— С тебя достаточно. — Лекарь-самоучка безжалостно вырвал сосуд из трясущихся рук товарища. — Остальное пригодится твоему братишке Доу. Готов побиться об заклад даже на свою бессмертную душу, что этой волосатой бестии будет значительно хуже, чем тебе.
— Это почему же? — с интересом спросил Гвен — похоже, экспресс опохмелярий не подвел и в полном соответствии со своим предназначением начал оказывать благотворное действие на молодой здоровый организм.
— А потому, что этот тип за все свои двадцать два года только вчера впервые испытал на себе всю прелесть бесконтрольного употребления внутрь спиртных напитков, а сегодня также в первый раз получит ни с чем не сравнимое удовольствие вкусить последствия алкогольной интоксикации организма. Впрочем, ничего особенного с ним не случится — экспресс опохмелярий быстро приведет его в чувства…
— Доумену всего двадцать два? — Искренне изумился полностью оклемавшийся Гвенлин. — А я думал, что парню как минимум годков тридцать пять, а-то и все сорок.
— Телом крепок из-за того, что всю жизнь провел на свежем воздухе в горах. Папенька у него обыкновенный козлопас, гонял по горным кручам своих барашков, промышлял охотой и сына постепенно приучал к этому нехитрому занятию. От нечего делать отец и сын сутками напролет резались в шахматишки. Именно отсюда у парня феноменальные способности к этой мудреной игре. Две недели назад наш косматый друг встретил на горной тропе какого-то бородатого мужика благообразной наружности. Тот неожиданно обрадовал парня, мол, бросай своих баранов, пока сам не превратился в одного из этих симпатичных животных и айда в славный город Майран. Короче юноша именно так и поступил: сбежал от отцовской опеки, добрался до столицы Кангура и, представившись Доуменом Охотником — не Доуменом Овцеводом же ему представляться — получил разрешение на право участия в соревнованиях. — Пояснил демон и в конце мудро заметил: — Когда тебе кто-нибудь в следующий раз станет рассказывать о себе что-то интересное, потрудись для начала его внимательно выслушать, а уж потом хлебать без меры убойное пойло дядюшки Садо — так, к твоему сведению звали того прохиндея, коему за ваши невинные проделки я отвалил целую кучу деньжищ. Запомни это имя, Гвен, станешь зятем короля, обязательно поквитайся с тем жадным типом…
Нравоучительная речь потомка одного из древнейших родов Инферналиума была прервана жалобными стонами, проникавшими в помещение спальни через настежь распахнутую дверь.
— Кажись, очухался! — Радостно констатировал Шмультик и со всех ног помчался оказывать первую помощь непривычному к похмелью волосатому Доу.
В это время дверца платяного шкафа противно заскрипела и из открывшегося темного проема показалась злая не выспавшаяся мордашка Мандрагора. Убедившись в том, что Гвенлин окончательно пришел в себя, магический корень вылез из своего укрытия, вскарабкался на стул и тут же набросился на приятеля с упреками:
— Тебе не стыдно, Гвен?! Скоро ты соберешь в наш номер всех окрестных бродяг, а твоему лучшему другу Мандрагору придется забираться на потолок, чтобы на него ненароком не село какое-нибудь косматое чудовище! Скажи мне, на милость, в какой помойной канаве вы с демоном подобрали ту страшную образину, что сейчас валяется на моей кровати?…
— Прости, корень, — виновато понурил голову юноша. — Это Доумен Охотник — мой основной конкурент и, вообще, классный парень. Вчера на турнире у меня с ним получилась боевая ничья…
— Поэтому вы с ним и нажрались как свиньи?! А демон вместо того, чтобы уложить этого монстра на полу бесцеремонно вышвырнул меня из моей же собственной кровати и отправил ночевать в платяной шкаф! Выходит, Мандрагор здесь никто? Значит, Мандрагором можно помыкать, будто он какой-нибудь неодушевленный предмет, а не тонкая чувствующая натура?…
Ошарашенному напором магического корня Гвенлину стало очень неловко от того, что по его вине пострадал один из членов их братства. Юноша был готов начать рассыпаться в извинениях, но тут на пороге спальни появился Шмультик. Демон недобрым взглядом посмотрел на корня, затем обратился к Гвенлину:
— Видишь ли, Гвен, этот жлоб ни в какую не хотел уступить кровать нашему гостю. Вот мне и пришлось организовать ему постель в шкафу. Ничего, среди сменного белья отдыхать лучше, чем в открытом поле. — Шмультик вновь взглянул на Мандрагора и назидательно изрек: — Поэтому, деревянный, не стоит тебе обижаться на жизнь и пытаться вбить клин между мной и Гвенлином…
Шмультик не успел закончить свою мысль, как из соседней спальни донесся стук падающего стула, сопровождаемый серией смачных эпитетов, которые из цензурных соображений мы опускаем.
— Ух, ты! — радостно воскликнул демон. — Уже подействовало. А ведь всего минуту назад был мертвее мертвого. Нужно будет забежать в лавчонку к тому кудеснику и выспросить поподробнее, из дерьма суки или кобеля он делает свое лекарство…
— Кончай изгаляться Шмуль, — воскликнул позеленевший юноша, — или меня сейчас вырвет!
— Ничего, паря, это тебе ничуть не повредит, наоборот очистит твои потроха от всякой алкогольной дряни, которую ни ты, ни твой новый братан пить не умеете…
Через полчаса все четверо сидели за столом в гостиной и усердно уничтожали поданный в номер завтрак. Магический корень восседал на столе около блюда с сыром и продолжал обижаться на весь белый свет, а в особенности на демона, так неуважительно отнесшегося к его Мандрагора почтенной персоне. Гвенлин и Доумен старательно жевали, стесняясь поднять друг на друга глаза, поскольку пребывали в состоянии полнейшего смущения и замешательства. О событиях вчерашнего вечера оба имели опосредованное представление, и если бы не трезвый демон, вряд ли вообще вспомнили, в каком месте познакомились друг с другом.
— Чего пришибились, други мои? — Шмультик в своей обычной развязной манере обратился к примолкшим товарищам. — Кто вчера острым ножичком полосовал свои белы ручки и клялся друг другу в вечной братской любви? А?… Не помните? Так я вам напоминаю — теперь вы кровные братья. Единственная неувязочка в том, что кроме всего прочего, вы еще и непримиримые соперники. Надеюсь, вы не забыли, по какой причине оказались в Майране?
— Уважаемый, Ши-Муль-Алан-д-Тик, — впервые за все утро открыл рот Доумен, — предлагаю довериться Провидению, и тот, кому повезет, станет мужем прекрасной Илейн.
— Провидению, говоришь? Нет, ни за что не дождешься! Мне до зарезу нужно сбагрить с рук этого придурковатого парня, который по своему скудоумию и недотепству умудрился отправить на тот свет одного из членов Гильдии Магов…
— Фильтруй базар, Шмуль! — подал голос бывший ученик чародея, невольно подражая манере своего компаньона. — Иначе можно и в табло получить нехило.
— А чего я такого сказал, и откуда у вас, молодой человек, эта странная манера изъясняться? — Удивленно захлопал глазами демон. — С каких это пор чистую правду некоторые именуют «базаром»? Короче, некогда мне с вами тут рассусоливать, через час мы должны быть на Дворцовой площади, а там посмотрим, что да как. Кстати, Гвен, негоже нам с пустыми руками идти на первое свидание.
Шмультик достал из кармана вырезанный из слоновьего бивня футляр, по форме напоминающий закрытую раковину морского гребешка, и, нажав на скрытую кнопку, положил его на середину стола. Рукотворная раковина издала мелодичный звон и начала постепенно раскрываться, будто на самом деле была живым организмом. Когда верхняя створка приняла вертикальное положение, взглядам удивленных зрителей предстал тончайшей работы женский браслет. Украшение представляло собой покрытый искусной чеканкой довольно широкий обруч, выполненный из какого-то серебристого металла и усыпанный бриллиантовыми ромашками. Никак не меньше полудюжины огромных чистой воды алмазов составляли основу каждого цветка, а лепестками служили камни размерами поменьше.
— Чистая платина, — хвастливо заявил демон, — технология обработки еще неизвестна мастерам этого мира, впрочем, как и сам металл. Я по случаю сторговал пару фунтов самородной платины у одного ювелира, ему ее кто-то под видом серебра впарил. Бедняга был рад избавиться от нее всего за дюжину серебряных "медведей"…
— А это откуда? — Не обращая никакого внимания на пространные объяснения инфернального металлурга по поводу исключительных достоинств какой-то платины, ткнул пальцем в огромный бриллиант, венчающий самую крупную ромашку, Гвенлин. — Здесь алмазов хватит, чтобы купить средней величины герцогство вместе с титулом, замком и всеми придворными прихлебателями. На какие шиши ты приобрел эти камушки?
— Не боись, паря, твой золотой запас в целости и сохранности! Неужели ты считаешь, что его хватило бы для того, чтобы купить камни, ушедшие на создание этого шедевра инфернального ювелирного искусства?
