Стейрод… менялся. Несмотря на запрет использовать чары я видела, как на нем трещит одежда. Как просторная рубах натягивается на покрывающейся шерстью мускулистой груди, рвется, светлыми лохмотьями опадая на землю.
Никто не вмешивался. Даже не пытался!
Я не видела Эскорна, вообще ничего не замечала. Перед глазами все смешалось. С усилием поднявшись на ноги, под возбужденный гомон толпы пятилась от чудовища, чувствуя, как меня захлестывает паника.
Вот сейчас оборот закончится… Вот сейчас…
— Хороший сегодня день, Ноэро, — звериное рычание смешалось с человеческим голосом, хотя в чертах Стейрода больше не осталось ничего человеческого. — Действительно хороший… Но не для тебя.
Вблизи он был еще омерзительнее, чем на расстоянии. Я почти чувствовала смрадное дыхание твари, почти ощущала, как его когти вспарывают мою одежду.
Мелькнула мысль сбросить иллюзию, на поддержание которой сил почти не осталось. Уверена, тогда все сразу закончится. Меня арестуют, но хотя бы рядом не будет этого чудовища!
Все закончится…
Все…
Перед глазами, казалось, целая жизнь пролетела или как минимум последние два месяца, когда, оскалившись, недобык бросился на меня, но причинить боль не успел. В тот самый момент его сбил с ног (или скорее с копыт) золотогривый лев. Сердце, и до этого стучавшее через раз, и вовсе остановилось. Он казался не то прекрасным миражом, сошедшим с герба Регенштейнов, не то чудом, оградившим меня от боли и разоблачения.
Бриан был великолепен…
Если внезапная атака и дезориентировала оборотника, то лишь на несколько мгновений. Оказавшись на земле, Стейрод полоснул соперника когтями, рассекая бок льва, а Бриан вонзился клыками ему в плечо. От звериного рычания, животной борьбы, казалось, задрожало все поле.
Старшекурсник дрался как бешеный или одержимый. Льва подстегивала злость, а может радость, что наконец вырвался на волю из плена человеческого тела, но он все равно был неопытнее и слабее. В конце концов Стейрод отшвырнул от себя зверя, словно жалкого щенка, и, оскалившись, поднялся на ноги.
— Бриан! — Я бросилась к другу — огромному хищнику, сейчас слабому и беззащитному.
Он лежал, не способный подняться. Кровь из ссадин, оставленных когтями твари, сочилась не переставая, и я, лишь коснувшись зверя, увидела ее на своих руках. Стейрод приближался, я в панике оглядывалась, ища поддержки, защиты, надеясь, что сейчас все прекратится.
Эскорн! Он не мог не вмешаться! Не мог остаться в стороне!
Он же обещал мне, Лайре, что позаботится о брате. Позаботится об мне…
А император! Это ведь его сын сейчас истекает кровью! Он же добился желаемого, заставил Бриана перевоплотиться. Почему же не скажет: «Довольно!»?
Почему не остановит монстра?
Вскинув на Великого взгляд, испытала ненависть или что-то на нее похожее. Он следил за происходящим с интересом, но без волнения. Словно поле для него было шахматной доской, а мы неодушевленными предметами — пешками.
Стейрод приближался, фырча и порыкивая, как бык на арене. Я не видела генерала. Скользила лихорадочным взглядом по кадетам, трибунам, знати, но нигде его не замечала. Не верилось, что Вейнанд просто взял и исчез, оставив нас один на один с этой тварью.
Ронан, Нейл, Лоунард… Их крепко держали, не позволяя вмешаться.
Джары!
— Бриан…
Дыхание зверя было едва различимым.
Зажмурилась, пытаясь призвать на помощь огненную стихию. Неуклюже зашевелила пальцами в надежде, что сумею, справлюсь.
Раньше ведь умела, справлялась…
Пламя на ладонях едва затрепетало, когда оборотник оказался рядом. Схватил меня за шкирку, отрывая от земли как тряпичную куклу. Встряхнул с силой, отчего робкие лепестки огня на руках обратились дымом, и впечатал свое копыто в бок Бриана.
Лев дернулся, рыкнул, оскалился от беспомощной ярости и острой боли, пока Стейрод давил на рану.
— Урод! — прошипела я, чувствуя, как от злости внутри сгорает страх. — Сволочь!!!
Попыталась врезать ему ногой, но Стейрод удара даже не почувствовал, а мой ботинок как будто впечатался в стену или обломок льдины.
— Как думаешь, ему больно? — В неразборчивых словах Стейрода, вырывающихся из пасти вместе со смрадом и звериным рычаньем, звучала откровенная издевка. — Сейчас станет еще больнее.
Оборотник ударил льва по рассеченному боку, ввинчивая в него свое копыто, и у меня в ушах зашумело. Уродливая морда перед глазами начала таять, и я, словно в трансе, с арены за замком перенеслась в библиотеку.
Вновь ощутила ни с чем не сравнимый запах пыли и старых книг, умиротворяющую тишину позднего вечера. Увидела со стороны себя, забравшуюся с ногами в кресло, пытающуюся обнаружить в себе силу хроновика. Мои губы едва шевелятся, пальцы подрагивают, сплетая простейшее заклинание. Я пытаюсь повернуть вспять время, просто из интереса.
Хочу себя проверить, поиграться, но мне это совсем не надо.
В библиотеке мне не было страшно. Там не было друга, над которым издевалась эта великовозрастная мразь. Там все было иначе. Не пугало, не заставляло дрожать от ярости.
А сейчас…
Меня затошнило. К горлу подступил рвотный позыв, а в следующую секунду некая сила опрокинула меня на землю рядом с кадетом, и она же протащила обратно, оставив в нескольких метрах от раненого.
То же самое произошло с Брианом и его противником. Перед глазами полыхнуло багровое зарево, сердце в груди исступленно забилось, а звери снова сцепились в схватке. Над полем пронесся утробный рев Стейрода, когда тот отшвырнул от себя оборотника. Я снова испытала острое желание броситься к другу, но вместо этого усилием воли осталась на месте.
Вскинула руки, запрещая себе поддаваться панике, вспоминая каждый урок, каждый совет преподавателя стихийной магии. Не теряя времени, призвала пламя. Огонь в руках полыхнул почти мгновенно и пламенным снарядом ударил в Стейрода.
Шерсть оборотника тут же загорелась. Мелькнула мысль, что я повторяюсь, и мерзавцу опять придется залечивать ожоги у животворцев. Но…
Но заучивать «пройденный материал» оказалось приятно.
Неприятным было другое.
Осознание, что мы с прапрабабушкой Мэв все-таки похожи.
Конец первой книги
