Леди Элис дипломатично начала беседу на самую нейтральную из возможных тем, спросив леди гем Эстиф, как той понравилась Земля, и несколькими направляющими репликами втянув Айвена в рассказ о том, как он сам десять — нет, даже больше — лет назад недолго прослужил на Земле помощником военного атташе, чтобы придать лоска своей карьере. Взгляд из-под ресниц, предупредивший Айвена, что Самое Любопытное ему следует держать при себе, был излишен: ему требовалось выпить много больше, чтобы заговорить о том, что он тогда пережил и от чего потом долго не мог отделаться. В любом случае, леди гем Эстиф избавила его от такой необходимости, потому что охотно и в самых безупречных выражениях сама принялась рассказывать про последние восемь лет, проведенных ею в колыбели человечества. К удивлению Айвена, к старости она не жила там в уединении, роскошном или стесненном в средствах, а занималась чем-то вроде бизнеса генетика-консультанта.
— Просто чтобы держать руку на пульсе, — пояснила она. — Мое изначальное образование прискорбно отстало — хотя скорее по цетагандийским меркам, чем по земным. Но я оставалась в курсе дел, — и она самодовольно улыбнулась своим многочисленным и таким разным внукам, рассевшимся вокруг стола.
Стар, которая, по мнению Айвена, чересчур налегала на выпивку — разве что печень у нее была по-цетаганадийски генмодифицированная — подняла голову.
— А как вообще вы со старым генералом произвели на свет баронессу? Это твое прежнее Созвездие так приказало? Наверняка — говорят же, что хауты держат все внешние скрещивания под контролем.
— Ты ошибаешься, дорогая. Хотя к тому времени я и мое Созвездие давно не имели друг с другом ничего общего. Это скрещивания внутри расы хаутов планируются скрупулезно. А вот потомство вне её контролируется гораздо слабее, чтобы иметь возможность получать случайные и удачные генетические результаты.
Юдин мрачно усмехнулась, глядя на свою мать через стол:
— А я, значит, оказалась удачной случайностью?
— Как оказалось по прошествии лет — безусловно. Признаюсь, что в то время, когда ты родилась, мои мотивы были более эмоциональны, и так далеко я не заглядывала.
Стар наморщила лоб:
— Так что же, ты тогда любила деда гем Эстифа?
Мойра гем Эстиф отвела столь романтическое предположение взмахом руки:
— Раэ гем Эстиф был не тем человеком, которого можно любить. Но я чувствовала всем существом, что он — как и все мы, выбравшие Комарру вместо возвращения в Империю — страдает от того, что высокочтимое начальство предало его труды. И я могла возместить лишь одну из всех потерь, понесенных Раэ в Девятой Сатрапии.
Озадаченный Гагат, сидевший рядом, переспросил:
— Какую потерю?
Юдин отпила вина, нежно улыбнулась своему сыну и/или созданию и уточнила:
— Как, ты ни разу не слышал этой истории?
Гагат, припомнил Айвен, был самым младшим из Аркв, даже младше Теж.
Разговоры за столом затихли; сидящие на его дальнем конце напрягли уши, прислушиваясь. Теж подалась вперед и вытянула шею, насторожившись в ожидании чего-то нового и интересного. Похоже, матриарх семейства Арква не часто делилась с ними историями своей юности.
— Эта история звучит очень по-барраярски: все бессмысленно, тщетно и досадно — вот почему я считаю уместным здесь ее рассказать, — начала леди гем Эстиф, поглядывая на сидевшего в дальнем конце стола почти-хозяина дома. Саймон рассеянно улыбнулся ей в ответ, но взгляд его стал очень внимательным. — Сын генерала от одной из предыдущих жен погиб в Девятой Сатрапии.
— Его убил один из предков Айвена Ксава? — живо спросила со своего места Риш.
— Сначала мы так и подумали, но впоследствии решили, что это следует назвать «попал под дружеский огонь». Что за оксюморон, право! Капитан гем Эстиф получил увольнение на три дня — и пропал. Обычно такие вещи относили на счет гибели от рук партизан или дезертирства — последнее в те времена случалось все чаще — однако Раэ настаивал, что второго быть просто не могло, и мы не нашли никаких свидетельств первого. Гораздо позже — насколько я помню, уже на Комарре — один из друзей его сына смог с нами приватно побеседовать, и мы узнали, что у капитана был любовник-барраярец.
Рассказчица сделала паузу, чтобы взять ложку супа, пока четырнадцать человек, как один, затаили дыхание, не решаясь ее перебивать. Наконец, она изящно сглотнула и продолжила:
— Очевидно, в поисках своего молодого человека капитан проник на вражескую территорию в самый жуткий и печально известный партизанский оплот на всей планете. В город, тайно предназначенным к уничтожению правящей кликой гемов — к которой генерал гем Эстиф, кстати, не принадлежал, иначе он бы не узнал эту историю подобным образом. Совершенно неясно, то ли капитан обнаружил это и пытался вывезти оттуда своего любовника, то ли просто время и место для их встречи оказалось настолько неудачным. При всей ужасной иронии того, что его сын оказался принесен в жертву, Раэ все же нашел определенное утешение в том, что тот не дезертировал.
Четверо барраярцев за столом были, на самом деле, куда не спокойнее всей прочей аудитории, и Айвен подумал, что возможно, это служило наглядной демонстрацией разницы между подавленным и внимательным молчанием. Печально известный ядерный взрыв, уничтоживший столицу форкосигановского Округа, подстегнул измученную и разрушенную войной планету на финальный рывок в борьбе против оккупантов.
— Городом Форкосиган-Вашный сейчас как раз владеет мой кузен Майлз, — любезно вставил Айвен. С фальшивой любезностью? Это даже он сам не знал. — И эта местность наконец-то перестала светиться в темноте.
— Правда? — невозмутимо отозвалась леди гем Эстиф. — Что ж, тогда отсалютуйте от меня доблестному гем-капитану и его возлюбленному, когда в следующий раз будете пролетать над этими местами. Полагаю, садиться там вы все равно не намерены?
— Нет, — признался Айвен. — Даже сейчас.
Леди Элис, со своим опытом дипломатии в три десятка лет, выглядела так, словно впервые узнала, как еще способен провалиться застольный разговор. В кратер Форкосиган-Вашного. Но она сделала доблестную попытку исправить ситуацию:
— Именно поэтому вы с гем-генералом приняли комаррское гражданство?
— Полагаю, Раэ это сделал из более прагматических соображений — он на тот момент владел большим количеством их планетарных акций с правом голоса.
«То есть получил взятку, так это следует переводить?»
— Лично я не запрашивала гражданства Комарры, а просто объявила, что пребываю на планете под защитой супружества, — продолжила леди гем Эстиф. — Позже, когда я жила вместе с Юдин и Шивом, в тех местах вопрос подчинения какому-либо правительству был крайне спорным. Я ухитрилась оставаться персоной без гражданства большую часть столетия, что, заверяю вас, не так просто во вселенной, представляющей собою сеть П-В переходов.
— Действительно, непросто, — с другого конца стола подтвердил Иллиан, не сводивший с нее глаз.
Тут подали следующее блюдо, и общая беседа снова разбилась на несколько отдельных. На преимущественно женском конце стола разговор зашел о цетагандийских генных технологиях применительно к джексонианским межвидовым скрещиваниям, с отступлениями в сторону технологических методов размножения, принятых сейчас на Барраяре. С другой стороны завязалась беседа о военной истории и ее финансовом аспекте. Айвена просто бесило, что он не мог расслышать деталей, когда Саймон с Шивом принялись то ли делиться, то ли меряться забавными историями о бандитских налетах и тайных операциях в системе Единения Джексона, предположительно — изрядно подредактированными при рассказе каждым из них.
На десерт подали тающую во рту кленовую амброзию. Айвен твердо решил, что на вопрос «а из чего это сделано?» он предоставит отвечать кому-нибудь другому, однако, к его облегчению, никто и не спросил, удовлетворившись определением леди Элис "это — традиционные барраярские сласти". Учитывая, кто был сегодня шеф-поваром, этого блюда в меню было не избежать: Айвен припомнил, что за рецепт кленовой амброзии матушка Кости получала авторский гонорар.
Ужин завершился без эксцессов, разве что леди гем Эстиф слегка распереживалась, вспомнив свои давние бедствия. Тон за столом задавало старшее поколение, и стало ясно, что вечер не затянется слишком надолго и не обернется буйным весельем. После ужина Саймон повел Шива в свой кабинет — неожиданная честь, которая выпадала обычно лишь избранным гостям, вроде самого Грегора, Майлза или дяди Эйрела, когда тот прилетал на Барраяр. Айвен пошел за ними. Необычность ситуации подчеркнуло то, что Саймон порылся во встроенном баре и извлек оттуда бутылку эксклюзивного форкосигановского бренди — настолько редкого, что на бутылке не было даже этикетки: она была произведена в единственном экземпляре, как подарок, который граф вручал самолично.
