хлебавши. Плюнул себе под ноги и отошел, всем своим видом показывая, что мог бы сделать с Фатимой, если бы замараться не побоялся.
Я посмотрел ему вслед и зевнул. Если честно, мне уже изрядно надоело однообразие путешествия. Вокруг непонятно что, то ли полустепь, то ли полупустыня. Деревьев почти нет, одни лишь кусты корявые торчат, как недогрызенные кости из миски таксы. Живности нормальной и то не водится. Одни ящерицы, змеи да мыши – погонять некого. Ни тебе алкаша приличного, ни бомжа, ни скинхеда. А я бы сейчас даже кота какого-нибудь с удовольствием на дерево загнал! От тоски выть хотелось, и я решил прогуляться. Может быть, повезет, и я хоть суслика приблудного поблизости найду!
Я посмотрел по сторонам и принюхался, пытаясь отыскать какой-нибудь объект для своей охоты. Откуда-то с наветренной стороны я уловил едва заметный запах не то мыши, не то суслика и уже собрался поискать, где эта зверюга прячется, но тут мне в нос ударил резкий запах окислившейся меди с какой-то странной примесью, отдаленно напоминающей аромат анаши. Доносился он со стороны нашей телеги с припасами, и я был твердо уверен, что еще минуту назад его не было. Да и вообще среди нашего снаряжения ни одна вещь так не пахла! Я развернулся и пошел проверить: не Фатима ли там наркотики нелегально в Иерусалим везет? И если так, то где она их умудрялась до сих пор прятать?!
Нюх у меня отменный, и на поиски источника подозрительного запаха много времени не ушло. Стоило мне только приблизиться к телеге, как стало ясно, что воняет от какой-то странного вида посудины, валяющейся прямо под колесом нашей повозки. Выглядела она, прямо скажем, подозрительно. Широкая внизу, она резко сужалась, переходя в длинное горлышко, а по бокам посудины красовались витые ручки. Блин, прямо граната «РГД-5» с ушками!.. Я оторопело уставился на нее, пытаясь понять, откуда эта посудина взялась. Поначалу даже подумал, что ее колесом из песка вывернуло, когда мы на привал останавливались, но потом вспомнил, что, когда Андрюша подходил к телеге, посудины этой там не было. Я подозрительно обнюхал этот сосуд, а потом, поскольку мне невесть откуда взявшиеся вещи никогда не нравились, решил позвать своих коллег. Все-таки это у них хватательные конечности растут. Пусть они с подозрительными вещами сами разбираются! Гавкнув пару раз, я обернулся к моим ментам.
– Что это у тебя с псом? – ткнув кулаком в бок Рабиновича, поинтересовался Жомов. – С ума сходит? Решил колесо у телеги сгрызть?
– Ага, и тебя зовет вместе пообедать, – огрызнулся Сеня. – Дурак ты, Ваня. Сколько лет с Мурзиком общаешься, а так и не научился понимать, что он сказать хочет. Нашел он что-то.
– Да что там под телегой найти можно? – фыркнул омоновец. – Болт какой-нибудь вылетел…
– А может быть, Фатима грудинку уронила? – с надеждой в голосе спросил Андрей и, поймав обращенные к нему презрительные взгляды Жомова с Сеней, потупился. – Это я просто предположил. И не смотрите так. С женщиной всякое может случиться.
– Гляди-ка, какой тонкий знаток женской натуры у нас нашелся, – оскалился Сеня. – Ладно, хватит болтать. Пошли посмотрим. Мурзик просто так рычать не будет…
Ну, наконец-то! А я уже подумывать начал, что мои сослуживцы настолько обленились, что сами с места не сдвинутся и это средневековое подобие русской гранаты мне к ним самому в зубах тащить придется. Теперь оставалось только отступить в сторону и предоставить ментам право самим разобраться с невесть откуда взявшейся посудиной.
– Графин какой-то, – недоуменно буркнул Жомов, поднимая медный сосуд с земли. – Фатима, ты уронила?
– У меня в хозяйстве такого утиля не водится, – фыркнула девица. – Спроси у своего еврея, может, его. Это они все время мусор всякий собирают.
От такого выпада Сеня даже позеленел, но свою язвительность сдержал. Собственно говоря, я его понимаю. У нас, у псов, даже правило есть: «Не лай на кошку, не придется под деревом сидеть». Вот и мой хозян, похоже, посчитал за лучшее со взбалмошной девицей не связываться. Вместо этого он взял медную посудину из рук Жомова и, прежде чем я успел хотя бы пасть открыть, потер ее позеленевший бок.
Эффект получился впечатляющий. Посудина фыркнула, зашипела, и из нее повалил такой густой зеленый и вонючий дым, что в одну секунду на расстоянии вытянутого кончика носа ничего видно не стало. Я начал чихать, как от «черемухи», Рабинович с Поповым кашлять, а Жомов глухо, видимо, успев заткнуть рот какой-то тряпкой, проорал:
– Взвод, химическая тревога!
А затем:
– Атас, мужики. Щемимся! Глаза берегите.
Я решил, что второе пожелание куда разумней, и бросился прочь из облака вонючего дыма, по сравнению с которым Андрюшин запах из-под мышек майским ландышем показаться мог.
На мое удивление, бежать далеко не пришлось. Я трех скачков не сделал, как оказался на чистом воздухе, и тут же обернулся. Нужно же было моих ментов из-под газовой атаки уводить. Вот я и остался на месте, принявшись истошно орать, как болонка под чугунным утюгом. Правда, гавкнуть я успел только пару раз, а потом заткнулся, удивленно приглядываясь к зеленоватому облаку. Несмотря на то что ветерок был совсем слабенький, дым рассеивать он был просто обязан. Работа у него такая. Однако то ли ветер халтурил, то ли дым какой-то неправильный попался, но с места зеленовато-вонючее облако не сдвигалась. Более того, оно даже уплотняться начало! И тут я понял, что за штуковину медную отыскал…
Мои менты беспомощно тыкались друг в друга и упирались руками в телегу, не рискуя открыть глаза. Сейчас они, честное слово, выглядели смешнее щенят, потерявших мамкину титьку, но мне было не до смеха – в том месте, где был клуб дыма, сейчас сидел, сложив ноги по– турецки, коренастый, начисто выбритый мужик и задумчиво разглядывал подвергшихся газовой атаке доблестных сотрудников российской милиции. Рядом с незнакомцем стоял дымящийся кальян, и этот хмырь внаглую, прямо перед работниками милиции, посасывал трубку. Как себя вести с этим лысым, я не знал. Вообще-то задержать его положено, но я не уверен, что в отношении этого типа следует хоть один параграф из устава и пункт служебного расписания применять. Поэтому решил помолчать и подождать, когда до моих сослуживцев дойдет, что опасность миновала.
– Это у вас игра такая? – вежливо поинтересовался незнакомец. – Или меня просто в компанию нищих слепцов занесло? А тот монстр клыкастый, – он указал на меня, – ваш поводырь, что ли?
