её, оберегали.
— Потом съели? — не впечатлилась. Кощеёныш, не добившись от меня желаемой реакции, расстроился. — Сколько тебе лет, Заря? — спросила, не особо надеясь на беседу.
— Двадцать пять.
— Для бессмертных это, наверное, младенчество?
— Нет.
Кощеёныш замолчал надолго, но вдруг продолжил:
— Двадцать пять есть двадцать пять. Для родителей хоть в пятьдесят, хоть в сто, останусь ребёнком. Для Васи так же. Но развиваемся мы в том же темпе, что и люди, к двадцати — готовый человек, а процессы старения замедлены.
— Замедлены, но стареете, — выделила самое важное. Заря решил не продолжать.
— А вот и вы! — заметила нас Марья. — Нам сюда, — она указала на двустворчатые двери, которые тут же открылись. Сначала вошла она, затем — Кощей старший, следом посеменили и мы.
— Морена, очень рада, что платье тебе подошло, — за столом уже сидели Василиса с мужем. Я поблагодарила за заботу. — По себе знаю, как бывает ужасно подолгу носить одну и ту же одежду. Да, папочка?
— У Владимира есть дурацкая привычка — запирать всех, кого не лень, — пояснила Марья. Только Зарюшка избежал этой участи, но и то только потому, что сейчас нам удаётся контролировать эту странную тягу Владимира, — Марья искоса глянула на невозмутимого Кощея.
— Это не тяга, это воспитательно-развлекательный процесс, — сказал он, усаживаясь во главе стола. Прямо на глазах деревянная глянцевая поверхность удлинилась, образуя дополнительные места. Скелетоны тут же из ниоткуда вытащили стулья с высокими обшитыми спинками.
— Даже я не избежал, — шепнул Вестеслав, когда я села рядом с ним. — Своего рода церемония посвящения.
— Папочка устал запирать меня и решил зайти с другого угла, — посмотрев на меня через мужа, улыбнулась Василиса.
— Дурдом, — честно призналась, и тут же меня обдало промозглым ветром. Я вся передёрнулась.
— Дом не дур, — Марья погладила стол, — а вот с хозяином иногда случается.
— Вы прекратите меня обсуждать? — Кощей поправил свою корону. — Замок всё ещё слушается в первую очередь меня, и двери здесь ой какие прочные.
— Напугал, — фыркнула Марья. — Давайте есть, — с этими её словами из стола стали выскакивать тарелки и мягко оседать перед нами. Раскатилась белая дорожка скатерти: рулон бежал по столу, оставляя за собой накрахмаленную ткань, и тут же на ней появлялась еда. Я смотрела на это огромными глазами — не смогла удержать невозмутимое лицо, положенное владычице трети Нави. Ну правда! Тут скатерть самобранка! И стол волшебный! А ещё дом, прямо как моя изба, ветерочком общается!
— Тут Минина не хватает, — шепнула Василиса мачехе, и та удивлённо осмотрелась.
— И правда… Подождём Алека Никоновича, — она сложила ручки перед собой.
— Откуда вы его знаете? — не сдержалась.
— Первого инквизитора страны? — вскинула Марья брови, удивляясь моему вопросу.
— Первого?
— Главная ковенская шавка, — бросил Заря.
— Полегче, — поморщилась. Сравнивать Алека со зверьём — моя прерогатива. Тем более, как бы там ни было, а он пришёл со мной, и в таких выражениях говорить, пусть даже о ковенской шавке, позволять нельзя. — Так он какой-то начальник?
— Ох, девочка, ничего-то ты и не знаешь, оказывается, — восхитилась Марья. — Он не начальник, он просто — первый. Всех обскакал в исполнительности, ни одного невыполненного задания, — это прозвучало укоризненно. — Вся нечисть трясётся от звуков его имени.
— Не начальник, но всё равно самый лучший, — протянула. — Забавно.
— Как бы хорош он ни был, — сказала Василиса, и, заметив удивлённые взгляды семьи, быстро добавила: — я имею в виду в качестве инквизитора, это же нельзя не признать, — Кощеи покивали. — Так вот, хоть он и лучший среди этих рясочников, но всё же на главную должность не подходит. Не усидит, ему крови подавай.
Я вся передёрнулась. Серьёзно? Отмороженный ещё и кровожадный? Хотя, есть такое… Блин, с кем приходится иметь дело!
— Рясочники?
— В рясах ходят.
— Как священники? — удивилась.
— Ну, что-то около. Сама увидишь, там все разные, в зависимости от чина. Красные, чёрные, зелёные.
— Так что там с Алеком? — вернулся к прежней теме Петя.
— Над ним ещё несколько начальников, но по факту последнее слово за Миниными. Что за сыном, что за отцом, — Вестеслав поправил вилочку на салфетке. Неудобно так, все, наверное, голодные.
— Ну за отцом-то понятно, а вот сынок всё же интересный, — фыркнула Василиса. — Я помню, соплёй ещё Минин был, так скрывал — так скрывал! — с кем в родне состоит. Ходил такой угрюмый, всё время глазами своими сверкал, и не дай Бог его по фамилии назвать. А сейчас, вон, пробился наверх, и больше не переживает. Хотя находятся те, кто говорит, что не по заслугам место.
Как я люблю разговорчивых людей!
— А он учился в КолдИне? — спросил Петя.
— Да. Я тогда в комиссии была, помню эти серебряные глаза — потомственные. Он в бланк ни фамилию, ни отчество не вписал, просто «Алек».
— Показушник, — фыркнул Заря.
Забавно, раньше о своей фамилии говорить не хотел, теперь же в каждом движении прослеживается «я — Минин». С другой стороны, вполне похоже на Алека. Доказать, что он самый исключительный из всех исключительных, а потом ещё и добить своей родовитостью.
Дверь открылась, и в столовую, буквально припрыгивая, влетел дед, а за ним, спокойным уверенным шагом, вошёл Алек.
На последнего не смотрела, уделив всё своё внимание помолодевшему Бесу Моровичу. То есть от не сегодня помолодел, но с того раза — точно. Может не в лице, но как-то… в целом. Не сутулится, лоб не морщит, борода не такая косматая, даже какая-то хипстерская, уложенная, с чуть завитыми на концах усами. И сам он — в джинсах и кардигане, а на ногах — тут я еле сдержала улыбку — кроксы. Присмотрелась: в круглые дырочки были вставлены золотые украшения со сверкающими камнями. Стиль.
— Просим прощения за задержку, — проговорил Алек, и я нечаянно столкнулась с ним взглядами. Он сел напротив, рядом с Зарёй, хотя стол услужливо добавил место и возле Пети. Блин, как так теперь не смотреть на него, чтоб это не выглядело слишком уж показательно?
Бес Морович — дедом как-то и язык уже не поворачивался обозвать — сел на появившееся между Василисой и Кощеем место. Забавно, мы, по сути, все сдвинулись, но это совершенно не почувствовалось.
— Что ж, приступим к еде, — распорядилась Марья, но беседа продолжилась.
— Почему вы не телепортировались? — вопрос Кощея застал врасплох. Я тут же посмотрела на замершего над своей тарелкой Кота. Так-так-та-ак.
— Не знаю, — проговорила, — это нужно у более знающих уточнить. А как мы вообще могли телепортироваться?
— Через Переход, — пожал плечами Кощей.
— Дверь? — уточнила.
— Или Дверь, — кивнул Кощей. — Она же не только между Навью и Явью, она в любое
