Приближенные марвиля молчали в ожидании представления и ловили каждое слово господина.
– Ну, рыцарь, где же голова дракона? Должно быть, ты забыл ее в седельной сумке?
– Нет. Я не привез ее. Мне не удалось ее добыть.
– Вот как?! Тебе не удалось? Признаться, такого мне еще никто не говорил, поскольку неудача рыцаря в битве с драконом означала для него только одно – смерть. Почему же ты вернулся целым и невредимым, разве что кольчугу порвал?
– Дракон пощадил меня, – сказал Сергей. – Пощадил и взял в плен.
– Чем же ты заслужил его милость? Прежде он всегда убивал своих противников, добивая даже раненых.
– Он сказал – поцелуй мои сапоги и останешься жить. Я поцеловал…
Услышав это признание, марвиль Шонкур вскочил с места, а по рядам его подданных пронесся ропот.
– Это означает только одно, Сирэй из Тютюна, ты покрыл свое имя позором.
– Ну и ладно, – пожал плечами Сергей. – Зато я живой и повидался с вашей сестричкой, принцессой Глоссарией.
– Ты лжешь, изменник! – воскликнул Шонкур. – Ты лжешь, чтобы вернуть своего оруженосца! Но я скормлю его крокодилам, и ты увидишь это прежде, чем умрешь сам!
– Да ничего я не вру, – возразил Серега. – Я даже могу описать ее. На вид двадцать восемь лет, высокого роста, на голову выше меня. У нее голубые глаза и широкое лицо. В общем, она довольно симпатичная. И еще у нее четверо ребятишек.
– Молчи! – воскликнул Шонкур и бросился к Сергею, чтобы заткнуть ему рот, однако, заметив на его поясе меч, остановился. – Кант Дорнье! Обезоружьте этого проходимца!
Старшина дворцовой службы безопасности подошел к Сергею и протянул руку.
Тот молча отдал меч.
– А теперь уведите его в подвалы. Пусть ждет расправы перед ристалищем боевых свиней.
С Тютюнина стащили рваную кольчугу и забрали шлем, а затем вывели из дворца через другой выход и по узкой каменной лестнице сопроводили в сырые подвалы.
В здешних длинных коридорах было сумрачно, поскольку коптящие жировые светильники почти не давали света и лишь съедали дефицитный кислород.
По стенам стекали струйки воды, а по полу бегали огромные мокрицы.
– Что такое свинские ристалища? – поинтересовался Сергей у старшины Дорнье, прежде чем его заперли в одиночку.
– Любимое развлечение марвиля Шонкура, которое он сделал национальным праздником. На это ристалище съезжаются гости из самых дальних графств и герцогств. А ставки бывают очень высокие…
Праздник свинячьих единоборств начался на другой день часов в восемь утра. Доносившиеся через зарешеченное окно крики ликования вырвали Сергея из тяжелого сна.
Спать пришлось в неудобной позе на крохотной каменной полке, оттого все тело болело, а рубашка с одной стороны промокла насквозь от натекшей со стены влаги.
Хорошо хоть ему оставили кожаные штаны и сапоги со шпорами – в них можно было как-то перемогаться в этой сырости.
«А каково сейчас Лехе?» – подумал Тютюнин, вспомнив о друге. Он был уверен, что уж сегодня-то действие спирта закончится, но вот доживут ли они с Окуркиным до этого момента – такой уверенности у Сереги не было.
С улицы доносился шум разгоравшегося веселья. Звонко смеялись женщины, радостно голосили дорвавшиеся до выпивки мужчины.
Где-то жарили мясо, где-то пекли пироги, а о Сереге, у которого от голода начинало подводить желудок, никто не вспоминал.
«А чего кормить приговоренного? Они экономят на харчах…» – подумал Тютюнин и обреченно вздохнул. Час расплаты за их с Лехой легкомысленное отношение к жизни приближался, однако страха не было. Оставалась только неопределенная обида. Как же это? Почему?
Голодный и несчастный, Тютюнин задремал, сидя на каменной полке. Разбудил его тихий стук в окованную дверь.
– Ваша милость! Ваша милость! – шептал кто-то через узкий квадрат смотрового отверстия.
Сергей встал и, подойдя ближе, узнал курьера.
– Ваша милость, вот, возьмите, здесь хлеб и молоко. – Дюбри просунул руку с небольшим узелком, и Тютюнин подхватил его.
– Как ты сюда попал?
– Мой шурин работает здесь охранником, вот я и заскочил.
– Спасибо тебе, Дюбри. Ты здорово рискуешь.
– Для хорошего человека, ваша милость, можно и рискнуть. Прощайте, желаю вам легкой смерти…
С этими словами Дюбри ушел, оставив Тютюнина наедине с его невеселыми мыслями.
Тем не менее доставленная еда прибавила узнику сил, а еще через полтора часа за ним пришли люди старшины Дорнье.
Они вывели Сергея из подвалов и сопроводили на городскую площадь, где собралось много простого народу и важных гостей. На огороженных дощатыми щитами ристалищах уже шли отборочные бои. Свиньи громко визжали, хрюкали и сотрясали ограждения тяжелыми ударами. Болельщики делали ставки, горячились и торжественно провозглашали имена победителей.
Иногда судьям приходилось вскидывать желтые платки, и тогда на ринг запускали свинских лекарей, которые выносили раненого бойца.
– А вот и наш находчивый рыцарь, господа! – громко объявил марвиль Шонкур, обращая внимание всех гостей на Серегу. – Он целовал дракону сапоги, чтобы сохранить себе жизнь!
Толпа разразилась гневными выкриками, в Тютюнина полетели огрызки и объедки.
Большая кость от бараньей ноги попала Сереге в голову, он громко выругался.
– Сегодня мы бросим его в яму с крокодилами сразу по окончании нашего чемпионата, – пообещал марвиль. – Продлим, так сказать, удовольствие. А пока, господа, если вы не возражаете, рыцарь Сирэй из Тютюна будет у нас на правах приглашенного гостя, только под охраной!
После этих слов Шонкура все захохотали и стали выкрикивать разные оскорбления в адрес Сереги. Впрочем, он не обращал на них внимания, потому что увидел – к месту развлечений ведут Окуркина.
По лицу Лехи было видно, что ему били морду и уж конечно не давали молока с хлебом. К тому же руки оруженосца были связаны за спиной. Сереге стало очень жаль приятеля.
– А вот этот субъект, господа, совершенно бестолковый оруженосец славного рыцаря Сирэя! – под громовой хохот гостей пояснил марвиль. – Мы использовали этого болвана в качестве наживки, чтобы заманить в город его господина. Оруженосца зовут Флекс, и он умрет на глазах своего хозяина.
И снова толпа поддержала марвиля одобрительным ревом.
Когда Леху подвели ближе, Сергей подмигнул ему, и Окуркин подмигнул ему в ответ подбитым глазом.
Их поставили рядом, и веселье продолжилось. Закричали судьи, завизжали свиньи, монеты посыпались на стол букмекера.
– Депутат Турбо из Коннестраля против Цугундера из Пойта! Категория свиней средней тяжести! – объявил глашатай, и сейчас же толпа устремилась к центральному загону, где начинались финальные схватки лучших бойцов.
У марвиля Шонкура была целая команда тренированных свиней в разных весовых категориях, и многие из них уже сошли с дистанции. Однако Шонкур не горевал, поскольку у него в запасе оставался знаменитый Марк Дистроер, свинья с удивительными для тяжеловеса скоростными данными.
Любимцу марвиля предстояло сразиться с чемпионом Сармусского герцогства – Аллоизом Красивым, прозванным так за длинный шрам, оставленный на его боку незабываемым чемпионом Микадзо.
– Трапазон против Луирвиля!
– Красный Колпак против Гонзаго Великолепного! – то и дело раздавались крики глашатаев.
Победители разделялись на группы и встречались вновь, завершая выступление очередной категории.
– А ты знаешь, Серега, – заговорил Леха, – у меня дома книжка есть – про свиней. Если бы знал, что мы сюда попадем, я бы ее прочитал.
– И чем бы она тебе помогла, эта книжка? – спросил Тютюнин, уверенный, что Окуркин не в себе.
– Да ни чем, конечно. Но все-таки…
– Это что – я тут Дросселя встретил.
– Да? Ну и как он?
– Нормально. Жрет обувь – совсем не изменился.
Объявили о нескольких схватках с участием фаворитов – Марка Дистроера и Аллоиза Красивого. Энтузиазм местных жителей невольно передался Сергею и Лехе, и они, даже не видя боев, пытались как-то следить за их исходом.
Боевой кабан марвиля Шонкура прикончил своего соперника, а его конкурент Аллоиз – только покалечил.
Столь блестящее выступление обоих только подогревало страсти, и золото потоком сыпалось на стол тотализатора. Даже внимательные и безупречные в службе солдаты старшины Дорнье, охранявшие Серегу и Леху, и те так увлеклись турниром, что забыли про своих подопечных.
Наконец, когда настало время генерального сражения, марвиль вспомнил о пленниках и велел подвести их к центральному загону, чтобы те перед смертью стали свидетелями триумфа его любимца.
Окуркину по такому случаю даже развязали руки, и он принялся их массировать, обронив в сторону марвиля:
– Спасибо, дядя.
Когда Сергей и Леха впервые увидели бойцов, те показались им какими-то машинами, но никак не толстыми хрюшками.
