Поставить себя в один ряд со знаменитым героем Даниэля Дефо я могу лишь с большой натяжкой. В отличие от него, я сразу стал обладателем комфортабельного жилища, и лежащая к кармане шорт зажигалка освобождала меня от малоприятных упражнений по добыче огня. К тому же, «доширак» оказался не бутафорским. Если употреблять экономно, по три дозы в день, то запасов хватит недели на четыре — я подсчитал. Правда, оставался ещё шанс, что вернётся хозяин, и тогда придётся уступить ему половину. Я справился с этой дилеммой, уничтожив весь «доширак» уже к вечеру следующего дня, после чего приступил к изучению лагуны на предмет продуктов питания.
Мне посчастливилось поймать трепанга. Не знаю, почему его называют «морским огурцом». По сути своей это червяк, и пусть он даже не думает примазываться к благородным овощным культурам. Я выпотрошил его, зажарил на огне, подсаливая морской водой, и вернулся за следующим.
С того дня трепанги стали моей основной пищей, поскольку бухта кишела этими ленивыми малоподвижными тварями. Я даже немного опасался кровной мести с их стороны. Ловить рыбу я не рискнул — их красота обманчива и порой смертельно токсична. А играть в пятнашки с креветками и крабами — занятие, отнимающее много жизненных сил, с мизерным результатом. Попадались ещё моллюски, но я как-то к ним не очень. Наверное, с рецептами не повезло.
Из приличной еды лишь однажды ко мне на огонёк заглянула акула, расслабленная и важная. Взяв сучковатую палку, я битый час вызывал её на дуэль, награждая обидными прозвищами.
- Эй, ты! - кричал я. - Жалкий кусок пирога! Котлета недобитая! Уха прокисшая!
Она в упор меня не замечала и лишь тупо нарезала круги. То ли сытая была, то ли опытная. Глядя на неё, я вспомнил одну песню*, в которой автор мечтал после смерти превратиться в акулу, чтобы вот так дефилировать по воде, наконец-то наслаждаясь жизнью. Для кого-то сбылось.
* Акула — песня в исполнении Андрея Козловского.
В поисках разнообразия рациона я предпринял несколько осторожных походов в чащу, боясь потерять дорогу к насиженному месту. Поймать птицу или животное я даже и не мечтал, но одна вылазка закончилась тем, что я наткнулся на банановый куст с недозрелыми плодами — точь-в-точь такими же, как продавались в далёкие советские времена. А ещё я нарвал лавровых листьев с какого-то дерева — по крайней мере, запах они имели соответствующий.
Желудок мой выразил протест по поводу зелёной банановой кожуры и трепангов с «лаврушкой», согнув меня в три погибели, и я, чтобы отвлечься от судорог, удосужился полистать единственную имевшуюся в моем распоряжении книгу. Поскольку обложку она потеряла ещё до встречи со мной, я не знаю ни названия, ни автора, но некоторые мысли из неё мне показались интересными.
«Функциональная грамотность, - утверждала книга. - это способность человека вступать в отношения с внешней средой и максимально быстро адаптироваться и функционировать в ней».
И далее:
«О существовании ФГ мы узнаем, только столкнувшись с её отсутствием. Поэтому приходится говорить не столько о ФГ, сколько о ФБГ (функциональной безграмотности), что является одним из определяющих факторов, тормозящих развитие общественных отношений».
Вот оно, значит, как. И ведь не поспоришь.
От размышлений по поводу прочитанного меня оторвал голос, прозвучавший над самым ухом:
- Поможите, люди добрые! Кто чем может!
Передо мной стояли двое: мужчина и женщина. Оба в лохмотьях. Босые. И какие-то полупрозрачные.
- Не видите, человек занят? - ответил я, внутренне поразившись своей чёрствости.
Попрошайки исчезли, а я после этого случая решил больше не прикасаться ни к бананам, ни к «лавровому листу». И книгу тоже отложил до лучших времён.
Периодически я предавался воспоминаниям о той жизни, которая осталась за пределами моего теперешнего мира, и строил планы на будущее.
Вот вернусь домой, продам завод и построю здесь гостиницу, прямо возле водопада. Удивительно, что до сих пор никто до этого не догадался. Сам буду работать управляющим. Спокойная беззаботная жизнь. С другой стороны, а почему именно гостиница? Почему не просто дом для себя? Небольшой, комнат на двадцать. Денег мне на первую сотню лет хватит, а там придумаем что-нибудь. В прислугу найму туземок.
Потом меня снесло в сторону, словно дрейфующую льдину.
И чего, собственно, дал дёру? Как тот бегемот из мультфильма, который боялся прививок. Никто меня даже не ищет. Искали бы — нашли бы. Не сомневаюсь. Может, податься обратно, в лагерь, к соусам, к пиву? Или даже так: найти их кухню, окопаться рядом и тайно паразитировать, пока меня не поймают или не закончится срок путёвки.
В этот момент на горизонте показался корабль.
Я выждал несколько минут, чтобы убедиться в реальности плывущей посудины. Она вела себя нормально, и тогда я подбросил в разведённый огонь травы — для дыма — и заметался по берегу, размахивая руками и издавая протяжные вопли. Они оценили мои старания.
Корпус корабля повернул в мою сторону и стал приближаться, стремительно увеличиваясь в размерах, пока я не признал в нём довольно-таки внушительную яхту. У меня стояла на причале в Строгино такая же. Разве что чуть посовременнее. На её холеном борту я прочитал манящее «Elizabeth», и вдруг почему-то вспомнил, что всё это время обходился без женской ласки.
Как бы в ответ на мои праведные мысли, на палубе показалась длинноногая блондинка, изучающая меня в бинокль. Давай, милая, смотри. Мне стесняться нечего. Мы поднимемся вместе на борт, и я отплачу моим спасителям тем, что сделаю тебя самой счастливой женщиной в мире на ближайшие две недели.
Они бросили якорь, не доходя до рифов, и спустили на воду шлюпку. В неё погрузился мужчина, весь в белом, как положено, и, к моему великому удовольствию, сама красавица. На яхте остался, по крайней мере, ещё один человек — мелькнул пару раз смутный силуэт.
Я кинулся их встречать по воде, не дожидаясь, когда нос лодки коснётся песка.
- Э-ге-гей! - летало по бухте эхо. - На помощь! SOS!
Прибывшие оказались англичанами. Я сделал такой вывод на основании двух наблюдений: во-первых, они отказались целоваться, проявив фирменную национальную чопорность, во-вторых, изъяснялись они именно на этом чудесном языке путешественников и правозащитников. Мне тоже приходилось в жизни иногда употреблять отдельные английские слова, но мастерства в этом деле я так и не достиг.
- Ай хэф биг проблем, - признался я свои новым знакомым. - Вери биг проблем.
Это их озадачило. Не, ну конечно, они плыли на халявный шашлык, а тут — голодный пацан крупных размеров. Притом, очень странного вида — к тому моменту я окончательно стал смахивать на Миклухо Маклая. Мало ли всякого сброда тут шляется по просторам океана. Их осторожность вызывала у меня лишь чувство понимания.
- Ай гоу хоум. Мани фор ю, - ткнул я пальцем в мужика и перевёл его на девушку. - Энд фор ю*.
* Моя ходи домой. Деньги тебе и тебе.
Причем, тебе, крошка, я заплачу вдвое больше, если капризничать не будешь.
- Окей?
- Russian? - догадался моряк.
- Рашэн, рашэн! - подтвердил я. - Ван сэканд!
Я не поленился и сбегал за портретом в шалаш — в качестве доказательства. Они восторженно признали на нём руководителя нашей страны и стали переговариваться между собой, видимо, решая, как правильнее поступить: оставить голодного, умирающего человека здесь или взять его с собой.
Трудно давалась им эта дилемма. Прямо скажем, подзатянули они с обсуждением, выпали из регламента и в результате опоздали. Потому что из леса вышла банда.
Впереди всех шагал Иннокентий, с длинным посохом в руках, обернутый в звериные шкуры. Его сопровождала многочисленная свита, состоящая из моих бывших собратьев по несчастью, а замыкал шествие международный адвокат Иван Ньютон, единственный из всех сохранивший прежние формы. На поводке. И на четвереньках.
Первое желание англичан очень недвусмысленно отобразилось на их перекошенных лицах: драть когти. Что там говорить — я и сам перетрусил. Однако, волю их сковало увиденное зрелище и, возможно, гипноз, исходящий от Иннокентия, который, как я помнил, теперь общался с местными богами без посредников. Впрочем, они бы всё равно не успели. Банда окружила нас.
- How do you do? - поприветствовал их профессиональный альфонс и по совместительству пастырь, владеющий, как оказалось, английским на весьма высоком уровне.
Завязалась дружеская беседа, из которой я не понял ровным счетом ничего, но, тем не менее, она мне категорически не понравилась. Разговаривающие бесцеремонно тыкали в мою сторону пальцами и отпускали насмешливые — клянусь! — реплики.
«Эта сволочь меня оговаривает!» - догадался я и попытался изменить траекторию разговора путём своей «биг проблем», называя при этом Иннокентия «бэд бой».
В ответ англичанин панибратски похлопал меня по плечу и произнес:
