– И где? – повторила соседка, заглядывая в комнату.
– Сюда, пожалуйста, – Семин шагнул на кухню.
Старушка вошла за ним и сразу увидела край, смятого платья на нижней полке тумбочки.
– Негодяй! Это вы его с балкона того! Воровски стащили! – она наклонилась, подняла платье вместе с тяжелым предметом, который оно скрывало, и водрузила на стол. – Украли, кастрюли свои заматывать…
Под салатным шифоном действительно пряталась кастрюля. Артем сразу узнал пятилитровую посудину марки «Лакор», должную покоиться в навесном шкафу.
– Черт, – пробормотал он, оттеснил ногой Макса и подошел к столу.
Анна Сергеевна окончательно размотала использованное не по назначению платье, запыхтела, готовая взорваться по причине ужасного состояния своего модельного прикида: помятости, расчлененности и больших бурых пятен. Потом она неосторожно шевельнула черпачком, увидела что-то всплывшее из мутно-зеленой жидкости и заорала:
– Василий! О, Василий! Святая Богородица!
– Что там? – Семин нетерпеливо наклонился над кастрюлей и тоже увидел: среди длинных распаренных листьев и кореньев появилась черная голова с туманно-белыми глазами. Скорее всего, старушка была права – в неаппетитном вареве плавала верхняя часть кота Васьки.
– Соболезную, – искренне сказал Артем. – Хороший был кот. Ласковый и не особо наглый.
Максим стал на задние лапы и с театральным трагизмом взвыл.
– Вы ответите за все… за все это, – севшим голосом прошипела старушка. – Теперь берегитесь!
Семин попытался объяснить ей, что вовсе не он украл и испачкал шифоновое платье, что не он отделил голову Василия от туловища, и конечно не он использовал ее для варки в фирменной, очень дорогой кастрюле. Артем попытался сказать старухе о полтергейсте, двух буйно-влюбленных духах, оккупировавших квартиру, о том, что его самого хотят убить, но старая ведьма не стала слушать – схватила со стола платье, завернула в него облезлую голову Васьки и ушла. В воздухе еще долго полыхала ее немая ярость.
Семин выгуливал Макса до позднего вечера. На небе давно появились звезды. Над черными свечами тополей поднялась луна, круглая и желтая, как лицо покойника. А гражданин Семин все ходил между длинными корпусами многоэтажек, поглядывал на освещенные окна и прислушивался к разговорам старушек на лавочках. Говорили о всякой ерунде: маленьких пенсиях, выросших ценах за коммунальные услуги и дурных манерах молодежи, но никто не подозревал, что эти беды так мелочны в сравнении нависшей над миром угрозой – пока невидимой, непостижимой. Никто не ведал, что ее первой жертвой пал черный ласковый кот Васька, и что это только начало необъяснимых, очень жутких событий, готовых скоро захлестнуть весь город. Только Артем, шагая с Сашкиным сеттером по темной улице, все глубже задумывался над странностями происходящего в его квартире как, вероятно, и других, где исчезали зеркала, продукты, одежда и появлялись черные каракули, зловредное значение которых ясно обозначил Гарик Петрович.
Домой Семину идти не хотелось. Он даже подумывал, не провести ли ему ночь на улице, в беседке под защитой Макса. С другой стороны, против темных сил, проявлявших себя на кухне все основательнее, у него имелся набор средств от наместника Заратуштры – господина Погосова. И этими средствами нужно было воспользоваться. Не мог же Артем Степанович сдать жилплощадь злобным духам без боя.
К половине двенадцатого ночи он решился: бросил недокуренную сигарету, еще раз посмотрел на балкон, освещенный с кухни, и потянул Макса к подъезду. Поднялся на четвертый этаж и долго стоял, прислушиваясь к звукам за дверью Анны Сергеевны и к тишине за своей. Успокоился, зазвенел ключами и вошел.
Прежде чем приступить к ритуалу очищения, Артем решил позвонить Ольге. Он подумал, что это может стать его последним звонком, последним вечером, когда он слышит ее голос. Очень медленно он набрал шесть цифр и скоро услышал знакомое:
– Алло!
Семин молчал, посапывая в трубку и думая, над тем, что надлежит сейчас сообщить бывшей жене. Говорить о неприятностях с платьем Анны Сергеевны не хотелось. И факт, что в фирменной кастрюле «Лакор» образовался суп из Васькиной головы, Артем тоже предпочел скрыть.
– Алло, Семин, говори скорее, что тебе нужно, – сердито произнесла Ольга.
– Откуда ты знаешь, что это я? – удивился Артем.
– А кто еще может звонить в двенадцать ночи и хрюкать в трубку? Тебе что, сильно скучно?
– Пожалуй, наоборот. У меня здесь такое происходит. Теперь я не один.
– Привел подружку на ночь?
– Нет, друга, – Артем погладил ногой сеттера.
– Надо же… Ты теперь голубой?
– Тьфу, на тебя. Я у Сашки собаку на время взял – Макса.
– Молодец, совсем крышу снесло. Говори скорее, что тебе нужно. Я спать собираюсь.
– Оль, я, может быть, последний раз тебе звоню, – тихо проговорил Артем. – Сейчас начну очистительный ритуал. И черт его знает, чем он закончится. Страшненько мне, вот. Поэтому звоню.
– Какой еще ритуал? Квартира грязью заросла, и ты решил на ночь устроить уборку?
– Я же говорил, у меня полтергейст. На кухне появились темные силы. Не смейся. Это совсем не смешно. Я с экстрасенсом Погосовым сегодня консультировался, – заверил Артем, услышав смешок. – Он мне сказал о нечисти. И Бурков о том же говорит. В общем, у меня духи – он и она. Ромео и Джульетта, блин. Съедают продукты, на фотообоях оставляют пиктограммы. Крови хотят.
– Семин, с тобой действительно что-то происходит. Ты дуреешь с каждым днем. Хочешь, я к тебе приеду?
– Да! – он крепко сжал трубку и даже привстал.
– С этого и надо было начинать. Если так хочешь, в субботу приеду. После одиннадцати. Только, умоляю, не чуди. И давай ложиться спать.
– Оль… – он на миг задержал дыхание и произнес: – Пожалуйста, приезжай.
– Хорошо. Спокойной ночи, – тепло пожелала она, следом послышались короткие гудки.
С магическим ритуалом Семин медлил. Он опасался, что рецепт двенадцатого наместника не сработает или сработает как-то не так. Например, не изгонит кровожадных духов, а лишь разозлит их. Такое предчувствие мучило его остаток дня, крепло весь вечер и к полуночи превратилось в гаденькую уверенность.
«Я все равно попробую, – упрямо сказал Артем. – Я трус, но не до такой степени, чтобы сразу сдаться, не шевельнув даже пальцем».
Набравшись решимости, он отнес сверток Погосова на кухню. Достал из него четыре восковых свечи и начал примеряться, куда их лучше поставить. Первую без особых раздумий водрузил под водонагревательной колонкой. Вторую в мыльницу на краю мойки. С третьей было сложнее: пришлось убирать пустые бутылки, банки и сдвигать стол, на котором покоилась кастрюля с отвратительным варевом из котячьей головки (варево Семин хотел вылить в унитаз, но решил сделать это позже, возможно после некоторого исследования его ингредиентов). Для четвертой Артем поставил табурет в углу возле двери.
Со свечами он, наконец, разобрался, выманил куском докторской колбасы Макса в коридор и принялся раскладывать зубки чеснока. Их оказалось всего шесть, высохших и отчасти гнилых. Неудовлетворенный ни количеством, ни качеством магического продукта от сподвижника Заратуштры Семин решил добавить чеснока своего. Достал из холодильника четыре головки, почистил, разделил на зубки и разложил их почаще, чтобы напрочь исключить проникновения на кухню вампирических сущностей.
Сложнее всего оказалось рассыпать соль. Во-первых, ее было слишком мало, а достойной замены «особой соли» у Артема, увы, не имелось. И, во-вторых, он не представлял, как нужно соединять свечи соляными дорожками. Это тогда в обители мага Гарика Петровича было все понятно под покровом его могучей ауры и взглядом проницательных глазищ. А теперь Семин неожиданно обнаружил, что дорожки можно вести несколькими разными способами: по периметру от свечи к свече; связать свечи соляным крестом или еще дюжиной различных геометрических фигур.
Пока он думал над этой проблемой, Макс съел колбасу, заскучал и начал скрестись в дверь.
– Подожди, псина! – шикнул на него Артем. – Наберись терпения и воздастся тебе.
Макс заскреб громче, начал тихонько подвывать, вероятно, чувствуя скорое свершение ритуала. Тогда Семин отрезал кусок колбасы побольше, приоткрыл дверь и метнул пищу сеттера к обувной полке. Времени у Артема оставалось мало, поскольку Сашкин пес имел свойство очень быстро расправлялся с колбасой и за этим окончательно терять совесть. Больше не рассуждая, какой геометрической фигурой соединить свечи, Артем рассыпал соль огромным крестом. Причем на пути последней дорожки оказалась кастрюля с варевом из черного кота. Семин хотел сначала ее отодвинуть, но вмиг передумал и продолжил вести дорожку прямо через нее. «Немного святейшей соли не повредит нечистому супу, – решил он». И для усиления эффекта бросил в зелье зубок чеснока.
