Послышался гудок паровоза и состав остановился.
Вован откинул бархатную штору. Его взгляду предстал большое здание с массивными прямоугольными колоннами, высокими окнами и просторным входом. Фронтон его украшала большая лепная надпись, увитая резными цветочками, клубничками и вишенками.
— Фе-ли-фа-ния! — по слогам прочитал волшебник.
Друзья едва успели выскочить из вагона, как паровоз свистнул и поезд тронулся.
Вован и его друзья очутились на перроне среди галдящей и непрерывно движущейся толпы.
Предстояло решить, что делать дальше и как найти замок Флей-феи.
Волшебник попытался было заикнуться о необходимости преодолевать трудности и опасности, и предложил пробираться к замку Флей-феи через кишащий ядовитыми змеями ров, но доверие к нему Вована было окончательно подорвано. Взяв дело в свои могучие руки, Вован в полминуты нашел извозчика, и спустя четверть часа друзья уже стояли перед коваными воротами замка Флей-феи.
«Прием посетителей по понедельникам, средам и пятницам с 10 до 12 часов. Плотники, стекольщики и сантехники — круглосуточно» — гласила медная табличка.
— Сегодня как раз пятница, — услужливо сообщил Нунстрадамус.
В это время часы на башне натужно захрипели и пробили десять раз.
— Десять! — воскликнул Нунстрадамус. — Сейчас должны открыться ворота!
И ворота действительно открылись. Вышел заспанный привратник, подпер створки колышками, равнодушно посмотрел на путников и скрылся в полосатой будке.
Вован и его друзья не без робости ступили под каменные своды.
Замок Флей-феи, как и положено обиталищу Феи Больших Желаний, поражал своей роскошью. Величественное здание из драгоценного розового мрамора, построенное лучшими архитекторами Семимедья, украшали великолепные мраморные скульптуры, отражавшие все основные Большие Желания жителей Полусреднего мира. Окружали замок райские сады, великолепные розарии, ярко-зеленые лужайки с фонтанами и искусственными озерами, в которых грациозно плавали белые и черные лебеди.
Однако посетителю замка сразу бросалось в глаза, что все это великолепие изрядно обветшало. Сад зарос сорняками, лужайки были давно не стрижены, забор не крашен, золотая краска фонтанов облупилась, а в оранжереях хозяйничали козы. В роскошном мраморном бассейне плескалась большая пятнистая свинья с выводком поросят.
Путешественники миновали величественную арку с облупившейся надписью: «Да возрадуется путник, входящий под своды сии!» и вошли в замок.
Огромный холл был обставлен с вызывающей роскошью. Впрочем, и здесь были видны следы запустения. Штукатурка кое-где обвалилась, обнажив грязно-серые стены, покрытые неаппетитного вида пятнами. Старинный бархат мебели местами протерся до дыр, а ковры и гобелены были порядком изъедены молью.
Из холла во все стороны света разбегались четыре длиннейших коридора. По коридорам с бешеной скоростью носились взмыленные чиновники.
Судя по всему, работы у Феи было по горло. Прошаркал, сгибаясь под тяжестью кипы бумаг, старик-архивариус. Пролетел, размахивая пакетом, мальчишка-курьер. Солидно прошагали двое чиновников, держа под мышками раздутые папки с документами.
— Сегодня утверждена новая форма отчетности по выполненным заявкам, — услышали путешественники. — Теперь информацию по перемещениям внутри империи следует подавать в разрезе отдельных королевств. Кроме того, введена шкала для классификации расстояний. Свыше пятисот миль теперь нужно подавать с расшифровкой…
Друзья двинулись по коридору, читая таблички: «Главное управление трансформаций», «Отдел омоложения», «Управление перемещения», «Сектор второй молодости», «Департамент финансового благополучия». У Вована вскоре зарябило в глазах от мелькавших по коридорам чиновников и табличек с названиями отделов, и он впал в то состояние прострации, в какое впадает всякий посетитель казенного учреждения, вынужденный более или менее долго вращаться в чиновничьей среде. Он равнодушно слушал разглагольствования волшебника о могуществе Флей-феи, прямым подтверждением коего была, по словам волшебника, колоссальная численность ее аппарата, о ее государственной мудрости, о чем также свидетельствовало несметное число чиновников, а также о ее безмерной доброте и готовности выполнить любое Большое Желание всякого, кто не пощадит живота своего для совершения славных подвигов в ее честь.
Друзья сунулись было в какой-то кабинет, но сидящий в нем чиновник, увидев их, мгновенно окрысился, скорчил жуткую рожу и рявкнул что-то неразборчиво, но крайне недружелюбно. Испуганный волшебник выкатился в коридор, увлекая за собой спутников.
Слегка успокоившись и отдышавшись, волшебник предпринял вторую попытку. Робко постучав, он просунул голову в какую-то дверь. Сидевшие в кабинете чиновники были всецело поглощены бумагами, и появление посетителей осталось незамеченным. Все старания волшебника привлечь внимание чиновников покашливанием, мычанием, робкими возгласами и скованными жестами, завершились ничем. Друзья вынуждены были с позором покинуть негостеприимный кабинет.
Потерявший терпение оракул начал роптать. Он обвинял волшебника в умышленном затягивании поисков Флей-феи и угрожал ему гневом Золотого Рыцаря.
Тогда волшебник попробовал читать таблички на дверях, надеясь отыскать нужный им кабинет. Но подавляющее большинство надписей были столь туманны, что понять, чем занимается чиновник, сидящий под соответствующей табличкой, было совершенно невозможно. Сталкиваясь с надписями типа «сектор интерполярных трансдериваций» или «департамент прекогнитивной проскрипции», волшебник чувствовал себя пятиклассником-двоечником, по ошибке попавшим на семинар по теоретической физике.
Бредя по бесконечным лабиринтам коридоров, волшебник испуганно озирался по сторонам и тоскливо бормотал:
— Отдел сущностных трансформаций… не то!.. Управление трансгрессии… не то!.. Департамент возрастных регрессий… тоже не подходит!..
Нунстрадамус открыто возмущался засильем чиновников и безалаберностью Флей-феи, допустившей подобные безобразия во вверенном ей замке.
Волшебник попытался защитить даму:
— Просто у Флей-феи много работы! Каждый лезет со своими желаниями!
— Ты же говорил, что увидеть Флей-фею, чтобы загадать желание, очень сложно! — подозрительно сказал Нунстрадамус. — Ты, помнится, рассказывал о непреодолимых трудностях и смертельных опасностях. И что только самым смелым, мужественным и находчивым удается выполнить все условия и удостоиться аудиенции Флей-феи…
— Ну-у-у… — волшебник тоже почувствовал явное противоречие. Действительно, если узреть волшебный лик Флей-феи и загадать Большое Желание так сложно, как утверждали профессора Магической Академии, то зачем понадобилось создавать целые управления? Если же исходить из количества чиновников, то получалось, что Большое Желание мог загадать каждый житель Семимедья, а наиболее пронырливые успевали бы сделать это дважды, а то и трижды за год.
Тем временем они добрели до огромного помещения, все пространство которого от пола до потолка было уставлено деревянными стеллажами. На стеллажах громоздились кипы бумаг, картонных папок, ящиков с картотеками, подшивок и прочих продуктов канцелярской деятельности. Как раз в тот момент, когда Вован проходил под стеллажом, увесистая папка с бумагами сорвалась с самой верхотуры и с размаху шлепнулась ему на голову.
Вован вздрогнул и вышел наконец из состояния канцелярского оцепенения. Оглядевшись вокруг, и убедившись, что целый день хождения по лабиринтам флей-канцелярии ни на шаг не приблизил их к заветной мечте, он приступил к активным действиям.
Он сгреб в охапку летящего по коридору чиновника, на ходу читавшего какой-то циркуляр. Поглощенный циркуляром чиновник продолжал сучить ногами в воздухе, не замечая, что его движение внезапно прервалось, и Вовану пришлось слегка шлепнуть его по лысине, чтобы вернуть к действительности. Чиновник вздрогнул и оторвался от циркуляра.
— Слышь, урод, — сказал Вован чиновнику, изо всех сил стараясь быть вежливым. — У нас тут с Флей-феей стрелка забита. Рамсы перетереть надо, усек? Организуй!
— В соответствии с циркуляром номер семь-шестьдесят два дробь одиннадцать от восьмого числа сего месяца надлежит нижеследующие входящие считать вышеследующими исходящими, — выпалил чиновник, глядя сквозь Вована бессмысленными глазами и потирая ушибленную лысину.
Волшебник вздохнул:
— Нет, они неисправимы!
Но Вован не унывал. Он взял чиновника за лацканы и со звоном припечатал к стене. Чиновник охнул и без чувств скатился по стенке. Тогда Вован взял из его рук чернильницу и принялся щедро поливать чернилами лысину несчастного чиновника. Чернила помогли, и вскоре чиновник захрипел и открыл мутные глаза.
