"Каменный он, что ли?" — разочарованно подумала я, так же резко отстраняясь и не забыв при этом согнуть пальцы. Тонкая ткань, не рассчитанная на такое варварство, тут же затрещала по швам, и я поспешно отпрыгнула, унося на своих когтях добрую треть одеяния преподавателя, для которого такой способ разоблачения оказался явно незнаком.
— Ой, — тут же смутилась я, торопливо избавляясь от обрывков чужой одежды. — Простите, я нечаянно…
А потом кинула изучающий взгляд на мускулистый мужской торс и, обнаружив на светлой коже хаотично разбросанные островки из черной чешуи, с испугом указала на них пальцем.
— Это что, лишай?!
Полувампир поднял на меня тяжелый взгляд.
— Не-не-не, — попятилась я, выставив перед собой открытые ладони. — Лечение — не мой профиль! Я больше по травмам… то есть, по травам специализируюсь! От блох еще могу избавить. Шерсть помочь расчесать. Лысину там нарастить… у вас, случайно, блохи не водятся? Не хотите внешность облагородить? Нет? Ну, тогда я пойду, пока вы не передумали?
— Стоять! — рявкнул преподаватель, стоило мне только сделать шаг в сторону. — Без моего разрешения никто не покинет этот корпус!
— Так я ж недалеко, — удивилась я, продолжая потихоньку пятиться и продавливая собой оказавшееся на диво податливым заклятие. — До двери только добегу, на закат полюбуюсь и все!
У полувампира дернулась верхняя губа, обнажая длинный и на редкость острый клык.
— Даже. Не. Думай.
— А то что? — невольно заинтересовалась я, на всякий случай все-таки сделав еще один крохотный шажок назад и прижавшись спиной к стене. Выхода, правда, не видно, но, может, я его на ощупь найду? Пятая точка у меня ой какая чувствительная… и прямо вопит о том, что пора бежать.
— Пожалеешь. Я ведь не всегда такой терпеливый.
Я сделала вид, что задумалась.
— Нет, — выдала, наконец, с серьезным выражением лица. — Жалеть я как раз ни о чем не хочу, поэтому, пожалуй, откажусь от вашего щедрого предложения.
— Хорошо подумала? — обманчиво мягким голосом осведомился полувампир, делая шаг навстречу.
Я сокрушенно развела руками.
— Увы. Хотя обычно мне это не свойственно.
— Тогда подумай еще раз, — вкрадчиво предложил он. — Это выгодная сделка. Я привык держать свои обещания и многого не потребую — всего лишь добровольное согласие твоей "темной" ипостаси в обмен на отсутствие сложностей с учебой… оцени свою выгоду, Хель. Разве это не стоит моего хорошего отношения?
Я медленно покачала головой.
— Боюсь, что нет.
И вот тогда у полувампира изменилось лицо. Глаза сузились, запылали багровыми огнями, заставляя усомниться, что он никогда не пробовал крови, а кожа на лице пошла мелкими бугорками, словно под ней скрывался не обычный человеческий череп, а крокодилья морда с костяными наростами вместо чешуи.
— Хорош-ш-шо, — прошипел он, нагибая голову и с трудом выговаривая слова из-за мешающихся во рту клыков. — Тогда я спрошу иначе…
Его фигура внезапно подернулась дымкой и словно бы поплыла, размазалась в пространстве, как будто не могла удерживать стабильную форму. Человеческий облик начал сползать с него, как старая кожа, а из-под белесоватой пленки ненужного больше образа начали проступать совсем иные черты.
Твою ж инкубскую мать!
Это длилось всего мгновение, но я успела понять, что происходит, и поспешно зажмурилась, чтобы не попасть в ловушку. Не поддаться соблазну и не принять стоящее напротив существо, за того, кто был мне небезразличен.
— Что скажешь теперь, Хель? — знакомым до боли урчащим голосом спросил полукровка, одним рывком оказываясь ближе и властно прижимая меня к стене. — Я могу стать для тебя кем угодно… хочешь увидеть свою мечту?
Не открывая глаз, я снова покачала головой.
Не-на-ви-жу инкубов! Была б моя воля, уничтожила бы всех до единого! Мы, суккубы, тоже искушаем и обольщаем, однако мы меняемся для своего избранника целиком — внешне и внутренне, до мельчайших подробностей копируя то, что видим в чужой душе. Отдаемся новому образу полностью, без оглядки. Пусть и на какое-то время. Но при этом мы не убиваем, а лишь ослабляем очарованных мужчин. Не отнимаем у них мечту. Не иссушаем душу.
Инкубы же забирают у своих жертв почти все. Влезают в чужую шкуру, как паразиты, бесцеремонно пользуются и сбрасывают отслужившую свое маску, как только в ней исчезает надобность. Они не умеют отдавать. Они лишь берут — жадно, бесцеремонно, нагло. Выпивают несчастную жертву, как оголодавшие вампиры, и оставляют после себя пустую, лишенную чувств оболочку, не способную снова ожить.
— Посмотри на меня, Хель! — властно потребовал полукровка все тем же рыкающим голосом, и на этот раз я неохотно подчинилась. — Смотри! Тебе нравится то, что ты видишь?!
Я на мгновение заглянула в холодные, лишенные каких бы то ни было чувств глаза цвета ночи. Внимательно посмотрела на знакомое до дрожи лицо с упрямо стиснутыми губами… на сильные плечи, покрытые гладкими белесоватыми чешуйками… полураскрытые крылья, которые не так давно были для меня надежной опорой… на мускулистый торс, где я знала каждую черточку. Едва не подалась мимолетному порыву коснуться неровного шрама на правой половине груди, но вовремя опомнилась. И, искривив губы в презрительной усмешке, честно ответила:
— Нет.
— Почему?! — раздраженно раздул ноздри принявший образ Темного Князя инкубо-вампир. — Он недостаточно для тебя хорош?!
Я на это только усмехнулась.
— Боюсь, вы неверно ставите вопрос… Мессир. Важнее то, насколько ВЫ хороши для меня.
— Вот сейчас и узнаем, — прошипел он, и на мои плечи обрушилась невидимая тяжесть.
Мы не просто так считаем инкубов своими врагами. Они не просто наши прямые конкуренты: их любовные чары — единственные, что хоть как-то действует против нас, а наши, соответственно, против них. Странная шутка природы… мы с ними настолько похожи, что просто не можем не ненавидеть друг друга. И это многовековое соперничество усиливается тем, что наши силы не складываются, а умножаются, если кому-то вдруг удается завлечь в свои сети инкуба или суккубу. Получить такой трофей считается знаком наивысшего мастерства… ярчайшим проявлением искусства обольщения…
Не зря маменька обиделась, когда я уничтожила ее лучшие игрушки.
Не нужно гадать, почему инкуб нацелился именно на меня: моя "темная" ипостась для него — самая сладкая мишень. Порочная и податливая, умеющая соблазнять и готовая соблазняться сама… теми, разумеется, кого считала достойными. Разумеется, моя "светлая" половина тоже подвластна этим чарам, но от непоправимых ошибок ее уберегал Свет. Те самые незыблемые для Неба принципы — не убий, не возжелай… которые даже очень могущественный инкуб не способен разрушить в одно мгновение.
— Поддайся мне, Хель, — жарко выдохнул он, приникая губами к моей шее и глухо при этом урча, подражая Князю. — Ты принадлежишь мне… пусть до утра, но моя, и ты знаешь это… все, что в тебе есть, готово меня признать… и даже твоя метка мне не страшна, потому что я — это почти что ОН… ты же видишь. А значит, больше не нужно противиться…
Сила полукровки подавляла. Многократно усиленная кровью и природными свойствами вампира, его мощь оказалась настолько велика, что я едва не задыхалась в обрушившемся на меня море эмоций. Тонула в навеянных им желаниях. Если бы не была жива лишь наполовину, точно потеряла бы голову. А пока я упорно отстранялась, брезгливо морщилась, когда чужие губы дотрагивались до моей кожи, и раз за разом пыталась выбраться на поверхность, цепляясь за крошечные искорки воспоминаний, как за единственную опору в этом ненастоящем мире.
— Не сопротивляйся мне, Хель, — мурлыкнул инкуб, не прекращая настойчивых попыток меня соблазнить. И действовал настолько уверенно, словно и в самом деле смог залезть в мою голову, выудив оттуда сокровенные знания, которые могли быть известны только мужу. — Тебе не будет больно, обещаю.
— Зато тебе будет, — злым шепотом пообещала я и, как только он оторвался от моих губ, в голос рявкнула:
— Мартин!
Честно говоря, в тот момент в моей голове крутилось совсем другое имя, но в последний момент я решила не рисковать. Кто знает, что случится, если здесь появится настоящий Князь, да еще поймет, что какой-то похотливый урод сумел обмануть его метку и едва не обманул меня?
К счастью, Мартин явился сразу, умудрившись отвлечь на себя внимание. Просто свалился откуда-то инкубу на голову и, испугавшись темноты, инстинктивно призвал в себя Свет. Тот, почуяв извечного врага, обрадованно ринулся наружу, заливая все вокруг нестерпимым сиянием, а я торопливо зажмурилась, искренне порадовавшись, что своевременно усыпила свою вторую ипостась.
Свет жахнул по нам так, что учебный корпус содрогнулся до основания. Ударной волной разметало не только жмущихся к стенам студентов и висящую в центре зала пелену заклинания, но и меня, и тревожно отпрянувшего инкуба, и даже ни в чем не повинного вампира, вознамерившегося кинуться нам с Мартином на помощь.
