Клиент слушал с напряжённым вниманием, кивая чуть ли не при каждом слове.
— Так вот, в астрале, мил человек, то же самое, — проникновенно и доходчиво втолковывал Ефрем. — Особенно в некромире. Столько хулиганья, прости Господи, что светлые силы лампочки вкручивать не успевают… образно говоря… Оберегом пользуешься?
— Н-нет…
— А! Тогда понятно… Ты ж против хулиганов этих всё равно что безоружный. Вот они и беспредельничают…
Тем временем свечерело окончательно, в комнатёнке заклубился полумрак, и Глеб Портнягин, подумав, включил верхнее освещение. От неожиданности посетитель вздрогнул.
— Не продадите амулетик? — жалобно спросил он.
— Какой тебе? — спросил колдун, с кряхтением поднимаясь с табурета.
Остановились на относительно дешёвом устройстве, представлявшем собой деревянный шлифованный кружок размером с блюдце и толщиной с большой палец. Выгравированные с обеих сторон магические знаки создавали поле, в котором проказливая негативная энергетика должна была чувствовать себя дискомфортно и вяло. Носить оберег полагалось на шейной цепи с крупными звеньями, тянувшей на добрых полкило (желательно, поверх одежды, поскольку спрятанный амулет теряет защитную силу).
* * *
— Так что там с две тыщи семнадцатым? — спросил Портнягин, еле дотерпев, когда певучая дверь закроется за отягощённым цепью посетителем. — Чем кончилось? Угадал ты тогда или как?
Держался он теперь непринуждённо, чтобы не сказать раскованно. Если уж учитель дату переворота запамятовал, то с ученика-то какой спрос!
— А это как посмотреть, — загадочно отозвался старый чародей. — Долгосрочные предсказания, доложу я тебе, штука умственная, невразумительная…
— А Нострадамус? — с ехидцей осведомился Глеб — и учитель с учеником ухмыльнулись.
К Нострадамусу оба относились юмористически.
— Взять того же Даниила Андреева, — снова становясь серьёзным, продолжал колдун. — Вот слились у него на небесах Украина с Россией в один, прости Господи, затомис…
— Во что слились?
— Ну, в град небесный… Стало быть, лет через тридцать они и на земле слиться были должны. Ан всё наоборот! Как так? Кто наврал? На небесах промахнулись или сам он… того-этого…
— Ну? — выжидающе глядя на Ефрема, сказал Портнягин.
— А никто не наврал, — с таинственным видом объявил тот. — Правильно напророчил Даниил…
— Как же правильно, если не сбылось? — возмутился Глеб. — А-а… — сообразил он спустя малое время. — Тоже, что ли, как с приметами? Опять тёмные силы в астрале нашкодили?
— Да если бы, — вздохнул колдун. — Тут видишь, Глебушка, какое дело… Ты-то, чай, думаешь, что физический мир — один. А их — до чёртовой матери! Учитель мой говаривал: на меже, Ефремка, живём, разными глазами разные миры видим… Возьми нарочно проверь! Сперва левый глаз зажмурь, потом — правый. Сам заметишь: и оттенки малость отличаются, и чёткость… Во-от… Причём так: смежные миры, считай, одинаковые. Почти. Ну а чем дальше от нас — тем больше разницы…
Глеб одурело потряс головой, не давая уму зайти за разум. Потом вдруг понял.
— Во-он ты о чём… — с облегчением протянул он. — Параллельные пространства, что ли?
Колдун насупился, но придраться было не к чему: «параллельные» — слово крепко обрусевшее, «пространства» — и вовсе исконное.
— Всё знает! — тем не менее подивился он, обращаясь к стеллажу с эзотерикой. — Только на горшок не просится… Говорю тебе: миры — они и есть миры! А уж параллельные они там, перпендикулярные — это кому как нравится.
— И попасть туда можно? — недоверчиво допытывался Глеб. — Из нашего…
— Да если не врут, мы только и делаем, что из одного в другой перескакиваем, просто замечаем редко… Живёшь-живёшь, а потом вдруг померещится, будто всё это с тобой уже было…
— Дежа-вю! — опрометчиво выпалил Портнягин.
Услышав иностранное речение, старый колдун взбеленился и немедленно выписал ученику чертей по первое число. Влетело даже предыдущим воплощениям Глеба, одно из которых, как выяснилось, принимало непосредственное участие в ослеплении Василька Теребовлецкого, а другое подглядывало из чащи за умерщвлением Ивана Сусанина.
К счастью, вспыльчивость Ефрема искупалась тем, что надолго его никогда не хватало.
— Ну и как ты это своё «дежа-вю» объяснишь? — вернувшись внезапно в прежнее ворчливо-насмешливое состояние, спросил он.
— Н-ну… пишут, что ложная память… — осторожно отозвался ученик.
— Во-во! — усмехнулся кудесник. — Именно, что ложная. Не память это, Глебушка, а самый что ни есть перескок в другой мир. В смежный, понятно, который поближе… Думаешь, почему у нас в Баклужино столько разборок? Один говорит: «Отдавай должок!» А тот ему: «Какой должок?» В чём тут дело? Думаешь, склероз? Жулики, думаешь? Нет, Глебушка! Из разных миров они. В одном мире — так, а в другом-то — эдак! Тут брал он в долг, а там не брал… Или, скажем, везло тебе, везло — и вдруг чёрная полоса! А это ты просто в другой мир перескочил. С виду — точь-в-точь прежний, нипочём не отличишь, а ходу тебе в нём никакого нету. Такая вот штука…
— Внешне, говоришь, один к одному? — озабоченно уточнил Портнягин, для которого вопрос удачи всегда был особенно важен.
— Нет, ежели глаз намётан, — успокоил колдун, — то, приглядясь, разницу, конечно, уловишь… Вчера, положим, все были атеисты, а сегодня до того вдруг уверовали, что даже слово «богохульство» с большой буквы пишут. Ну, тут ежу понятно: в соседний мир тебя перекинуло…
— Хм… — сказал Глеб. — А с чего это вдруг?
— Я так понимаю, Глебушка, что за грехи, — горестно отвечал ему старый чародей. — Обращал, небось, внимание: в детстве мир светлый, радостный, а в школу пойдёшь — уже не то. И чем дальше — тем хуже… Учитель мой знаешь как говорил? Какому ты миру соответствуешь, в тот мир и оползёшь… рано или поздно. Так что ты уж, мил человек, с пророчествами того… поосторожней…
— Почему?
— Тьфу ты! — снова озлился колдун. — Кому ж я это всё тут растолковывал? Ты мозгами-то пораскинь: в разных мирах прошлое тоже, получается, разное! Тут, скажем, вышел гимн у Михалкова, а там — нет. Не получилось. Вдохновение вовремя не осенило… Или скажем, написать — написал, но не один, а в соавторстве! С каким-нибудь, я не знаю, Гарольдом Регистаном… Значит, дели порчу пополам! Или наоборот — умножай на два! И смотри, что получается: рассчитал я пацаном год переворота. Правильно рассчитал. Но для того мира… А за жизнь-то за целую сколько раз согрешить случилось? Ты прикинь, в какую меня даль отнесло! Вот и Велемир Хлебников в своих «Досках судьбы» тоже на год с предсказанием революции пролетел… Такие, Глебушка, горбыли…
— Ну! — Портнягин с недоумением глядел на старого чародея. — Что ж теперь, совсем судьбу не предсказывать?
— Так ведь промахнёшься же наверняка!
— Ну и промахнусь, — невозмутимо отозвался Глеб. — А кто что докажет?.. Правильно предсказал! Но для другого мира… Да классная отмазка! — И, подмигнув цинично пялящемуся из-под стола коту, ученик колдуна незаметно поправил заныканный под рубашкой томик Гоголя.
Рыбу не так-то легко поймать: рыба хитрая тварь — она не верит в справедливость.
Бертольт Брехт
Несмотря на то, что Соединёнными Штатами втайне сформирована, как говорят, специальная группа войск для защиты свободы и демократии от Божьего гнева в день Страшного Суда, успех этой затеи кажется крайне сомнительным. Чему быть, того не миновать.
Точную дату конца света вычислить никому не дано, однако мнится, что, скорее всего, он выпадет на выходные. И когда прольются на землю гибельные чаши, и случится битва при Армагеддоне, и будут зачищены те, что со знаком Зверя, — тогда с водохранилищ и затонов начнут помаленьку возвращаться любители подлёдного лова, так и не узнавшие, о чём говорили семь громов.
Заметив на обугленной почве обломки снятых печатей, оттиски копыт панцирной саранчи и нисходящий с небес лучезарный четвероугольный Иерусалим, новички, понятное дело, оцепенеют. Ветераны поведут себя спокойнее. Народ тёртый, многое повидавший. Сколько раз уже уходили они на рыбалку при тоталитарном режиме, а возвращались при демократическом! А сколько раз наоборот!
Новичок Корней Челобийцын был из возрастных да поздних. Ему бы по дому что смастерить, пивка попить, с женой у телевизора посидеть. На лёд его сманил сосед Викентий по кличке Дискобол: толстый, шумный, неопрятный, вдобавок неутомимый враль, за что и был столь унизительно прозван. Водкой не пои — дай подбить кого-нибудь из знакомых на совместную авантюру. Одному-то, чай, скучно! И хотя любой знал заранее, что связываться с Дискоболом — себе дороже, тем не менее попадался вновь и вновь. Цыганский гипноз, не иначе.
