часто моргали и жалобно пищали три птенца. Три птенца роа.
ХРОНИКИ ПРОДВИНУТОГО ГЕЙМЕРА XVII
Конец уж близок…
25 ноября
Как обычно реагирует человек, которого лишили чего-то, жизненно ему
необходимого, а потом – раз, и это «чего-то» внезапно возвращается? Да не просто
так, а с довеском. Приятным довеском.
Кто-то танцует джигу, кто-то пучит в восторге глаза, кто-то давит скупую
мужскую слезу. Я же оказался крепче и выдержаннее всех этих «кто-то». Всего лишь
тихонько проорал «Иии-х-х-хааа!». Вполголоса. Только стеклопакет в окне треснул
и герань завяла. Супруга, тоже донельзя взволнованная возвращением наших
маунтов, выдала скабрезное: «Тебе бы в армию. Старшиной – прапорщиком,
«Рррота-а-а-а, подъем» утречком вопить. Так, чтобы солдатики потом всю жизнь по
ночам в страхе под себя писались». Подняла глаза к потолку, подумала с секунду и
добавила: «Нет, быть женой прапорщика - это… Бр-р-р-р-р. Лучше женой полковника,
ну, или майора… Генерал-майора…»
Оставив замечание без внимания, вернулся к экрану монитора. Вчерашний вечер
убили на то, что стояли и пялились, пытаясь понять, когда же Сальма соизволит
слезть и явить миру отпрысков. Да так ни с чем и разошлись.
Панелька чата, молчавшая до сих пор, оживилась: «Дык это же натуральный
инбридинг получается. Кровнородственный брак. Детишки у родителей – близких
родственников, ущербными должны быть!» Посмотрел направо. Могучий Джон стоял,
смущенно теребил бороденку: «Я это в одной программе услышал. По телевизору. Вот
и вспомнил. Сальма и Мисля – брат с сестрой. Вот и получается… Что они того…
Эти, как их… Извращенцы! Во! И дети у них родятся – уроды и дебилы».
Мда… Умища валом, только не в ту сторону направлен сгусток мыслей. «Не гоните
волну, Джонни. Это у людей – инцест, инбридинг. А птичачьего мира это не
касается. Так самцов с самками не напасешься. Для продления рода носом шибко
крутить не приходиться. Тут уж кто попадется. Тем более – в игре роа всего двое.
Точнее, уже пять. С птенцами. И вообще, хватит мозги дурью занимать. Надо думать
как их оттуда вытаскивать» - написал я и ткнул пальцем в сторону расположенного
на недосягаемой высоте гнезда.
Вялое сопенье, которым Гаврош пытался замаскировать потуги на мыслительные
процессы, были прерваны супругиным: «Да хватит уже носится кругами и изображать
умников! Пойдемте, квестов интересных поищем, да и территорию надо бы разузнать
получше. А птицы никуда не денутся.… С таким-то выводком далеко не ушлепаешь».
26 ноября
Вчера, пробежав немного и влипнув пару раз в кратковременные стычки с местной
фауной в лице стайки сикси и с местным населением, в лице вездесущих мародеров
«Джа forever!», наша троица добралась до широкой, вымощенной булыжником, дороги.
В ходе непродолжительных боев группировка сикси погибла бесславно, быстро и
молча, мародеры же подыхали долго и матерясь. А не надо было вылетать и
требовать, сдуру, всю наличность. Так нет же…
Скатившись с небольшого пригорочка, толпа лихоимцев обступила нас, и, с
шуточками-прибауточками, принялась вымогать деньги. Якобы, налог на проход по
территориям, принадлежавшим клану «Джа forever!». Хм. Надеялись количеством
одолеть.
Среди налетчиков особо буйствовал и распинался долговязый хмырь с колоритным
шрамом во всю рожу. Эльф – копейщик Фрогги крутил в руках невзрачного вида
копье, внутри которого мерцала голубоватая жилка. Паясничал, гримасничал,
выдавал на-гора килотонны ядерно-дешевых шуточек и прочих козлячьих понтов.
И вот только я собрался с мыслями и попытался спросить, а каким макаром
остальные бандюки на просторах Арфении узнают, что мы уже уплатили этот
мифический налог, как Могучий Джон, ничтоже сумняшеся, размахнулся, ухнул с
придыханием, и, эротично крякнув, опустил со всей дури секиру, распополамив
копейщика Фрогги до пупка. Эриния, не отставая, в доли секунды окуталась
синеватым дымком, по которому тут-же замельтешили какие-то кляксоватые пятна
мерзкого коричневого цвета, лупанула в сторону вымогателей целым снопом
переливчатых звездочек, отчего шайка джафоревцев скрылась в мельтешащей звездной
круговерти. Покрутившись, попереливавшись, звездочки враз опали, а мародеры…
Мародеры не опали… Мародеры рухнули трупами, как подкошенные. Парочка оставшихся
звездочек весело попрыгала по неподвижным телам и тоже исчезла.
По чистой случайности оставшийся в живых бандит, матюкнувшись, попытался
скрыться в близлежащем лесочке. Тут очнулся я. Несколько точных выстрелов в
загривок, и последний дармоед отправился в десятиминутный отпуск.
Постояли с минуту, тихо переругиваясь, решали – куда пойти дальше. Договорились,
что будем постепенно открывать новые территории, а раскрывающийся по мере
прохождения «туман войны» как раз выдал на карте, на самом пределе видимости,
дорожный перекресток. Быстро всё обговорив, дружно зашагали на юг. Через пять
минут добрались до развилки. Скорее даже до растрилки. Дорога в этом месте
разделялась, образуя этакий тройник. Камня с символическими надписями не было,
какого-либо указателя тоже. Поэтому особо и не спорили. Я зашагал направо,
Эриния – налево, а Могучий Джон, взвалив громадную секиру на плечо, подался
назад, в сторону, откуда мы только что пришли. Напоследок выдал, что хочет быть
поближе к роа, что, как только Сальма спуститься – сразу же нам отпишется.
Поднявшись на очередной холм, обернулся, удовлетворенно хмыкнул. Вдалеке, на
пределе видимости мельтешили несколько маленьких силуэтов, среди которых
крутилась небольшая фигурка, размахивающая Превосходной Секирой Лоботряса.
Могучий Джон добрался до места стычки и отправлял в повторный отдых
респавнившихся мародеров «Джа forever!». Опыта много не бывает. Это точно…
27 ноября
Немного поплутав по лесам и полянам, добрался до небольшого,
прянично-карамельного городка - Горхидиса. Город стоял на семи небольших холмах,
между которыми, то взлетая, то сбегая, петляло великое множество улиц, улочек и
тропочек. Поначалу даже побоялся соваться в Горхидис, так как свежи еще были
детские воспоминания о Гензеле и Гретель в страшной сказке братьев Гримм.
Каждый дом, каждый забор, каждая постройка в Горхидисе были прямо таки с
фанатизмом раскрашены в яркие цвета. Все в городке было округло-круглое,
кисельно-леденцовое, приторно-сладкое. Ни одного мало-мальски острого или тупого
угла. Такое впечатление, что в городке проживали ярые фанатствующие
филантропы-человеколюбы. Как-то страшновато было туда соваться. В воздухе прямо
таки витал запашок западни. Посидел на небольшой опушке, недалеко от городка,
понаблюдал.
Персы в городок заходили, выходили, и никого вроде бы и не тревожила эта
идиллическая пастораль. Вспомнил про джинна Умелые Ручки. Залез в инвентарь,
потер лампу. В выскочившей панельке напечатал «Горхидис». Прочитал то, что
выдала поисковая машина. Выдала много, но практически ничего интересного.
Размеры, численность, наличие квестовых персонажей, и кучу обычного форумного
барахла. Пожал плечами, набрался смелости и зашагал в город.
И чего, спрашивается, переживал? Никто не кинулся с улюлюканьем и гоготаньем, к
горлу Гавроша не протянулись костлявые ручонки и не стиснули шею, выдавливая из
горла остатки воздуха. Никаких нападений, атак, монстров с чудовищами и прочих
внезапностей. Обыкновенный городок, с обыкновенными неписями, обыкновенными
продавцами… Только крашеный в дебильные, ядовитые цвета.
Побегал по Горхидису, по пути выполнил пару простых квестов категории «окажи
неоценимую услугу и принеси/унеси/отыщи/укради/шлепни/бла-бла-бла
чересчуржутковажную для квестодателя вещь». Ага. Вот прямо таки вопрос жизни и
смерти решался для продавца зельями Лидияса, когда он попросил, не мешкая,
отнести его другу флакон яда «Истерика Меркури». Причем отводилось на это время
«успей до заката, иначе яд испортится». Суть квеста заключалась в: добежать на
другой край города, отыскать в толпе перед кабаком персонажа, над которым висел
значок исполняемого квеста, отдать ему бутылек с помойного цвета содержимым. И
через несколько секунд выдать в воздух матерно-удивленную тираду, рассматривая
рухнувшее перед тобой бездыханное тело. Так как друг Лидияса, практически не
