— Я ищу господина Емелина Ивана Ивановича.
Оба коротышки уставились на парня.
— И кто же вам посоветовал искать меня? — Спросил парень.
— Одна ясновидящая. — Незнакомец немного смутился. — Она назвалась Бабой Ягой, но я думаю, что это псевдоним и, к тому же, крайне неудачный.
Услышав имя ясновидящей, Иван с Никанором переглянулись. Потом Иван хмыкнул и спросил:
— А почему же неудачный?
— Видите ли… — Гость помолчал, что-то вспоминая. — По роду деятельности, я не могу, да и времени у меня нет на то, чтобы заниматься поисками ясновидящих. Поэтому я поручил это своим людям. Они и нашли… э-э, Бабу Ягу. Она действительно оказалась ясновидящей. Другие только пыжились, а на самом деле, обычные шарлатаны. Зато имена у них были звучные. Люди к ним, как на мед летели. А у Бабы Яги посетителей не было. Я думаю, что виной тому, взятый псевдоним. — Незнакомец замолчал, глядя на Ивана.
— Жива, значит, старушка. — То ли спрашивая, то ли утверждая, прошептал Иван. — Добрую весть, уважаемый, принесли вы в нашу долину. Это дело надо отметить! — Он повернулся к Никанору. — Беги в терем, накрывай стол.
— Гудим? — Никанор расплылся улыбкой.
— Гудим, Никанор, гудим.
— У-у-у! — Загудел Никанор и помчался к терему.
— Брыню позови! — Крикнул Иван удаляющемуся Никанору и, повернувшись к гостю, пояснил. — Пусть дед порадуется. Они с Ягой давние друзья. А то, что посетителей у бабки нет, то это временно. Главное, что она проснулась. Теперь на Руси рожать будут, со страшной силой. Она, ведь, покровительница рожениц. — Он взял незнакомца под локоть. — Пойдем к озеру. Умоешься с дороги, болячки смоешь. Озеро у нас целебное.
— Я, вообще-то, по делу приехал. — Сказал незнакомец, но к озеру пошел. — Я хочу вас нанять.
— Ну, я не нанимаюсь. — Иван, проходя мимо бочки, стукнул по ней кулаком. — Эй, Диоген! Иди в терем! Праздник у нас.
В бочке что-то загрохотало, потом зазвенело, ухнуло в донышко. Иван с гостем подождали, когда Диоген отматерится и протрет глаза.
— Какой праздник-то? — Заинтересовано спросил он у Ивана, глядя на гостя.
— Крестная моя проснулась. Должно быть, на каменном поясе капища оживают. — Он потянул гостя к озеру, но тот стоял, как вкопанный. — Вы что застыли, уважаемый? Пойдемте, умоетесь и сами поймете, что за озеро у нас.
— Подождите. — Незнакомец освободил руку. — Вы сказали, что не нанимаетесь. Я правильно понял?
— Совершенно правильно.
— Тогда я не стану отнимать ваше время. Да и свое тоже. Я и так, его, достаточно потерял.
— Не понял? — Иван растерялся. — Вас же ко мне моя крестная направила.
— Она сказала, что вы мне поможете. Даже не так. — Он помотал головой. — Она сказала, что только вы мне сможете помочь.
— Ну, так в чем же дело?
— Вы же не хотите, чтобы я вас нанимал.
— А-а-а! — Улыбнулся Иван. — Понял! Я не нанимаюсь, это верно. Я имею в виду деньги. Но помочь хорошему человеку, это дело святое.
— Так вы поможете мне?
— Конечно! Тем более бабка сказала, что только я и помогу.
— Да, но я еще не сказал, какое у меня дело.
— А какая разница, вы же плохое не предложите.
— А вдруг?
— Тогда бы вы не смогли войти в долину. — Иван глянул гостю в глаза. — А теперь пойдемте, умоетесь, и все тревоги уйдут.
Когда они, умывшись озерной водой, вошли в горницу, их уже там ждали. Посреди комнаты стоял огромный стол, весь заставленный посудой. За столом сидели, уже знакомые гостю Никанор с Диогеном, и какой-то крепкий дедок. Никанор сидел во главе стола, держа в левой руке расписную деревянную ложку, а правой подпирая голову. Диоген, сидевший слева от Никанора, подпирал голову обеими руками. Крепкий дедок голову не подпирал. Он откинулся на спинку резного стула и разглядывал что-то на совершенно чистом, выскобленном до блеска, деревянном потолке. Весь их вид говорил, что они устали ждать. Как только Иван с незнакомцем переступили порог, взгляды, сидевшей за столом троицы, обхватили их со всех сторон и потянули к столу. Иван сел рядом с Брыней, а гостю пришлось обосноваться около Диогена.
— Ну-с, други! — Иван потер ладонью о ладонь. — Давайте познакомимся с нашим гостем и закрепим это знакомство добрым хмелем. Меня зовут Иван.
— Володя. — Произнес гость и, спохватившись, поправился: — Владимир Вольфович Журиновский.
— Никанор. — Никанор вышел из-за стола и сделал два реверанса.
— Диоген. — Сказал Диоген и пригладил бороду, заплетенную в косичку.
— Брыня. — Брыня протянул руку для пожатия.
Журиновский сделал ответный жест и очень-очень пожалел об этом. Пожалел до такой степени, что ему, вдруг, захотелось жареной картошки с солеными огурцами и черной икрой.
— Никанор! — Иван подмигнул мужичку. — Командуй!
Никанор засунул ложку за ремешок, которым была стянута на поясе косоворотка, и достал, из правого кармана пиджака, огромный чугунок. Владимир Вольфович не успел удивиться тому, как такой огромный чугунок, мог поместиться в кармане пиджака, а Никанор уже вытряхивал из чугунка в его тарелку, жареную, покрытую золотистой корочкой, аппетитно пахнущую, картошку. Журиновский вопросительно посмотрел на Ивана.
— Я его сам, иногда, побаиваюсь. — Перегнувшись через стол, шепотом ответил Иван, на немой вопрос.
А Никанор, тем временем, насыпал соленых огурчиков, в большую, смахивающую на тазик, миску, стоящую в центре стола. Заполнил черной икрой, под завязку, вазу для конфет, справа от Журиновского. Плюхнул, перед Диогеном, банку бычков в томате, отчего тот блаженно зажмурился. Брыне достался огромный бифштекс, закрывший полностью его тарелку. Иван получил жареную треску в кляре. На свое место, Никанор любовно выложил горку пареной репы и, немного подумав, венчал ее пучком укропа. Когда все получили то, что хотели, снедь, из чугунка, стала вылетать самопроизвольно, заполняя пустующую посуду. Разнообразие пищи было фантастическим. Во избежание перебоев в работе сердца, Владимир Вольфович решил не верить своим глазам.
— Ну что? — Иван налил водку, в рюмки, себе и гостю. Подождал, когда Брыня наполнит свою братину, Никаноров стакан и Диогенову пиалу, и поднял свою рюмку. — За хорошего человека!
Журиновский хотел возразить, но смог только выдохнуть, потому что все лихо осушили свои емкости и набросились на еду. Он осторожно выпил и удивленно крякнул. Водка была высшего качества. Он, уже смелее, попробовал картошку. Так умела готовить только его бабушка. Когда она умерла, он перестал, есть картошку, потому что все, что ему предлагали, было жалким подобием кулинарного искусства его бабули. Икра была на много вкуснее, чем в буфете Белого дома. Владимир Вольфович посмотрел на Никанора. Тот брал репу правой рукой, отправлял ее в рот и, закрыв глаза, тщательно пережевывал. Ложка, которую он держал в левой руке, была не у дел. Журиновский перегнулся через стол и тихо спросил у Ивана:
— А зачем ему ложка? — Он кивнул на Никанора.
— Так он же домовой. — Иван тоже посмотрел на жующего Никанора. — Это его атрибут.
— Домовой? — Гость был явно озадачен. — А Диоген кто?
— Диоген гном, Брыня витязь, а я дурак. — Иван поднял вверх указательный палец. — Потомственный.
Аппетит, почему-то пропал. Владимир Вольфович рассматривал жующих сотрапезников.
"Бред! — крутилось у него в голове. — Палата номер шесть! Сумасшедший дом!"
Он уже начал жалеть, что поверил бабе Яге, что приехал сюда без телохранителей, что, вообще, приехал сюда. Вдруг он вспомнил, что в лесу, его остановили разъяренные омоновцы, которые, увидев корочки депутата, извинились, но разозлили. Судя по дороге, они возвращались отсюда, а, судя по их настроению, они здесь потерпели фиаско.
— За то, что хорошо сидим!
Журиновский огляделся. Пока он размышлял, емкости уже наполнили, и Диоген произнес тост. Он взял свою рюмку и одним глотком, выпил ее. В голове немного прояснилось. Зачерпнув полную ложку икры, он отправил ее в рот. На душе потеплело.
— По дороге сюда, — обратился он к Ивану, — мне попались омоновцы. Они к вам в гости приезжали?
— Они не могут ко мне в гости зайти. — Доверительно поведал Иван. — Долина их не пустит.
Он посмотрел на Брыню, который рассказывал какую-то хохму Никанору, а тот укатывался, держа ложку так, чтобы не забрызгать слюной.
— Брыня. — Позвал Иван. — Говорят, омоновцы были?
Брыня повернул на Ивана улыбающееся лицо.
— Ага! — Сказал он и выпил содержимое своей братины. — Очередной налоговый набег.
— Понятно! — Иван улыбнулся Владимиру Вольфовичу. — Налоги выбивать приезжали.
— А вы не платите налоги?
— А что? — Вопросом на вопрос ответил Иван. — Я должен платить?
— По закону вы должны платить. — Голос Журиновского был тверд и решителен. — Все должны платить налоги.
