- Михалыч, я шайбу поймал? – Спросил он ошарашенного Севу Боброва.
- Всё нормально, Виктор Сергеевич, отдыхай, - похлопал его по плечу главный тренер. – Вова Минеев давай на лёд!
- Ты мне скажи, я шайбу поймал? – Коноваленко как робот повторил вопрос.
- Сергеич, взял намертво! – Крикнул Коля Свистухин.
- Мужики, я шайбу поймал? – Осоловелыми глазами вратарь посмотрел на нас.
- Сергеич, иди в раздевалку, полежи, скоро корреспондент из Москвы подгребёт интервью брать для журнала «Sports Illustrated», - сказал я.
- Не люблю я давать эти, б…ь, интервью, - махнул рукой с зажатой до сих пор в ловушке шайбой Коноваленко и пошагал в раздевалку, сопровождаемый нашим врачом.
- Шок, - пожал я плечами. – Крови нет, сотрясения тоже. Вот что значит шлем новой конструкции.
***
- Казимир, это чего сейчас такое на льду делается? – Фрезеровщик Данилыч в очередной раз снял с носа очки и стал их усиленно тереть грязным носовым платком.
- Чего, чего, - зло зашипел Казимир Петрович. – Три броска в створ, и счёт уже 6 : 3. Отличились Михайлов, Петров и Харламов.
- Да я не слепой! – Данилыч вернул свои старомодные окуляры на место. – Я спрашиваю делать-то чего? Ещё восемь минут терпеть и для меня скорая помощь срочно потребуется! Инсульт миокарда и хрен кто откачает! Казимир прости, если чем тебя в жизни обидел. Я один раз у тебя фрезу притырил без спроса, и так иногда по мелочи кое-чего брал, - стал исповедоваться другу фрезеровщик.
- Хрен с ней с фрезой! Вы играть там сегодня собираетесь! – Крикнул на площадку Казимир Петрович.
***
Пока Михайлов, Петров и Харламов радовались третьей заброшенной шайбе я подъехал к нашему второму вратарю Володе Минееву, который смотрел на меня большим как у выброшенного на улицу щенка глазами сквозь решётки вратарского шлема.
- Миней, ты чего подобосрался? – Спросил я. – Соберись и делай всё как на тренировке. И тебе не их бояться надо, - я кивнул в сторону ЦСКА, - а меня. Я тебе такие пилюли пропишу в раздевалке, если ещё одну пропустишь, мозги враз на место встанут, только лицо полностью посинеет. Понял?
- Да, - тихо мурлыкнул Минеев.
- Громче! Не слышу! – Я рявкнул, чтоб паренёк немного пришёл в себя.
- Да! – Гаркнул наш молодой вратарь и уже более осмысленно посмотрел мне в глаза.
- Теперь верю, - я легонько шлепнул паренька по шлему и поехал в центральный круг вбрасывания.
Не знаю, либо Вова Минеев меня испугался, либо просто пришёл в себя, но следующие четыре минуты стоял он великолепно. Вообще иногда полезно покричать перед выходом на площадку, чтобы согнать оцепенение и зажатость из-за излишнего волнения.
- А хорошо играет наш второй вратарь, - ухмыльнулся Сева Бобров, когда в очередной раз Минеев отразил очень опасный выпад Валеры Харламова.
- Чуть-чуть подобосрался в начале, а сейчас наоборот подсобрался, - поддакнул я. – Японское цунами!
На площадке пока мы нахваливали игру Минеева, тройка Михайлов, Петров и Харламов так завертели атаку, что Толик Фролов не утерпел и заплёл ноги Михайлову подцепив того клюшкой. Судья высшей категории Егоров из Челябинска, который кое-какую грубость нам в игре прощал, сейчас выписал Фролову две минуты штрафа.
- Вот и испробуем нашу новую бригаду меньшинства, - почему-то улыбнулся Сева Бобров.
Вообще после того, как мы очень много пропускали в меньшинстве, Всеволод Михалыч решился на эксперимент, на одной тренировке взял и перепробовал всевозможные сочетания. Даже трёх нападающих и одного защитника выпускал играть в численном меньшинстве. В итоге остановились на следующей расстановке: я – чтоб выигрывать вбрасывание и прессинговать на синей линии защитников нашего соперника, защитник Юра Фёдоров, чтобы стеречь пятак, Саша Куликов с правым хватом направо и цепкого в отборе нападающего Колю Свистухина налево, чтоб веселее было. Новое построение в защите при игре в меньшинстве назвали – «Бобровский ромб».
Судья Егоров из Челябинска убедился, что все готовы к возобновлению игры, посмотрел на секундомер, на котором должно было остаться три с половиной минуты до финальной сирены, и бросил шайбу на лёд. Вбрасывание мне пришлось выгребать из-под клюшки Вовы Петрова. Тарасов смекнул, что Михайлов, Петров и Харламов сегодня его палочка выручалочка и выпустил их на реализацию численного преимущества. Плюс от ЦСКА вышли два защитника капитан команды Виктор Кузькин, по прозвищу Акула, и молодой защитник с убойным броском Саша Гусев, которого все армейцы и не только они звали Гусь.
- Кулик выноси! – Чуть ли не всей обороняющейся четвёркой крикнули мы Куликову, к которому отлетела шайба от меня из правого круга вбрасывания.
И Саша от души запустил с навесом шайбу к воротам скучающего дублёра Третьяка, Николая Толстикова. Мы, не сговариваясь, разом выехали из своей зоны защиты, и заняли на рубеже синей линии оборону, выстроившись по схеме три - один. Трое на самой линии и я один впереди на лихом коньке с длинной клюшкой в руке. ЦСКА тоже вернулись на свою половину и под свист наших трибун двинули в атаку.
- Пан, внимательней встречай Харлама! – Скомандовал я Свистухину, пытаясь выбить шайбу у Петрова, который её тут же переадресовал на легенду № 17, Валерия Харламова.
Пан Свистухин попятился, не давя обыграть себя через борт, и Харламов вновь вернул шайбу Петрову. Но это Валера сделал зря. Так как мои длиннющие и загребущие руки, вооружённые безразмерной клюшкой, зацепили капризный резиновый диск, и я рванул в атаку сам. Меня тут же решил принять на корпус Гусев, но я-то потяжелее буду армейского защитника, поэтому короткое столкновение в средней зоне быстро завершилось в мою пользу. И вот уже я пересекаю синюю линию армейцев, наперерез летит Акула, Витю Кузькина так прозвали, потому что у него почти все зубы вставные. Ещё один короткий бой, корпус в корпус и здравствуйте товарищ Толстиков. Замах, обманное движение и пас на поддерживающего мой прорыв слева Свистухина. Бросок Николая и шайбе влетает в ворота, 7 : 3.
- Гоол! – Взревели трибуны, которые немного приуныли после трёх безответных банок.
Музыканты завели неведомый в этом 1971 году «Депеш мод», а Бобров, хитро улыбнулся и опять отправил нас доигрывать в численном меньшинстве. Таковы хоккейные правила, если бы ЦСКА забил нам, то Толя Фролов вышел бы из штрафного бокса. А так играть в меньшинстве ещё больше минуты.
- Всё равно Тафгаев я тебя в сборную не возьму! – Гаркнул от борта, где грустил московский ЦСКА Анатолий Тарасов.
- Анатолий Владимирович, родился небольшой каламбур, - ответил я, не выдержав беспардонной грубости. – Обучит любого острому пасу, старший тренер А. В. Тарасов. А кто познакомит с хитрой обводкой? Тернер Тарасов дай нам наводку!
- Я тебе, гад, дам сейчас на водку! Я тебе покажу водку! – Тарасов схватил запасную клюшку и начал тарабанить ей по хоккейному борту. – Про сборную забудь! Только через мой труп!
В итоге вмешался судья из Челябинска, и, посмеиваясь, сделал мне и главному тренеру ЦСКА устное внушение.
- Нормально сочинил, - сказал на ухо пан Свистухин, наверное, уже простив за шутку в самолёте.
Смех смехом, обиды обидами, а через тридцать секунд мы опять отбиваясь вчетвером уже против пятёрки Фирсова, вновь улетели в контратаку на ворота Толстикова. Хотелось мне, конечно, сделать первый в этом времени хет-трик, но я опять отдал на пустые ворота Свистухину и он оформил дубль, 8 : 3. А перед самой финальной сиреной Валерий Харламов показал настоящий класс. Обыграл всю пятёрку Федотова и на пустой угол отдал уже своему партнёру Борису Михайлову, который и поставил точку в этой сложнейшей игре, 8 : 4.
А когда мы, пожав руки гостям из Москвы, все потопали в раздевалку, я обратил внимание, что Вова Минеев, наш второй голкипер до сих пор стоит в воротах и не двигается. И тут я вспомнил, что пообещал пареньку пилюли для храбрости, если он пропустит ещё одну шайбу.
- Миней! Хорошо отыграл! – Улыбнулся я, махнув рукой. – Пошли, команда ждёт своего героя!
