- Как? – Посмотрел на меня наивными большими глазами шаман.
- Десять лет без права переписки с отбыванием в местах максимально приближенных к Северному Ледовитому океану. – Подытожил я. – Был когда-нибудь на берегу моря Лаптевых? Будешь.
- Ну, нельзя же просто сидеть, сложа руки! – Взвыл Михаил Ефремович Волков.
- Я же тебе уже говорил, что встречался с Юрием Андроповым, целых три минуты. – Я протянул письмо добровольному самоубийце и продолжил. – Я ему объясняю про то, что хоккей может приносить большие деньги экономике страны, а он мне - так вы перейдёте в моё «Динамо»? Я ему рассказываю, что в чемпионате для коммерческого успеха должны играть примерно равные по силе соперники. А он – вот и прекрасно, так значит, вы согласны на переход? Пойми Волков у тебя учёт в чём ведётся? В оболваненных тобой гражданах? Так?
- В исцелённых, - пробубнил глядя исподлобья шаман.
- Допустим, - согласился я. – У меня в заброшенных шайбах, а у председателя КГБ в посадках. Чем больше посадит – тем лучше его работа. Это тупиковый путь. Сегодня ты сажаешь тех, кто настоящий враг. А завтра будешь хватать любого инакомыслящего. То есть разгонишь всех думающих людей, и обложишься вокруг себя одними ворами и жополизами. А это сто процентный крах всей стране. Ведь такое государство – это как автомобиль, у которого рулевой механизм не работает, и проехать он сможет не дальше первого поворота.
- Может Суслову написать? – Снова поникнув головой, спросил Волоков. – Он ведь скромно живёт. Почти как мы, рабочий класс.
- Запомни, самые нищие крестьяне были у Плюшкина из гоголевских «Мёртвых душ». Болезненная скупость хороша только в гробу в белых тапках. И закончили на сегодня! – Не выдержал я. – Пошли шаман Новый год праздновать, начало новой жизни.
***
Празднование начала новой жизни, которая так непредсказуема, начали ближе к одиннадцати часам вечера. Тосты, крики «ура», музыка и танцы. И я тоже дал жару, в красной шубе, в бороде из ваты, с чёрным котом на плече прыгал под ритмы зарубежных исполнителей модной эстрадной музыки. Что характерно - абсолютно трезвый. Потом начались медленные танцы, и здесь мне снова посидеть с грустным шаманом не дали. Особенно настойчива была Алёнка в платье по самое не балуй.
- А Борисика точно в сборную на Олимпиаду возьмут? – Тараторила она, прижавшись во время медляка к бороде из белой ваты.
- Лучшего бомбардира приза «Известий» взять обязаны.
- А он когда приедет?
- Должен был появиться до боя курантов на Спасской башне, но, наверное, сегодня не лётная погода. Завтра будет, - пожал я плечами.
- А ты знаешь, что Женька Соколова тоже в Саппоро едет? Выиграла чемпионат СССР, везучая, - шмыгнула носиком Алёнка. – А я в следующем году всё, ухожу из фигурного катания. На медицинский факультет поступать буду.
- Если кто-то теряет здоровье в большом споте, значит, кто-то должен этих спортсменов лечить, - улыбнулся я. – Вон смотри, твой приехал из Казахстана. – Я кивнул в сторону дверей, в которых весь в снегу с ног до головы появился Боря Александров, к которому тут же бросился уже разгорячённый и подвыпивший народ.
- Такси не довёз из-за дороги! – Весело выкрикнул Боря. – Триста метров полз по сугробам. Ещё в темноте свернул не в том месте. Ну, налейте чаю горячего изверги! Привет, Иван Мороз!
- Сейчас новогоднее обращение товарища Брежнева посмотрим, и обязательно нальём, - обнял я своего юного товарища. – Кстати, наши сегодня по телику петь будут «Все, что в жизни есть у меня». Жаль меня режиссёр «Огонька» из записи вырезал, но в историю я кажется, всё же попал, - добавил я последние слова про себя.
- Скорей люди! Брежнев поздравляет! Шаманское приготовьте! - Крикнул кто-то сидящий уже у телевизора, и все, тут же позабыв про Борьку Александрова, кинулись слушать о собранном урожае и выплавленных тоннах чугуна. А ещё загадывать самое сокровенное новогоднее желание.
Поддавшись всеобщему возбуждению, я тоже встал около телевизора с бокалом минералке в руке и вдруг услышал в голове тот самый, казалось замолчавший навсегда, голос: «С Новым годом тебя, Иван. Вижу, что неправильно Ваня мы с тобой живём. Пора делать из тебя настоящего делового человека. Ты, Иван, меня слушай, я плохого не посоветую».
Конец книги 3.
