партнерами и подписания, всё было отдано другим. Без объяснения причин, без
ничего. Молча.
В отупении просидел полтора часа. Да как - же так? Ведь финансовый анализ это же
не хухры-мухры, да и в концерне я - один из ведущих специалистов. Вчера, до
глубокой ночи, проверял и перепроверял все, что касалось нашего последнего
контракта. Естественно, проверял не все, только самое важное и главное, то, от
чего будет зависеть не только рентабельность всей затеи, но и наш кусок хлеба с
маслом. Вернее, толщина последних. И вот, выполнив львиную долю работы – её
забрали, ничем не мотивировав. Забрали… А мне… Мне поручили проверку наших
дочерних предприятий. Задача маловажная, второстепенная и занимающая пару часов
рабочего времени… В неделю… М-да…
Начали одолевать тягостные мысли: про отработанный материал, ненужность и
ближайшее увольнение. Масла в огонь подливали и коллеги, сочувственно
посматривающие из-за своих столов, грустно вздыхающие и покачивающие головами.
Пару раз порывался вскочить и, ринувшись в кабинет к шефу, поставить все точки
над «i». Но… Как всегда, вылезало это рабское «но»…
Посидел, посидел, и решился. Ушел из офиса еще до обеда. Ну и пусть. Уволят, так
уволят. Не пропаду. Если не испортят мне характеристику – в любую фирму примут,
даже с руками оторвут…
31 декабря
Супруга так ни о чем и не подозревала. С утра напевала, чирикала, хихикала и
пританцовывала. Я же с утра, с горя, бахнув полбокала шотландского виски, в
глубокой меланхолии резал колбасу, крошил огурчики; матерясь, гонял по столу
скользкие шампиньоны, никак не соглашавшиеся нарезаться в грибной салат.
Шампиньончики не соглашались, пришлось «нарезаться» мне. К обеду, под
насмешливый взгляд супруги, сослался на головную боль, и, благо все уже было
готово на праздничный стол, прилег на часок. Часок продлился до шести.
Проснулся от звуков знакомой музыки. Пытаясь сообразить, откуда она раздается,
нащупал на прикроватной тумбочке телефон и, пересохшими губами пробормотал в
трубку: «Я слушаю».
Мгнове нно протрезвев, подскочил на кровати и лихорадочно стал натягивать рубашку.
Голос шефа в трубке был холоден, тверд и непреклонен: «Одевайтесь, выходите во
двор. Машина Вас ждет у подъезда!» - и частые гудки отбоя.
Что творилось в голове – описать не представляется возможным. Мягкие,
крахмальные мысли неспешно, жеманно бродили по черепной коробке, изредка
сталкиваясь друг с дружкой. В полной прострации, не соображая, накинул куртку,
повязал шарф, и выскочил во двор. И уже в машине отстраненно подумал, что
проходя по темной квартире, почему-то не увидел супруги.
В теплой машине, под убаюкивающие песни Джо Дассена, в легкой дреме доехали до
отворота на проселочную, но от этого не менее асфальтированную дорогу, ведущую в
загородный престижный поселок. Выбравшись из мягких, обволакивающих лап Морфея,
потянулся в кресле и принялся разглядывать мелькающие впереди и проносящиеся
навстречу машины.
Что за черт? На секунду показалось, что в поворот на поселок олигархов, где
проживал мой шеф, свернула машина, до боли похожая на машину моей супруги. Такая
же маленькая и беленькая. Да что это я, что, наша машина одна единственная по
городу?
И тут же забыл про нее: въехали в поселок… Маменька моя – все вокруг искрилось,
полыхало и сверкало разноцветьем. Горели многочисленные гирлянды, стены домов
подсвечивали лазерные установки. Мерцали, подмаргивали и пускали разноцветные
лучи прожекторы, крутились, источая из себя потоки разноцветного света «мувинг
хэды».
Под такую какафонию света машина подкатила к высоченным воротам и молчаливый
шофер открыл передо мною дверь и так же молча указал на калитку.
Нажав на кнопку селектора, услышал, как где-то в глубине раздалась приглушенная
трель звонка. Через минуту, за калиткой послышались хрустящие по свежевыпавшему
снегу шаги. В двери щелкнуло, и дверь открылась.
Бли-и-и-ин. А это как понимать? За калиткой, одетый в белоснежный фрак, с
сорочкой густого фиолетового цвета, с туго накрахмаленной манишкой стоял… Отец
моей супруги. Тот мужичок, долговязый тип с безумным взглядом выпученных глаз,
всклокоченными седыми волосами, что любимая показывала мне на фотографиях. Да
что за чертовщина вокруг творится? Уже было потянулся поздороваться, уже
готовились сорваться с губ приветственные банальности, как встречающий повел
себя вовсе уж неправильно. Прижатая к боку и согнутая в локте правая рука,
указывающая на виднеющийся вдали дом, легкий поклон – все указывало на то, что
меня тупо просят не задерживаться, а топать в дом. И все без единого слова.
Хмыкнув, постоянно оглядываясь на следующего за мной молчуна, дошел до
темнеющего окнами трехэтажного особняка из красного кирпича. Поднялся на
крыльцо, только потянулся к ручке, как папенька опередил меня, открыл дверь и
первым вошел в полутемный холл. Скинув ботинки и надев предложенные мягкие,
войлочные тапочки, подошел к двустворчатой двери, возле которой, в приглашающей
войти позе, стоял супругин отец. Пожав плечами, зашел в дверь.
В темной комнате, прямо перед дверями высился массивный стол, с
ножками-колоннами и толстенной столешницей. На столе, освещая небольшое
пространство перед собой, стоял включенный ноутбук. Пошарив по ближайшей стене в
поисках выключателя, и не найдя его, подумал чуток, и, уселся в кресло,
пододвинув ноутбук к себе. А что еще оставалось делать, если к этому действию
прямо подталкивали.
И тут же пожалел об этом. Слова в открытом документе побежали, поплыли от
навернувшихся на глазах слез.
«Приказ», «ввиду невозможности продолжать», «в кратчайшие сроки», «передать всю
имеющуюся документацию…», «освободить от занимаемой должности» и моя фамилия.
Вот и все… Вот и кончилось теплое лето…
Зажмурив глаза, сделал глубокий выдох. Что, и из-за этого меня надо было
вызывать, чтобы поиздеваться, да? Хотел уже закрыть ноутбук, с силой бахнув
крышкой, как вдруг…
Челюсть медленно поехала вниз, когда увидел продолжение написанного: «и
назначить на должность вице-президента корпорации…», «определить обязанности в…»
, «установить оклад…» и «дата, подпись, фамилия». В голове звучно бахнуло,
шарнирчики не выдержали и челюсть, отвалившись и скользнув по груди, свалилась
куда-то под стол.
А вокруг… Мгновенно закрыл глаза от залившего огромный зал ярчайшего света.
Проморгавшись, потихоньку приоткрыл сначала правый, потом левый глаз… Только что
вернувшаяся на место челюсть улетела на уже знакомое место. Под стол.
В зале, рядом с длиннющим столом, на котором высились разномастные бутылки,
громоздились тарелки, чашки, вазы с различными вкусностями, бликовали в лучах
ламп хрустальные фужеры; стояли…
Протер глаза. Нет, не исчезли, а все так же стояли и заливисто хохотали… Евгений
Владимирович, мой шеф, моя любимая супруга и теща. Шозанах? И ведь никто из них
объяснить ничего не пытается, а только ржут громогласно и тыкают в меня
пальцами. Голова моя, естественно, никаких дельных мыслей не предлагала. Один
только раз, громыхнув синапсами, выкатила вариант с нашествием инопланетян и
тотальным мозговым контролем землян… Отверг такую версию, тем более, что Евгений
Владимирович подошел ко мне и протянул руку: «Ну что, вновь назначенный
вице-президент, и еще не назначенный зять, будем знакомиться по новой?»
В полном обалдении повернулся на звук скрипнувшей двери. В комнату вошел тот
высокий тип во фраке, толкая перед собой никелированную тележку.
«Так это же отец…», - но, перебив меня, Евгений Владимирович пояснил, - «да нет,
никакой он не отец, реальный папа я, а он – всего лишь Роман Вольдемарович
Гладкий, мой верный друг и мажордом. Да, просто мы тебя подколоть решили, и все
придумала она, - шеф развернулся и показал на мою супругу, - Это все она
придумала, она, прости нас… - с надрывом произнес шеф и зашелся в приступе
смеха.
Просмеявшись, подошел к теще, приобнял её и продолжил: «А с этой тетенькой,
вернее – маменькой, мы хотели в октябре тебе все рассказать, но вот эта вот
девушка, - второй рукой шеф обнял мою супругу, - Отговорила нас. Хотела как
поинтереснее все устроить, и вишь ты, все устроилось самым романтичным образом!
Итак, предлагаю выпить за нашу новую семью! И поздравить кое-кого с назначением
