Эльф задумчиво крутил в руке травинку.
— С помощью Кольца способности можно вернуть, — тихо сказал он.
Томагавка встрепенулась, искательно заглянула ему в глаза.
— Ты и в самом деле сможешь?
— Я — нет, но Старейшины — смогут. И делали уже не однажды.
— О чем базар? — встрял Боресвет. — Что за кольцо, в натуре? У меня пара перстней валяется, может подойдут? В натуре, хорошие перстни, золотые, с каменьями.
Эльф покачал головой.
— Не подойдут. Нужно деревянное Кольцо.
— Блин, братан, где ты раньше был, в натуре? Тут на двадцать лиг округ ни одного дерева! Ладно, в лес зайдем — выстругаю тебе кольцо. А пока на перстни глянь, вдруг да сгодятся все-таки? Для нашего мага не жалко.
— Отстань, дубина! — прикрикнула Томагавка. — Он же тебе Всеобщим языком говорит — деревянное Кольцо нужно. Артефактное, понял? Мы как раз его ищем!
Бол просиял.
— Чтобы Учителю вернуть магию? — с надеждой спросил он.
— Чтобы спасти мир, — отрезал эльф.
Поневоле, он оказался в центре внимания. Бол, Боресвет, даже Томагавка, для которой это новостью не было, пристально смотрели на него. Лониэль чувствовал себя неуютно под испытующими взглядами… друзей? Спутников? Это ему еще предстояло узнать…
— А может это… ну его к Блину? — неожиданно предложил Боресвет. — В натуре, надоело уже, все рвутся спасть этот долбанный мир, путаются друг у друга в ногах, кричат, что только они, и никто больше не сможет. А мир этого даже не замечает, в натуре.
— На этот раз заметит, — жестко сказал Лониэль, прожигая голунянина взглядом. — Корраан просыпается. Если я не успею раньше — мир погибнет.
— Весь, что ли? — хмыкнул Боресвет. — И наша деревня тоже? В натуре, братан, пургу гонишь, ты наших пацанов не видел! Любому корраану таких наваляют… постой, это который Корраан? Из тех, что с Титанами воевали?
— Других вроде не было, — хмыкнула Томагавка.
— Которые с Титанами, — кивнул эльф.
— Да, этим так сразу не наваляешь, — признал Боресвет. — Дык, они же вымерли вроде?
— Их Титаны прогнали, — поправил Бол.
— Один остался, — вздохнул Лониэль. — Его усыпили с помощью Кольца, артефакта великой мощи, который позже был похищен. И вот теперь Корраан просыпается — а Кольца у нас нет…
— Надо было булавой по тыкве, пока спал, — деловито сказал Боресвет. — Врага надо добивать, в натуреВы, эльфы, за что не возьметесь, обязательно момент прощелкаете. Из-за вашего разгильдяйства мир может конкретно погибнуть! Если уж сами нормальной булавы не нашли, могли бы чисто на стрелку позвать, наши пацаны бы не отказали. Ладно, не вешай нос. Найдем мы твое кольцо, отвечаю, найдем. Деревянное, говоришь? Не припоминаю, чтобы встречал. Вот золотые, серебряные там — видел, скрывать не буду.
— Я оловянное видел, — похвастался Бол. — И медное еще. А вот деревянное…
— Так, вы оба, а ну заткнулись быстро! — приказала Томагавка. — Объясняю один раз. Мы идем к Оракулу выяснить, где Кольцо. Если хотите, можете идти с нами, если нет — уговаривать не будем. Дошло или повторить?
— Ладно, подписываюсь на дело, — вздохнул Боресвет. — Эх, Таля бы сюда да барба здорового! Ну да, в натуре, и сами осилим. Кольцо, значит, деревянное. Чего я только в жизни не искал! Яблоки молодильные — искал, жар-птицу — искал, яйцо страусиное — тоже искал. Со смертью Кощеевой…
— И какая она, жар-птица? — жадно спросил Бол.
— А хрен ее знает, — махнул рукой богатырь. — Так и не нашел ничего. Может, хоть с кольцом повезет…
Вот и добрались до моей бороды! Движения цирюльника легки и уверены. Раз — и клок черных волос летит на пол. Раз — и второй следует за ним. Печально вздыхаю, глядя на них. Привык я к своей бороде, чего уж там. Однако Безгол прав, слишком уж я примелькался за последние дни. И Зачинщик то же самое говорит. И Мастер Лион. И они правы. Фрол тоже прав, хоть и не говорит ничего, молчит, но молчит как-то правильно. В общем, все кругом правы, а мне ходить без бороды.
Ладно, была бы голова цела, а борода вырастет. Как только закончу с делами, отращу заново.
— Постричь покороче? — интересуется цирюльник. Да стриги, как Блин на душу положит, мне-то что? Девки, правда, на мои космы ох, как западали, но не до них сейчас.
— Покороче, — соглашаюсь покорно, и цирюльник принимается за дело. Хмуро смотрю на свое отражение. Человека в медном зеркале я не узнаю. Отражение удивленно таращится на меня, разделяя мои чувства. Было бы вино, я бы с ним выпил.
Мастер ловко орудует то ножницами, то бритвой. Будто картину рисует. Взмах бритвой, как мазок кистью. Картина от завершения еще далека, но общие контуры уже видно.
Цирюльник останавливается, любуется на дело своих рук. Сигр, не пожелавший отпустить меня на экзекуцию одного, мявкает из угла.
— Нравится? — спрашивает Мастер Бритвы и Ножниц то ли у меня, то ли у кота. Отвечаем одновременно:
— Неплохо.
— Мяв!
Цирюльник качает головой, аккуратно подравнивает ножницами слева. А я переношусь мыслями к сегодняшнему делу.
Вообще-то, я настроился уже было на сокровищницу Купечества. Однако, друзья мои решили за меня иначе. Сначала — королевский дворец, а потом уже — Купечество. Король только и ждет, чтоб я туда сунулся, зачем же торопиться? Так что, сегодня ночью и попробую на прочность королевские замки. Безгол хотел со мной, но тут неожиданно воспротивился Фрол. Дескать, в королевском дворце одному проще. Двое спалятся на раз, а один, глядишь, и проскользнет. С его, Фрола, ненавязчивой помощью.
И что удивительно, Безгол согласился. Я-то ладно, меня уломать даже коту труда не составит, если тот ригольдской породы. А Безгол даже с Королем спорил, как нищий его уговорить сумел, не понимаю. Предложил, будто приказал, тот и согласился. Проскальзывает в этом Фроле порой что-то такое, что любой на вытяжку встанет, хоть вор из Гильдии, хоть герцог с родословной длинной, как хвост у моего кошака.
— Височки побрить? — спрашивает цирюльник. Молча киваю. Брей, чего уж там, гулять — так гулять. Бороды только жалко, сколько я ее носил, не вспомнить даже. Но так надо. Во дворце даже прислуга бороды не носит, мода такая. И стрижены коротко. Не приведи Творец, в суп королевский волосок попадет, скандал-то какой будет!
Цирюльник бреет мне виски, снова ровняет, подбривает шею. Шиплю сквозь зубы, острая бритва слегка рассекает кожу. Цирюльник извиняется, вытирает кровь влажной тряпкой, прикладывает к порезу какую-то жгучую дрянь. Шиплю сквозь зубы, еще раз выслушиваю извинения. Ладно, горло не перерезал, и на том спасибо. Мастер обмахивает меня напудренной кисточкой, любуется творением своих рук. Я тоже мрачно смотрю в зеркало, привыкаю к новой физиономии.
— Ну, прям король вылитый, — умиленно говорит цирюльник. — С Вас, сударь, три пальца за услуги.
Расплачиваюсь. Вообще-то, он хорошо поработал. Король не король, а такое лицо любому барону под стать.
Выхожу на улицу, тут же возвращаюсь обратно. Кота забыл. Он, конечно, и без меня не пропадет, но обидится наверняка, разговаривать не будет дня три, а то и больше. Сигр смотрит на меня с укоризной, мол, как же ты мог, но прощает и ловко карабкается на плечо. Цирюльник смотрит, разинув рот. Да, брат, это тебе не бритвой по горлу, тут подход нужен.
На улице вечер. В общем-то, нормально. Как раз хватит времени, чтобы подготовиться и забрать Фрола. Одноглазый заявил, что может показать потайной ход во дворец, и у меня нет оснований сомневаться в его словах. В замок Фралов сумел же провести, а туда пробраться едва ли проще, чем во дворец Его Величества.
Весело шагаю по улице, прохожие как-то пристально вглядываются в мое лицо. А вот это уже лишнее. Да, понимаю, красивый я, но светиться резона нет. Набрасываю на голову капюшон плаща, скрывая лицо. Вот так-то лучше.
Привычным путем спускаюсь в катакомбы, считаю повороты. Вот и последний. Стягиваю капюшон, захожу на огонек.
Жилище Мастера Лиона освещает всего одна лампа. За столом сидит Фрол, и при свете этой самой лампы что-то пишет. Мастер Лион и Безгол отсутствуют, и это меня тревожит.
— Привет, — говорю Фролу. — А где все?
Тот оборачивается, прищуривает единственный глаз, я еще не ступил в круг света, он пытается меня разглядеть в темноте.
— Ты, Ригольд? — спрашивает неуверенно.
— Святой Лакки, — усмехаюсь я и подхожу ближе.
А вот этого я уже не ожидал. Лицо нищего стремительно бледнеет, единственный глаз наполняет столь безграничный ужас, что я останавливаюсь в нерешительности. Да что же здесь, Блин побери, творится?
Сигр спрыгивает с моего плеча, трется о ноги нищего. И вот это отчего-то приводит его в себя. Фрол облегченно вздыхает, отпускает судорожно сжатую рукоять ножа, чешет кота за ухом. Только бледность лица свидетельствует о только что пережитом ужасе, но и она постепенно исчезает.
