— Та к кто знал, что так получится? — удивился Хаджет.
— Разгильдяи! — закричал я.
— Президент на проводе! — закричал радист.
— Что у вас происходит?! — закричал президент.
— Всё под контролем, — замурлыкал я волшебные слова, ласково поглаживая трубку с первым человеком страны.
— Ни хрена! — чувствовалось, что президент взволнован. — Ни хрена у вас не под контролем!
— Как это? — удивился я.
— Япония ушла под воду, — шёпотом сообщил радист.
— А вы не знаете? — ехидно прошипел Джордж Буш самый младший.
— Конечно, знаю, господин президент. Япония ушла под воду, но это ожидалось, всё под контролем. Главное, что США вне опасности.
Президент начал что-то говорить об Аль-Каиде, ООН, торговых отношениях и мировой безопасности, но я, немного пошипев, удачно сымитировал помехи и положил трубку.
— Веди к пассажиру, глаза бы мои тебя не видели, — чуть не плача, приказал я Морелли.
— Нам сюда, — сказал полковник; он был расстроен не меньше моего.
Следом за нами ковылял старина Хаджет; видимо состояние вселенского похмелья не покинет его и в ближайший месяц. Пройдя в дальний угол лаборатории, мы зашли в подсобное помещение, расположенное под служебной лестницей.
— Держите беднягу как Гарри Поттера какого-то, под лестницей...
В подсобке сидел худой угрюмый парень лет двадцати немного латинской наружности, а с латиносами у нас, как известно, не церемонятся.
— Сто пятьдесят миллионов лет, а выглядит как разносчик пиццы, — почесав нос, заявил я.
— Временная аномалия, — зачем-то сказал Морелли, — он был как бы в замороженном состоянии.
— Сами разберёмся, — дёргая его за рукав, рявкнул Хаджет, — тебе, итальяшка, доверия пока нет.
— Где твоя подруга? — строго спросил я парня. Подняв свои неамериканские глаза, он посмотрел на меня как на пустое место, а потом смачно плюнул мне на тапочек.
— Вот сука! — удивился Хаджет.
— Это точно, — рассерженно вытирая тапочек о штанину Морелли, сказал я.
— Он по-американски не говорит, он же старый...
— нерешительно заявил полковник.
Испанский я, к сожалению, не знал, поэтому воспользовался эсперанто, от души залепив субъекту в ухо. Парень заорал и с размаху засадил мне ногой в пах. Задыхаясь от боли, я присел на корточки. Хаджет вырвал из кобуры кольт и направил на парня, а полковник, сноровисто прикрывая пах, спрятался у него за спиной.
— Хаджет, оставь его, — прохрипел я.
Мне было очень больно и, судя по всему, наши отношения с Талией придётся надолго завязать. Что ж... буду осваивать сёрфинг.
Растянув губы в кривой ухмылке, я, шатаясь, встал на ноги.
— Как яйца, приятель? — не убирая пистолет в кобуру, спросил Хаджет.
— Жидкообразно, — не вдаваясь в подробности, ответил я.
Подойдя к реликтовому латиносу, я попытался сделать свои глаза как можно добрее.
— Алоха, засранец! — сказал я. Парень вздрогнул и недоверчиво улыбнулся.
— Алоха! — ответил он.
Я повернулся к Морелли и величественно, словно римский цезарь, сказал:
— Привези из моего бунгало девушку по имени Талия — после моего инструктажа она проведёт допрос. Этот найдёныш знает гавайский...
Наш таинственный долгожитель действительно говорил по-гавайски и оказался не так глуп, как я себе представлял. Из пищи ему больше всего нравилась жареная рыба, которую он ел килограммами. Когда его попытались одеть, он дико заорал и стал бить в пах работников лаборатории — видимо в древности это был какой-то удар со смыслом. В итоге из всей одежды ему понравился только мой халат. Я не жадина и поэтому охотно лишился этой части своего гардероба в пользу нуждающихся.
После того как Талия наладила с субъектом контакт, я приказал научить парня английскому и пошёл лечить повреждённую во время знакомства с латиносом часть тела. Сёрфером я конечно не стал, а просто доверил лечение прекрасным гавайским девушкам, сделав из своего бунгало мини-гарем.
Через три дня меня навестил полковник Морелли. Его настойчивости не было предела: он тарабанил в дверь так, что чуть не снёс моё жилище в океан. Та к как благодаря бескорыстной помощи гавайских женщин настроение у меня было приподнятое, дверь я открыл с улыбкой.
— Привет, полковник!
— Он говорит по-английски, сэр! — вращая для важности глазами, заорал Морелли.
— За три дня? Феноменально, — из-за моей спины послышался радостный женский визг, — знаешь, полковник, научите его всем существующим языкам.
— Зачем, сэр?
— Парень станет послом мира. Выполняйте приказ!
Таким образом у меня появился целый месяц отдыха. Выпивка текла рекой, девушки вокруг меня были одна прекраснее другой, я даже начал уставать от такого обилия счастья, когда на мою дверь снова обрушились сокрушительные удары.
— Говорит, — просто сказал Морелли.
— Кто? — недоумевающее спросил я.
— Пассажир. Говорит на всех языках. Уникум. Пришло время взяться за дело. Надев рубашку и белые льняные брюки, я сел в машину полковника.
— В лабораторию, — приказал я водителю. Пассажир радовал глаз. Его откормили, подстригли, и он стал похож на человека, местами даже на молодого Антонио Бандераса. Мой халат сидел на нём просто отлично.
— Его зовут Оултер Хат, — шепнул Морелли.
— Привет, Хат, — осторожно начал я, прикрывая рукой пах.
— Привет, хозяин чудесного костюма, — улыбнулся парень.
— Я Тед из Нью-Мехико.
— А я Оултер из Анкичу.
Хорошенькие дела. Анкичу! Интересно, это планета или Галактика?
— И как у вас там? — спросил я.
— Все погибли, — парень понуро опустил голову.
— Жаль, — сказал я, — ты значит последний?
— Нет, нас было десять. У нас был план спасения и развития рода. Но наш дилокорабль потерпел аварию.
— Понятно. Где твоя подруга?
— Анату?
— Видимо, Анату, — кивнул я, — где она? И почему Япония ушла под воду?
— Я не знаю, кто такая Япония, а вот Анату отправилась на поиски остальных.
Я повернулся к Морелли и, взяв его под руку, потащил за дверь.
— Ты же говорил, что их было двое!
— Та к точно, сэр!
— А парень бормочет, что их было десять. Почему?
— Я не знаю, сэр!
Нахмурившись, я закурил и стал думать. Для моей статьи нужны весомые факты, и они у меня уже есть, но если копнуть глубже, может статься что у меня окажется сюжет для хорошей книги, а то и фильма. Успех, богатство, всемирная слава, дом в Беверли-Хиллз, бассейн, подружки кинозвёзды и много чего ещё...
— Постой здесь! — приказал я Морелли и вернулся в чулан.
— Расскажи мне подробно о вашем плане, и я помогу тебе найти Анату, — сказал я парню.
— После того как мы уничтожили Атлантиду и остановили вторжение, существование человеческой расы на Земле легло на наши плечи. Пять экипажей должны были распределиться по земле и начать генетическое размножение. В итоге нашей задачей было населить землю людьми и восстановить популяцию животных…
В моей голове творился форменный бардак: Атлантида, вторжение и генетическое размножение, сто пятьдесят миллионов лет — это либо бред сумасшедшего, либо безумная идея фантаста-неудачника.
— А как же динозавры? — зачем-то брякнул я.
— Кто это?
— Не важно, — я насупился. — Как будем искать Анату?
— Вам можно доверять? — исподлобья взглянув на меня, спросил Хат.
— Только мне и можно, — тяжело вздохнув, сказал я, — мы же друзья. Ты в моём халате, между прочим.
— Анату узнала, где приземлились два наших соплеменника — Мачу и Пикчу и, скорее всего, направилась туда, — внезапно Хат осёкся. — А вдруг ты лаптог?
То, что парень псих с манией преследования, я уже не сомневался. Нужно было этим пользоваться, хотя чёткого плана у меня не было. Хотя после того, что я только что услышал, у любого человека закипели бы мозги.
— Я хороший. А вот за дверью стоит лаптог. Все, кто в такой же форме как он, — лаптоги. Им доверять нельзя, а мне можно. Слушай Хат, сейчас я уйду — мне нужно продумать, как вытащить тебя отсюда, а ты пока ничего не предпринимай. Жуй рыбу, бей лаптогов по яйцам, в общем, веди себя как обычно. Скоро я вернусь за тобой.
Похлопав Хата по плечу, я вышел из чулана. Морелли, ковыряясь в носу, откровенно скучал. Пройдя мимо него, я направился к летающей тарелке.
— Закончили, сэр? — послышалось сзади.
— Угу. Где сейчас Хаджет?
— На рыбалке.
— Через пять минут мы поедем к нему, отдай приказ, чтобы готовили катер.
— Есть, сэр!
Подойдя к дилокораблю, я обратился к одному из учёных.
— Кто здесь главный специалист по тарелкам?
Поправляя огромные очки с двойной диоптрией, он оглядел меня с головы до ног и спросил:
— Вы и есть специальный агент президента?
— Неужели это не очевидно? — обиделся я.
