— Не смей так говорить! — о, снова этот голос. Нет, когда она пыталась кричать, это не имело и десятой доли того эффекта, что ее телепатические выкрутасы. — Ты не знаешь Виктора, он самый лучший! Он ценит меня и, и заботиться, и…
— Сдалась ты ему. Бегаешь за ним, как собачка, никакого чувства самоуважения! Можно подумать, что раз женщина, то и не человек вовсе. Хотя ты и так не человек. Да и до женщины не доросла… Но все равно. В просвещенной Англии женщины себе прав и свобод требуют, а ты сдалась в добровольное рабство и даже не понимаешь, что тебя используют…
Договорить Гизела не успела: костлявая ручка вампирши с неожиданной силой ударила ее по щеке, потом еще раз.
— Замолчи-замолчи-замолчи! Ты ничего не понимаешь… Ты даже не можешь сказать, что любишь эту наглую Берту, просто не признаешь своего чувства, маленькая ты эгоистка. А вот отвечает ли она тебе взаимностью? Думает ли о тебе по утрам, когда не может заснуть? Зовет ли, как это делаешь ты, когда никто не слышит? Ты ведь даже первого встречного сразу снарядила на ее поиски!
— Какой смысл признавать какие-то дурацкие чувства, если Берта никогда мне не ответит? Она бросила меня навсегда, — глухо проговорила Гизела.
— А давай проверим? Ты послала за ней этих остолопов — согласится ли она вернуться, чтобы спасти Гизи от злых вампиров? Мы подождем и узнаем, на что она готова ради тебя пойти. А для чистоты эксперимента сделаем еще кое-что…
Изабель схватила виконтессу за плечи и пригвоздила к стене, преграждая путь к отступлению. Ее клыки начали удлиняться, становясь похожими на острые спицы. Гизела попыталась вырваться, но под пристальным взглядом вампирши не смогла даже пошевелиться.
— Убьешь, да? Давно пора!
"Убью? Это слишком просто. Я подарю тебе вечную жизнь, правда здорово?"
— Что я тебе сделала?
"Ты мне? Ничего. Ты мне даже нравишься. Придумала — ты станешь моей подружкой. Давно хотела завести себе одну-две."
— Зачем ты это делаешь? Опять подчиняешься приказам Виктора? Сама уже и думать разучилась?
"О нет, миленькая, ошибаешься. Это мое личное решение. Я же говорила, что ненавижу Берту Штайнберг, а что может быть ужаснее, если ее любимая не просто умрет, но станет чудовищем? Если Берта такая же глупая, как ее брат, то очень расстроится. Так ей надо! Я же расстроилась, когда узнала, что она собирается отобрать моего Виктора. Поэтому я отберу ее обожаемую Гизелу."
— Хочешь сказать, что она меня любит? Но как… откуда… ты знаешь?..
"Тсс, милая, тихо! Закрой глазки и приготовься умереть."
Сердце девушки учащенно билось и жилка на шее аппетитно пульсировала, так и приглашая к столу. Изабель набросилась на нее, как изголодавшийся хищник, не обращая внимания на ее слабые попытки сопротивляться. Под конец жертва обвисла у нее на руках и у вампирши едва хватило силы воли оторваться от шеи, пока сердце Гизелы еще не перестало биться…
Она облизнула губы и посмотрела на ту, кого ей предстоит обратить. Из нее получится прекрасный вампир — красивый, жестокий и беспощадный. Это будет худшим наказанием для Берты Штайнберг! Особенно если учесть тот факт, что отныне виконтесса фон Лютценземмерн будет в полном подчинении своей создательницы. Всякому приятно иметь рабыню, а уж рабыню с титулом! Легким нажатием ногтя Изабель вскрыла вену на запястье и приложила руку ко рту бесчувственной девушки. Придерживая ей голову, как маленькому ребенку, она с улыбкой смотрела, как кровь втекает ей в рот тоненькой струйкой и та пьет, сначала бессознательно, а потом уже сама делает один глоток, другой… Вампирша быстро убрала руку и встала с пола. Гизела осталась лежать у ее ног, такая нежная и беззащитная, такая прекрасно, чудесно мертвая!
— Спи! — прошептала Изабель. — Я приду к тебе завтра.
* * *
Когда Изабель вернулась в гостиную, компания была уже в сборе. Мужчины облачились в охотничьи костюмы, дамы — в амазонки, черные, зеленые с металлическим блеском или темно-синие, как надкрылья жужелицы. После совместных вылазок одежду приходилось выбрасывать. Даже прачки, обслуживающие преимущественно мясников, разводили руками, самим же вампирам не по чину замачивать наряды в керосине, а потом колотить их валиком. Проще новые купить. Тем не менее, никто не упускал возможности похвастаться роскошным платьем, пусть и одноразовым. На этом темном, лоснящемся фоне костюм Виктора удивлял непринужденностью. На нем была простая белая рубашка и брюки, на плечи он набросил домашний халат. Подчиненные тешили себя надеждой, что Мастер еще успеет переодеться, ибо неприлично появляться перед жертвами в затрапезном виде. Засмеют ведь.
— Голубая кровь, конечно, лакомство редкое, но ты чересчур растянула удовольствие, — заметил Виктор, подзывая подругу поближе. Та сжалась. Будь у нее хвост, он бы виновато подрагивал.
— Я ее обратила, — чуть слышно промямлила Изабель и сама удивилась, что произнесла это вслух. Чего доброго, еще в привычку войдет. Виктор закатил глаза с видом хозяина, чья кухарка, вместо того чтобы отрубить утке голову, насыпала ей пшена.
— Чудесно! Уже предвкушаю, как буду возиться с бумажками, — процедил он, откидываясь в кресле.
Стоит только начать неконтролируемую инициацию, и через пару лет человеческая кровь станет забытым вкусом детства, а миллионы вампиров будут сражаться за каждую крысу. Так что пополнять ряды сообщества имели право только сами Мастера или рядовые вампиры с разрешения Мастера. Нарушившего запрет ожидало суровое наказание — документация. Любой здравомыслящий индивид предпочел бы целый век провисеть вниз головой в серебряных кандалах, чем заполнять анкету, где среди прочих 313 пунктов значилось "Имя инициированного," "Сословная принадлежность," "Дата Инициации," и "Обстоятельства Инициации (500 слов или меньше)." Далее следовало получить характеристику от Мастера и рекомендательные письма от трех друзей, что само по себе представляло проблему, ведь даже у самых миролюбивых вампиров количество друзей редко достигало столь астрономической цифры. Лет через пять нарушителя ожидал строгий выговор на Совете, но перед этим предстояло еще с дюжину раз переделать документы, которые были возвращены из-за пропущенной запятой.
Неудивительно, что коллеги смотрели на Изабель с неприкрытым злорадством.
— Ты говорил, что если у нас все получится, Совета больше не будет, — робко возразила Изабель.
Виктор нахмурился, но совсем скоро уголки его губ защекотала улыбка. Приятно, когда кто-то еще верит в твою затею. Начинаешь чувствовать себя не просто безумцем, а идеологом. Тут его улыбка вновь поползла вниз. Стоит Изабель узнать о его настоящей цели, она, верно, с ума сойдет от горя. Да и не будет для нее места в мире, который он собирается создать. Зачем тратить усилия на тех, кто все равно не умеет радоваться, на тех, под чьим унылым взором букет цветов превращается в засохшую метелку, а веселая пирушка — в собрание пуритан? Сам он, конечно, и пальцем не шевельнет, чтобы от нее избавиться, зато теперь он знает, кто может помочь.
— Я погорячился, — спохватился Виктор, прежде чем она успела заметить его перемену, — но на охоту в таком состоянии я тебя не отпущу. Не хватало еще, чтобы ты рухнула прямиком на куст боярышника. С тебя станется. Ступай в гроб, я присоединюсь чуть позже.
За спиной Виктора вампиры едва не ударили по рукам. Так чувствуют себя дети, если учитель ни с того ни сего отпускает их на рождественские каникулы аж в октябре.
— Разве вы не полетите с нами? — переспросил Готье, прилагая все усилия, чтобы сохранять постную мину.
— Нет. Боюсь пропустить момент, когда сюда придет моя невеста, — и Виктор недвусмысленно указал на окно — перекидывайтесь и улетайте. Незачем пускаться в объяснения, почему его сила более не зависит от крови. Натянутая до звона цепь провисла, совсем скоро она будет волочиться по земле, пока не уляжется у его ног грудой блестящих звеньев. И Берта окажется так близко, что можно будет притянуть ее к себе… А когда их губы разомкнутся, изменится мир.
— Вам захватить кого-нибудь? — уточнил Готье, как будто они отправлялись в кондитерскую, откуда могли принести ему эклеры или бриош.
— Леонарда, — отозвался Виктор, — пусть в этот торжественный момент вся семья будет в сборе.
— А для Изабель?
— Ей ничего не потребуется.
Вампиры обменялись быстрыми взглядами. В подобных обстоятельствах именно Изабель нуждалась в усиленном питании. Кровяная колбаса не поможет ей восстановить силы после вчерашних упражнений, а уж теперь, когда она только что влила в кого-то часть своей энергии, голодать так же опасно, как плясать тарантеллу после родов. Никто, разумеется, не возразил. Если Мастер решил оставить свою фаворитку без ужина — что ж, его право.
