— Так… Тимофей отдохнул, а вы как? Идти сможете? — Людмила подошла к друзьям, критически оглядела их. — Вроде ничего… Тогда рассвета ждать не будем, ходу отсюда.
— А прибраться? — услышал Антон голос Птаха. Парня затрясло от ненависти, но он промолчал. Людмила спокойна, значит, и он пока присмотрится, что к чему. Пока не разберется, кто есть кто…
— Зачем? — чародейка развернулась к бесенку.
— Если шурушица выберется наружу, от этого леса мало что останется…
— Я остановила её рост…
— Ошибаешься, — оборвал ведьму Птах, — там внизу, у неё столько пищи, что тебе никакой силы не хватит даже на то, чтобы её просто задержать.
— Точно, — подтвердил Баюн, — она прет, как на дрожжах.
— Что же делать? — растерялась Людмила. Такого исхода она не ожидала — безобидная на вид трава оказалась коварной.
— Отходите подальше и ждите меня, — немного подумав, сказал Птах.
— Зачем?
— Закрывать буду дыру… — и предусмотрительно отмел вопрос чародейки. — Помощь мне не нужна, так же, как и свидетели.
Гуськом, то и дело запинаясь о корни деревьев, все отошли в лес, пока поляна не скрылась за деревьями. Людмила, сложив ладони рупором, крикнула — Птах не отозвался:
— Хватит… Привал… — ведьма опустилась на покрытую слоем опавшей хвои землю. — Здесь обождем… РазбУдите, если что… — она закрыла глаза, предоставив друзьям заниматься чем душа пожелает.
Птах проводил взглядом скрывшихся за стеной деревьев людей и кота. Знали бы они, как обстоят дела на самом деле, не брели бы так неторопливо, поминутно оглядываясь, а неслись отсюда со всех ног, спотыкаясь и падая. А им так хочется узнать, что он тут будет делать в одиночестве… Извечное неистребимое любопытство…
Шурушица, основательно облепившая край ямы, уже слегка пожухла, но из глубины доносился негромкий шорох. Растет, растет, родимая, и останавливаться не собирается. Бесенок застыл около красноватого травяного бордюра. Пожалуй, лучше дождаться восхода солнца, чтобы все наверняка получилось. Мысли сами собой перескочили на другое, волновавшее последнее время Птаха больше всего.
Появление Антона стало для бесенка лишней докукой. Изо всех сил он старался не выдать своего настороженного отношения к неприспособленному к жизни в этом мире парню. Придумка Людмилы отправить брата сразиться с Кащеем Птаху понравилась. Там он и сгинет, думалось ему тогда. За себя бесенок нисколько не беспокоился, был уверен в своей изворотливости. Тимофей — наивный восторженный мальчишка — опасения никакого не вызывал, а вот Антон оказался не так прост, как чудился. Кровь ведьмовская давала о себе знать, хоть и проявлялась не так явно, как в сестре. Взять хотя бы то, как легко он выбрался из ловушки, устроенной Птахом. Ведь помедли он ещё немного, каморка Сварога стала бы последним пристанищем и для него тоже. Не получилось, а жаль…
Больше всего бесенок боялся, что брат уговорит все-таки чародейку вернуться в свой истинный мир. А вот этого Птаху как раз и не хотелось. Стыдно признаваться даже самому себе, но после возвращения он стал страшиться одиночества, неприкаянности, ненужности, вот и прикипел всем сердцем к спасшей и приютившей его ведьме.
Легкая туманная дымка окутала низкорослую поросль у подножия высоких деревьев. Край неба немного посветлел. Редкие облачка, оставшиеся от ночных туч, окрасил бледно-розовый ореол, предвещавший скорый рассвет. Громкий гомон просыпающихся птиц зазвучал над притихшим лесом. Верховой ветер качнул верхушки немногочисленных раскидистых елей, сбросил вниз несколько шишек. Одна из них с противным чавкающим звуком упала в заросли шурушицы.
'Плохую услугу оказал нам огненный змей, — подумал Птах, проследив за её полетом, — я бы и так вывел Людмилу наружу, а теперь возись тут. Ещё неизвестно, удастся ли задеманное?'.
Птах не лукавил, сомневаясь в благополучном исходе своей задачи. Издавна все старались стороной обойти это место, внушавшее непреодолимый ужас всякому, кто оказывался поблизости. Макошь рассказала как-то, что именно там находится исполинское устье, соединившее навечно Явь и Навь. Не верить ей не было повода, ибо Макошь была одной из Помнящих. Воспоминания оказались слишком мучительными для нее — даже охламон Недоля проникся, не говоря уже о рассудительном Доле, и близнецы не стали расспрашивать её дальше, хотя обоих терзало любопытство.
К полному странных искалеченных растений Черному лесу, вызывающему ужас у всякого, кто ненароком забредал в него, колдовство Кащея не имело никакого отношения. Тлетворное дыхание Нави отравляло даже воздух, что уж говорить о земле, рождающей всевозможных уродцев. Бесконечно долго длилось противостояние сил Нави и Яви. Триглаве удавалось сдерживать чудовищных тварей, старающихся прорваться в наш мир. Иногда для отражения прорыва собирались все силы. Обитатели Яви гибли, теряя родичей в неравной изматывающей борьбе, пока не появились диковинные пришельцы со звезд. С их помощью получилось навсегда закрыть барьер между мирами.
В Яви наступило относительное затишье, да только хитрый Кащей изворотливым аспидом подобрался к Триглаве, обманом одолел, да упрятал в укромное местечко. Сам же поселился в её замке по праву законного владельца и принялся по одному уничтожать своих соплеменников. Защищая Сварога, погибла Макошь, вслед за ней ушел в Правь Доля, а оставшийся один Недоля протянул недолго. Он влетел в силки, расставленные совсем на другую дичь, и тоже отправился в светлые чертоги Верхнего мира, затаив лютую злобу на повинного в своей смерти.
Триглава-то уничтожала навьев без малейшей жалости, а вот Кащей умудрился с ними как-то договориться, подкармливал людскими душами и черпал силу колдовскую бессчетно. Молва многократно приукрашивала могущество сильнейшего черного колдуна. Мало кто знал правду, а кто узнавал, так тот уже никому не мог рассказать. Отсюда никто не возвращался, кроме них…
Надо было сразу уходить, как только сгинул Кащей и спали чары, наложенные им, но не устоял Птах перед соблазном подшутить безнаказанно над ведьмой и самоуверенным котом, оставшихся без своих умений, а потом предстать перед ними во всей красе, раскрыв свой истинный облик. Шутка не удалась, хотя — бесенок хихикнул — было забавно наблюдать за растерянной чародейкой и компанией. Ведь закрылись же все входы-выходы, ведущие на поверхность, как только рухнул замок, не оставив ни малейшей возможности навьям выбраться в Явь, затворив подземелье наглухо. Откуда только взялся этот Змиулан? Явился выручать ведьму-благодетельницу… Птах ни капельки не сомневался, что и змею чародейка помогла однажды. Не проходила она мимо чужой беды, отчего и находились у неё всегда туча добровольных помощников во всех делах.
Птах горестно вздохнул и опять глянул на небо. Восход полыхал всеми оттенками густо-красного. Пора, скоро солнце встанет нал лесом во всей красе… Вот тогда самое веселье и начнется…
Небольшие копытца выбили звонкую дробь на подсохшей земле. Бесенок высоко подпрыгнул, сделал переворот назад и пошел отбивать чечетку вокруг ямы, ускоряя с каждым поворотом и без того быстрый ритм. На дерне четко обрисовался круг из комьев грунта вперемешку с изломанными стеблями травы. За пределами круга воздух сгустился, укрыв туманной дымкой происходящее.
Исступленные удары копыт эхом возвращались из-под земли, гудящей от напряжения. Ветер, рожденный мчащимся бесенком, закрутился круговертью вокруг ямы, поднялся вверх, затягивая в свою воронку редкие облачка. Птах мельком взглянул на залитый пурпурно-розовым сиянием горизонт, гикнул и, не замедляя своей пляски, затянул песнь без слов. Голос его то опускался до угрожающего горлового рыка, то ликующим фальцетом взлетал к самому небу, то срывался в умоляющий всхлип. Тело бесенка вибрировало от неимоверного внутреннего напряжения.
Солнце показалось из-за кромки леса — немыслимо огромное, налитое золотым сиянием, похожее на надкусанное яблоко, но густые ночные тени все ещё лежали на поляне.
Скорей, скорей… Сил так мало…
Ослепительный луч пробился сквозь стену деревьев, светоносной стрелой вонзился в сердцевину темного коловращения вокруг ямы.
Земля содрогнулась — из глубины донесся нарастающий с каждым мгновением рокот. Подземные недра тяжело вздохнули — из ямы наружу, словно живые, полезли большие округлые валуны. Сильный подземный толчок сбил Птаха с ног. Бесенок извернулся всем телом, выкатился за пределы очерченного им круга, стараясь отползти как можно дальше отсюда. Он знал, какой мощью обладают разбуженные им силы. За все время своей жизни ему еще не приходилось обращаться к ним. Не стал бы он вызывать их и сейчас, но негоже оставлять лазейку для навьев. Удалось… все удалось, а теперь будь, что будет…
