Люсьен склоняется ко мне, мокрые волосы касаются моей щеки.
– Теперь нам не будет скучно вдвоем…
Ну может быть, может быть, если бы я не видела этого красавчика в виде шестилетнего малыша и мило ржущей лошади… А так…
– Извини, дорогой, ничего у нас не получится.
Келпи, уже приблизивший губы для поцелуя, отшатнулся и тут же оказался снова в белом костюме, а я – в длинном платье.
– Я тебе не нравлюсь?
– Нравишься. Но мне очень не нравится, что ты роешься в моих мыслях.
– Больше не буду. Я просто хотел, чтобы тебе понравилось.
– Одежда – отпад. Но больше в голове не копаться!
– Конечно, моя русалочка. – Люсьен снова попытался меня обнять.
– И никаких приставаний!
– Нет, так дело не пойдет. Ты остаешься у меня навсегда. Чем же мы с тобой заниматься будем?
– И с чего ты взял, что я остаюсь у тебя навсегда?
– Это что, сказка про белого бычка? Ты договор подписала. От своего слова ведь не откажешься?
– От своего слова не откажусь. А если ты сам не захочешь, чтоб я у тебя оставалась?
– Я? Сам? Отчего это я не захочу?
– Ну мало ли…
– Если б я сам не захотел, то отправил бы тебя на сушу. Но этого не может быть, потому что не может быть никогда! Поняла?
– Поняла.
– Вот и хорошо. Погоди, я сейчас вернусь.
– Стой!
Келпи окунулся только до пояса и замер выжидающе. А вот теперь мне нужно задержать его как можно дольше.
– Разве союз водяной лошадки и человека возможен?
– Я всегда буду появляться перед тобой только в таком виде.
– А как насчет анатомических особенностей?
– Все путем. Проблем не будет.
– Точно? – Я коснулась его упругой влажной кожи.
– Я сейчас к тебе вернусь. – Видно было, что коньку явно не хватает дыхания. Он снова намерился выскользнуть из моих рук, но я его удержала:
– Постой, давай сейчас и проверим…
Я прильнула губами к его губам. Люсьен ответил страстным поцелуем. Конь не конь, но этого чувства я не забуду никогда. Поцелуй затянулся. Я чувствовала, что келпи задыхается. Он попытался вырваться, я удержала, он дернулся сильнее. Мои руки нащупали медальон в виде морской звезды на его груди. Люсьен дернулся, я отпустила его, одновременно прижав к горлу острый луч медальона. Он попытался уйти в воду, но я крепко держала его за шею, упершись ногами в края подводного хода. Луч еще сильнее впился в его горло. Келпи захрипел и забился.
Не думаю, что он не мог потерпеть, не дыша еще какое-то время. Видимо, тут сработал эффект паники. Как люди тонут? Ведь можешь же ты задержать дыхание, перевернуться на спинку и грести себе спокойно хоть из Ялты в Турцию. Но нет, только начинается паника – все! Беспорядочно лупят руками по воде, орут, водички наглотаются – и на дно.
Это, правда, я сейчас такая умная. А когда-то тоже не умела плавать и понять не могла, каким таким волшебным способом можно научиться держаться на воде? Пока однажды вдруг не поняла, что плавание – это не способ махания руками и ногами, а умение заполнить свое тело воздухом и не выдыхать его полностью. Пока воздух внутри – можно вообще ничем не махать, ляг и отдыхай. Вот какая я умная, могу инструктором по плаванию работать. Главное, чтобы обучаемый всецело доверял учителю и не боялся. Но страх, страх мешает всему.
А чего бояться?
Знаете, как наша тусовка учила одного хорошего друга плавать? Заплыли на лодке на середину озера, где над головой будет метр-полтора воды, взяли за ручки-ножки и выбросили за борт. И быстренько отгребли подальше, чтоб не догнал.
Что бы вы думали? Пацан был смышленый, вырос он вдалеке от воды, бояться ее не научился. Чуть побултыхался – и идет в глубину. Но он же знает, что там, внизу, все равно дно есть. Куда же оно денется? Значит, он спокойненько опускается на дно, отталкивается… Всплыл, вдохнул, опустился, оттолкнулся, вынырнул, вдохнул… Таким образом и «дошагал» до мелководья.
А ведь плавать так и научился, и очень быстро!
Келпи затих и закатил глаза. Пора.
– Итак, дорогой, сейчас поиграем в вопросы-ответы. На каждое «да» – моргнешь. Брейн-ринг. На размышление пятнадцать секунд, больше все равно не протянешь. Итак: клянешься, что добровольно выведешь меня на берег?
Люсьен подумал и моргнул.
– Не будешь препятствовать мне и моему другу уйти, не будешь пытаться вернуть, обмануть?
Моргнул.
– И клянешься, что явишься мне на помощь по первому моему требованию?
Келпи выпучил глаза и захрипел, пытаясь что-то сказать. Подождем.
Все равно он должен когда-то моргнуть.
Ну вот, моргнул.
– Ты поклялся! Земля и вода – свидетели! – крикнула я, отпуская Люсьена.
Он тут же скрылся в воде и долго не появлялся. Может, я его «передержала» и он задохнулся? Да нет, просто сбежал и оставил меня одну погибать. Разве выберусь я сама этими подводными лабиринтами?
Мои грустные размышления прервал шумный всплеск. Он все-таки вернулся!
Красавчик в одних плавках выбрался в пещеру, с укоризной глядя на меня и потирая горло.
– Я поклялся. Но ты вырвала эти клятвы обманом.
– Учусь этой науке у тебя. Я ведь хорошая ученица?
– Хм! Да уж, превзошла учителя.
– Так ты выполнишь клятву?
– А ты думала, что после такой выходки я оставлю тебя в своем доме? Да я бы рядом с тобой заснуть побоялся!
– Логично.
– Так что я готов выполнить и второй пункт: не препятствовать тебе, Неневеста, и твоему другу как можно быстрее покинуть берега моего дорогого озера. Но насчет третьего пункта, насчет безвозмездной помощи… Тут загвоздка. Как я могу явиться по первому твоему зову и оказать содействие, если, как ты сама убедилась, я не могу долго существовать без воды?
– А сколько можешь?
– Минут десять максимум.
– Значит, полчаса – минимум.
– Ну если без физической нагрузки, то может быть…
– В общем, меня подробности не интересуют. Ты поклялся. А уж как ты будешь действовать – твое дело.
Люсьен вздохнул и надел на меня свой медальон с изображением ржущей лошади:
– Это медальон не простой, а почтовый. Мне его мама подарила.
– А где твоя мама?
– Она живет в соседнем озере. Мы вообще-то селимся в реках, потому что любим простор. Но здесь рек нет, поэтому молодые келпи переезжают в отдельные озера. Там, дальше, живут мои братья и сестры. Так что в озерах лучше не купайся и на ничейных лошадок не запрыгивай, – ухмыльнулся Люсьен.
– А что значит почтовый медальон?
– Очень редкая штука. Их изготавливает всего один мастер где-то в южных морях.
– Твоя мамочка бывала так далеко?
– О, у нее была бурная молодость. В отличие от моей, – вздохнул он.
– Ну и что дальше?
– Можно прикрепить к медальону письмо или открытку и бросить вверх. Он доставит послание тому, кто на нем изображен. То есть мне.
– И ты явишься мне на помощь?
– Если к этому месту ведет система озер и каналов.
– А если нет?
– На нет и суда нет. Ну что, поехали? – обхватил меня за талию Люсьен.
Я снова была в мешковатых цвергских штанах и серой куртке.
– А не мог бы ты сотворить мне джинсы и какую-нибудь маечку? – заискивающе прощебетала я.
– Мог, – кивнул келпи. – Только при солнечном свете их все равно никто не увидит.
– Жалко, – вздохнула я.
Э-э! Я же только выдохнула. Я вдохнуть не успела-а!
А мы уже прорезали своими головами толщину воды. Который раз за день? Осталось расслабиться и получать удовольствие, пока не потеряла сознание.
Не потеряла. Может, начинаю привыкать? По дороге келпи прихватил все еще ныряющего Кащея, и мы вынырнули недалеко от берега все вместе. Люсьен громко чмокнул меня в щечку и ретировался. В голове шумело, слух опять пропал, и я ничего не поняла из гневной речи Бессмертного, хотя половину сказанного можно было воссоздать по его красноречивому взгляду. Даже келпи заинтересовался лексиконом и вынырнул где-то на середине озера.
«А ты мне все-таки нравишься!» – прочитала я по губам и грохнулась в обморок. Ну не выдерживает мой организм таких перегрузок. Хотя вру. Мне просто захотелось, чтоб Кащей прекратил высказывать все, что он обо мне думает, и на руках вынес меня из воды.
Спустя полчаса мы уже шли дорогой в указанном цвергами направлении. Кащей время от времени снова начинал возмущаться по поводу моей наивности и нерассудительности. Я как кошка, которая съела сало, виновато отворачивалась. Ну что я могла сказать в свое оправдание? Да, поплатилась за собственную доброту. Но ведь все хорошо закончилось! Зачем ругаться?
– Теперь будешь знать, что старших нужно слушаться, – не унимался Кащей.
Старший нашелся. Да мне эти слова с самого детства поперек горла стоят. Я потому-то и вырасти поскорее хотела, чтоб никто не донимал поучениями. И что я имею? Опять никакой свободы!
– Неневеста, ты меня слушаешь?
– Да слышу, слышу я тебя, Кащ-щей Бес-смертный.
– Называй меня Странником, я же просил.
