— Так ведь и царевна, поди, ночью по двору не шляется? — заколебалась первая.— Как ее из опочивальни умыкнем?
— Ты, мой аметистовый, и так своим появлением переполоху наделаешь,— заметила я,— весь народ из терема на двор вывалит. А там уж смекнешь, кто из девиц царевна.
— Конечно, смекну! — кивнула третья голова.— У нее ж во лбу звезда горит! Что ж я, сказок не знаю?
Разочаровывать Змея я не стала — себе дороже выйдет.
— Ну давай,— я подтолкнула Горыныча к выходу из пещеры,— сапфировый ты мой, не теряй времени.
Змей вылез из пещеры, подошел к обрыву и обернулся:
— А дело-то у тебя ко мне какое?
— Царевну привезешь, поговорим! Я туточки буду
Когда Змей растворился в сумерках, я запрыгнула в ступу и спланировала к подножию горы, где меня дожидались Ив с котом. Изрядно потеснившись, мы погрузились в ступу и рванули следом за Горынычем. Как говорится, на Змея надейся, а сам не плошай!
Посеребренный луной Златоград мирно спал, когда тени от крыльев Горыныча накрыли окраину. Как я ни махала помелом, мы сильно отставали. Ступа, задуманная для перевозки одной сухонькой старушки, не справлялась с двойной нагрузкой и едва двигалась, задевая макушки деревьев. Эдакими темпами мы поспеем только к концу представления и увидим хвост Горыныча, уносящего царевну к себе в пещеру!
Кое-как дотянув до городской стены, мы перемахнули за ограду, и я направила ступу вниз. Спешно замаскировав ее на задворках какого-то трактира, мы бегом припустили к терему, пугая зазевавшихся бездомных кошек. Так-то быстрее будет!
К нашему прибытию из-за ограды терема уже доносились встревоженные крики, мелькали огни, и пахло паленым: Горыныч уже приземлился на дворе.
— Быстрее!
Ворота неприступной прежде крепости были распахнуты настежь, и из них валом валил народ: простоволосые бабы с детьми на руках, мужики в исподнем и даже некоторые особо впечатлительные и не слишком доблестные стражники при полном обмундировании.
Но попасть внутрь оказалось непросто. Голосящая, перепуганная насмерть толпа царской прислуги сразу же размела нас в разные стороны, закружила, понесла за собой, унося прочь от ворот. Через несколько минут ожесточенного сопротивления мне все же удалось вырваться из обезумевшего людского варева и вбежать на двор, где среди объятых пламенем построек носились ошалевшие от ночного вторжения стражники.
В такой сутолоке даже скрываться не стоило, и я заметалась вдоль построек, в надежде отыскать Ива или Варфоломея. А во дворе тем временем развернулись настоящие драконовские войны: Горыныч, крутясь на месте, плевался огнем направо и налево, крушил мощным хвостом деревянные столбы и стены и требовал выдать царевну. Замешкавшись на мгновение, я чуть не превратилась в головешку. Крыша навеса, у которого я стояла, занялась пламенем и стала с треском заваливаться вниз.
— Сюда! — Ив рывком выдернул меня из-под опасной балки. Мгновением позже на то место, где я стояла, с грохотом обрушились горящие бревна.
— Где Варфоломей? — прокричала я.
— Он ищет Василису в тереме.
— А мы почему еще не там? — Я решительно развернулась к крыльцу, но Ив больно стиснул плечо, не дав мне двинуться с места.
— Потому что она там!
Проследив за его взглядом, я замерла. На балконе царского терема металась, ругаясь, как сапожник, Агриппина: чары ее с такого расстояния на Горыныча не действовали, а спуститься вниз она не решалась.
— Да она нас даже не заметит! — рванулась я.
— Ты не знаешь, на что она способна,— удержал меня Ив.
Я вспомнила белые шрамы на его спине и закусила губу.
— Но не можем же мы просто ждать, что Василиса спустится!
— Смотри!
На балконе появился растрепанный царь, что-то свирепо закричал Агриппине, та что-то зло возразила, вызван еще больший гнев царя. Потом махнула рукой и выбежала с балкона.
— Она спускается,— шепнул Ив, увлекая меня к крыльцу.
Мы пригнулись, и мгновение спустя мимо нас протопали шаги взбешенной Агриппины, направлявшейся в гущу событий.
— Быстрей,— шепнул Ив, взбегая на крыльцо,— нельзя терять ни минуты.
Нам под ноги метнулся Варфоломей:
— За мной, я покажу дорогу.
Со двора донесся властный голос Агриппины:
— Ты и ты — живо к покоям царевны Василисы!
Оглянувшись, мы увидели двух крепких стражников, спешивших в терем.
— Я задержу.— Ив подтолкнул меня к лестнице.— Быстрей же.
Когда я взлетела на второй этаж, в спину мне донеслись грохот металла и мужские крики. Рыцарь, только уцелей!
Из дыма, который потихоньку наполнял терем, выступили двое стражников. Их скрещенные крест-накрест алебарды, как в мультфильме, перегораживали вход в горницу Василисы.
— Быстрее! — крикнула я.— Ребята не справляются. Царь приказал всем спускаться вниз.
— А как же царевна? — На одинаковых веснушчатых лицах отразилось сомнение.
— Живо! — рявкнула я.— А не то царь вам головы с плеч снимет! Сейчас главное — Змея остановить! Всем, кто отличится в сражении, царь только что по сундуку золота обещал.
Последний аргумент стал решающим. Вздернув алебарды, стражи поспешили вниз. А я только сейчас поняла, что натворила. Там же безоружный Ив против двоих воинов. А я направила к нему еще двоих!
— Я помогу,— среагировал Варфоломей и с разбега прыгнул в спину стражникам, ступившим на лестницу. Наконец-то ему представилась возможность продемонстрировать свою богатырскую силу в деле и сбить с ног двух крепких молодцев. Не удержав равновесия, те покатились вниз, считая лбом и алебардами ступени.
Что ж, силы примерно равны. Один кот двух богатырей стоит, и бок о бок с Ивом будет сражаться достойный напарник. Надеюсь, Ив успеет поймать алебарду, выроненную стражем, и вооружиться.
А мне пора уводить Василису. Я распахнула двери горницы и уткнулась грудью в острие кинжала.
— А ты еще кто? — В серых глазах девушки плескался страх, тоненький голос дрожал от напряжения, даже веснушки и те побледнели.
— Я? Баба-яга,— ухмыльнулась я, вспомнив о своем маскараде.— А ты?
— Ду... Дуняша,— пролепетала близкая к обмороку служанка.
— Шла бы ты отсюда, Дуняша! — не сводя глаз с приставленного к груди кинжала, душевно посоветовала я.
И тут нервы служанки окончательно сдали. Дрожа ходуном в руках хозяйки, кинжал разрезал ткань маскарадного сарафана Яги и вспорол пук соломы, который Варфоломей уговорил подложить в платье, чтобы глазастый Горыныч не заподозрил подмены. Мол, бюст у Яги был попышнее, чем мой. Тогда я ругалась и отнекивалась, сейчас была благодарна коту за то, что осталась жива.
Девушка испуганно вскрикнула и выронила кинжал.
— Так-то лучше.— Носком лаптя я отшвырнула кинжал к противоположной стене.— А теперь — извини.
Я схватила кувшин, стоящий на табуретке у входа, и разбила его о голову служанки.
Василиса ничего не выражающим взглядом проследила за упавшей служанкой.
— А теперь — пошли! — Я схватила ее за руку и вытащила за дверь.
— И далеко собрались? — вкрадчивый голос ножом царапнул по сердцу.
Из дыма, который еще больше окутал этаж, выступил смуглый мужчина. Гибкий, сильный, опасный, вытянувшийся струной, словно хищник перед прыжком. Из сузившихся от злости глаз разве что искры не сыпались, а в черной шапочке кудрей, казалось, вот-вот мелькнут острые рожки и проткнут слишком низкий для мужчины потолок.
— Чернослав,— с неуместной нежностью промычала за моим плечом Василиса.
— Не тревожься, моя драгоценная невеста, я никому не позволю разлучить нас,— с мрачной ухмылкой пообещал он, прожигая меня взглядом угольно-черных глаз.— даже этой старой кошелке.
Надо же, и этот купился! Хорошо же кот меня под Ягу загримировал. К тому же клубы дыма на пользу моему маскараду.
— Вот и свиделись, бабушка,— от вкрадчивого голоса Чернослава мне сделалось не по себе. Точно с такой же интонацией приветствовала меня моя сестра-близняшка, Селена, когда мы встретились лицом к лицу в смертельном магическом поединке.
— Век бы тебя не видать, внучок,— проскрипела я, глядя в искаженное злобой лицо. Чернослав был похож на свирепого тролля, и, вспоминая рассказы кота, я недоумевала, как можно считать жениха Василисы красавцем.
Так я уж надеялся, что и не свидимся,— проникновенно ответил он.— Не думал, что ты окажешься такой живучей.
— Подольше тебя на свете живу, касатик, и еще столько же проживу.
— Ох, не зарекайся, бабуся, не зарекайся.— Чернослав прицокнул языком.— Али не помнишь, чем наша предпоследняя встреча закончилась?
В его словах прозвучала отчетливая угроза, и я насторожилась.
— Когда ж это было? Запамятовала, внучок, сколько лет, сколько зим.
— Три года, три зимы.
У меня пересохло в горле. Неужели это он настоящую Ягу до могилы довел?
