Может, попробовать пообщаться с Замком?
Как я уже поняла, громкие вопли о том, что мне что-то нужно здесь не катят. Может, попробовать как-нибудь по-другому? Ну, например, следующее.
Обнаружив на полу возле арфы случайно оказавшийся там (ну да, будем считать, что я поверила) кинжал, я сделал на, и без того короткой, юбке разрез до… ну, грубо говоря, чуть ли не до пояса и, бросив на пол вышитую подушечку с дивана, уселась на нее, скрестив ноги и прикрыв глаза. Все! Не беспокоить! Впадаем в эту, как ее… Да не прострацию — нирвану!
Как там правильные мантры звучат. «Вломммммммм».
Кто сказал «бородатый анекдот»? Хозяйка я здесь или куда?!
Замок с интересом наблюдал за абсолютно немелодичным мычанием новой Хозяйки. Похоже, она решила поизображать корову…
Мантры ни к чему не привели. Нормальная одежда в шкафу так и не появилась, хотя я честно пыталась минуты три.
Мрачно вздохнув, я встала на ноги, и, швырнув подушку обратно на диван, принялась отряхивать пыль со штанов.
Стоп! Кажется, здесь кто-то тормозит, и, надеюсь, это не я.
За небольшой дверкой в дальнем углу обнаружилось зеркало. Минут пятнадцать крутилась, рассматривая собственное отражение, и, наконец, пришла к неутешительному выводу, что могло быть и лучше. Брюки до колена какого-то странного мышастого цвета. Кожаный пояс с огромной, в два моих кулака, бляшкой. Голенища у сапогов настолько широкие, что хоть лентами их подвязывай. Единственное, что порадовало — рубашка. Кружевная — из тонкой, легкой, но не особо просвечивающейся ткани. Украшена она была брошью-камеей с крошечным замком.
Ллевеллин от моего наряда был в шоке. Он краснел, бледнел, закатывал глаза и сверлил взглядом землю, наотрез отказываясь поднять на меня глаза. Мне пришлось минут двадцать улыбаться ему, наивно хлопать глазками и вообще изображать из себя дурочку. Благо, папа всегда говорил, что тут мне и притворяться не надо. И лишь к исходу этих самых двадцати минут мне, наконец, удалось выбить из Рыцаря честное и откровенное признание, что женщинам «не положено ходить в мужских платьях». Прелестно!
Задумчиво почесав голову, я не придумала ничего лучше, как сообщить:
— Я здесь Хозяйка? Хозяйка. А раз так, буду ходить в том, в чем мне нравится! Вопросы есть?
— Нет, — печально выдохнул Рыцарь, а я вдруг почувствовала себя последней сволочью.
Ну вот за что мне это, а? Я что, гадость ему какую сказала? Нет! Веду себя тихо и скромно, прям как ангел во плоти, а в итоге… Ну вот что меня так совесть грызет?! Кому я какую гадость в этой жизни сделала? Про выдавленный в Славкины ботинки тюбик «Момента» вспоминать не будем! И вообще, он сам во всем виноват.
Ладно. Забыли. Тут встает другой вопрос. Как мне попасть в седло? Тем более, что оба коня, про которых все благополучно забыли, тихонько слиняли куда-то далеко и надолго — лишь хвосты, переплетенные алыми ленточками, мелькнули в дверях конюшни.
ГЛАВА 8
ДОН КЕХАНА ИЗ ЛАМАНЧИ
Очередная попытка забраться в седло оказалась удачнее. По крайней мере новых телесных повреждений я Ллевеллину не нанесла. Откуда такие канцеляризмы? Ну… Я регулярно смотрю «Улицы набитых фонарей». Или «разбитых», забыла, в общем. Забравшись-таки на спину коню и, гордо замерев, оглядываясь по сторонам. О том, что за луку седла я цеплялась обеими руками, я рассказывать не буду. Я же героиня. Хозяйка, в конце концов! А то потом прочитают далекие потомки мои мемуары и будут над прабабкой хихикать.
Да, Геллочка, самомнение, конечно, у тебя изо всех дырок прет. И вообще от скромности ты не умрешь.
Кошмар начался, когда мой скакун решил, что хорошего понемножку: постояли и хватит, — и медленным шагом направился к воротам. Истерично завизжав, я еще крепче вцепилась в седло.
Ой, ма-а-а-ама-а-а-а! Я же сейчас рухну! Тут же трясет во все стороны!
Конь, которому мой вопль начинающей баньши явно не понравился, удивленно замер и принялся задумчиво трясти головой, соображая, что же это такое визгливое на нем сидит.
Я замолчала.
Конь недоумевающе фыркнул. Сделал шаг.
Я предупреждающе взвизгнула.
Конь остановился.
Ллевеллин быстрым шагом подошел ко мне и как-то укоризненно поинтересовался:
— Миледи, что происходит?
— Я бою-у-у-усь! — тихо проскулила я, сверля взглядом спину коня и не отваживаясь посмотреть в глаза Рыцарю.
Сейчас он начнет неприлично хихикать. На всякий случай я предусмотрительно хлюпнула носом.
К моему удивлению, смеяться юноша не стал.
— Миледи… — осторожно начал он, как-то опасливо косясь на меня. Опасается, покусаю? — я не уверен, что вам стоит бояться. — О! По крайней мере, не извиняется — уже прогресс. — Прошу простить мне мою дерзость. — Сглазила-а-а-а! — Но вы Хозяйка!
— И что? — мрачно поинтересовалась я. — Это поможет мне не навернуться с коня?
Ллевеллин непонимающе уставился на меня. Ясненько, современный сленг мы не понимаем.
Я откашлялась и постаралась сформулировать вопрос конкретнее:
— То, что я Хозяйка, спасет меня, когда я со всего размаха долбанусь головой о камень?
Ответом мне был еще один абсолютно ничего не понимающий взгляд.
Мне вот интересно. Мы, что, на разных языках говорим? Тогда как я Ллевеллина понимаю? Надо будет этот вопрос уяснить, но не сейчас.
— Ллевеллин, скажи, — медленно начала я, — почему мне не надо бояться этого Росината? Я, что, резко так научилась ездить на коне? Так я этого почему-то не чувствую! Мне страшно!
Словно подтверждая мои слова, конь сделал шаг вперед, меня снова ощутимо повело в сторону. Ой, ма-а-а-ама! Сейчас упа-а-а-а… А-а-а-а?
Как ни странно, но на землю я не рухнула. И даже умудрилась удержаться в седле те несколько мгновений, пока мой «рысак» мирно шагал от середины внутреннего двора до ворот. Ни-че-го не понимаю!
Я жалобно оглянулась на Рыцаря:
— Ллевеллин?
Рыцарь улыбнулся:
— Я хотел сказать вам об этом миледи, но не успел…
— Так что, — я не дала договорить, — я теперь умею на коне ездить?! Серьезно?!
В голове мгновенно пронеслись образы прочитанных сказок и романов. Сегодня — научиться ездить верхом, завтра — фехтовать, послезавтра — стрелять из лука, послепослезавтра. Я стану величайшей…
— Нет, миледи, — юноша позволил себе еще одну мягкую улыбку, — боюсь, если вы не будете учиться, ездить верхом вы так и не научитесь. Все дело в том, что этот конь — создание Замка, а значит, он не может причинить вам никакого вреда.
Ну вот. Так и разбиваются детские мечты. Эх. А я-то. Наивная чукотская девочка.
— А то, что я, когда в юбке была, с коня упала? — я попыталась подловить Рыцаря на вранье.
Он пожал плечами:
— Но ведь ничего ужасного не произошло?
И ведь ответить мне ему нечего.
ГЛАВА 9
ПОРА В ПУТЬ-ДОРОГУ
Честно говоря, насмотревшись фильмов, я ожидала, что за воротами меня ждет бескрайнее поле, поросшее луговой травой, вымощенная булыжниками дорога, скрывающаяся за горизонтом. Ага, разбежалась.
Все, что я смогла разглядеть, выехав на опущенный мост (кто его опускал, я так и не увидела — ворот начал вращаться, едва мы с Ллевеллином приблизились к нему), — это туман. Я вглядывалась вперед, но, увы, безрезультатно. Все, что было дальше морды коня, скрывалось в темном мареве. Казалось, протяни руку — и серое облачко упадет тебе на ладонь.
Я испуганно оглянулась на Ллевеллина, чей конь замер под сводом ворот, как раз между двумя опускными решетками:
— Так что, отсюда все-таки нельзя выйти?!
— Можно, — еще одна легкая улыбка. Ой, ну зачем он та-а-а-ак! Я ж сейчас с коня навернусь. Гелла, возьми себя в руки и прислушайся к тому, что он говорит! — Просто Замок еще не до конца свыкся с мыслью, что у него уже есть новая Хозяйка. Вернемся сюда через пару часов — тумана не будет.
А вот не хочу я сюда возвращаться через пару часов. Может, уйти из Замка и нельзя, но постоянно торчать в его стенах не хочу, будь я даже сто раз Хозяйка! Вот только… Я покосилась на щупальца тумана, оплетающие ноги моего скакуна и решила уточнить еще один вопрос:
— А этот дымок скоро закончится?
— Шагов через пятьдесят, — пожал плечами Рыцарь и, пришпорив коня и обогнав меня, на мгновение оглянулся: — Вы едете, миледи?
Я только кивнула в ответ. А что мне еще оставалось?
Переводить шаги (кстати, а чьи шаги-то надо считать — мои? Лошадиные?) в метры меня в школе не учили (вот такая она была отсталая, не математическая), так что, медленно продвигаясь вперед (как придать лошади ускорение я пока не выяснила), я изо всех сил вглядывалась в туман, надеясь, что вот еще чуть-чуть, и он рассеется.
Туман исчез неожиданно. Только что я пыталась хоть что-то разглядеть в этой мрачной сероватой дымке, только что не отводила напряженного взгляда от Ллевеллина, опасаясь потерять его в этом мареве, — и вдруг лучи яркого утреннего солнца полоснули по глазам. Я на миг зажмурилась, прикрыв лицо ладонью, а когда наконец проморгалась и отвела руку, только и смогла, что восхищенно выдохнуть, не отрывая потрясенного взгляда от расстилающегося вокруг пейзажа.
