Мальчик скользнул лучом карманного фонарика по кирпичной стене. Затем осветил сводчатый потолок. На него взглянули грустные лица. С нимбами над головой, в церковных одеждах. Некоторые держали на руках младенцев, другие — кресты с распятым Христом. Их тела и одежды покрылись бахромой отслаивающейся краски. Кожа потрескалась. Взоры поблекли. Чуть в стороне резвились дельфины. Точнее не резвились: просто плыли в неизвестность, утягивая за собой остальное скопление. Вокруг царили чёрные звёзды. А на границе света и тьмы повисла маленькая жёлтая звёздочка, будто искорка. Хотя нет, не повисла. Её держал на руках тонконогий мальчишка. Держал так, словно пытался от чего–то защитить — прикрывал свободной рукой.
Мальчик попятился. Уткнулся спиной в противоположную стену. Замер. По плечам скользнул нестерпимый холод. Кожа покрылась мурашками. Но мальчик всё равно не двинулся с места. Он понял, что отец оказался прав. Это был вовсе не обычный монастырь, как думали многие «слепцы». Это было что–то другое. И это нечто прибыло извне.
Мальчик вздрогнул. Осветил мрачный туннель. Он не помнил, откуда пришёл и где остался спасительный выход… где остался отец.
«Есть ли этот выход? Путь обратно?..» — пронеслось в голове и тут же исчезло в сгустившейся мгле.
Мальчик понурил голову. В груди нарастала паника. Однако сознание было ещё светлым. Кем бы ни были демоны, засевшие внутри, они пока ещё не победили.
Мальчик дотронулся до груди. Ощупал ямочку чуть выше пупка. Шмыгнул носом. Он не желал плакать, но на глаза всё равно выступили слёзы. Нет, не от страха сгинуть в тёмных катакомбах. Он испугался за родителей и брата. Какого будет им смириться с утратой? С потерей близкого человека… Да какое там — родного! Понятно, что негоже так думать, но что–то другое на ум просто не шло.
Пол под ногами чуть заметно вздрогнул.
Мальчик поёжился. Присел. Коснулся пыльной поверхности… Пол словно ответил на это его прикосновение: заново содрогнулся.
Совсем рядом послышался шорох.
— Папа?..
Мальчик тут же осветил пространство: сначала правую часть туннеля, затем левую. Ничего.
— Кто здесь? — спросил он дрожащим голосом.
Его плеча что–то коснулось.
Мальчик вскрикнул. Отскочил в сторону. Тут же обернулся.
Перед ним стоял монах. Коричневая туника подпоясана светлой бечёвкой. За плечами свисает капюшон. Ступни ног, не смотря на низкую температуру, обуты в кожаные шлёпанцы. Монах сжимает в одной руке огарок свечи — другая висит вдоль тела, словно хлыст, — и смотрит буквально в упор грустными глазами. Совсем как у тех, что навечно застыли на сводчатом потолке.
— Кто вы? — спросил мальчишка севшим голосом, силясь угомонить разошедшееся в груди сердце.
Монах не ответил. Он протянул свободную руку, разжал кулак. На ладони лежал сложенный перочинный нож…
Мальчишка было отдёрнулся, но как только понял, что это такое, тут же подался всем телом вперёд, позабыв про недавний страх.
— Папин! Вы его видели? Вы знаете, где он? С ним всё в порядке?.. А вы можете отвести меня к нему? — Вопросы рождались в голове сами собой — мальчик говорил на едином порыве. Так случается, когда отчаявшееся сознание вновь обретает веру. Точнее надежду. Пусках тонюсенькую, но всё же надежду. Потому что без последней жизнь утрачивает всяческий смысл.
Когда вопросы иссякли, мальчик вдохнул полной грудью — воздуха в лёгких совсем не осталось. Сердце вновь ухало под левой лопаткой, но теперь уже совершенно по иной причине. Это было возбуждение. Предчувствие скорого счастья.
— Можно? — спросил мальчик, протягивая пальцы к такому родному предмету — им папа обычно разгребал мелкие камешки или счищал с древних стен вековую пыль. Папа был археологом. Он исследовал покинутые города и странные места. Мальчику не понравилась то, как он подумал о папе в прошедшем времени… Но он поскорее отогнал нехорошие мысли прочь. Его дрожащие пальцы нависли над ножиком. Если смотреть со стороны, то это выглядело, как если бы какой–нибудь заносчивый мальчишка пытался стянуть понравившуюся ему вещь из рук задремавшего человека. Но наш мальчишка был не таким. Его влекло вовсе не озорство. Хотя и последнее было свойственно. А как иначе, когда есть брат, тем более, двойняшка! Однако озорство не выходило за рамки дозволенного, ограничиваясь уличными салочками, запусками воздушного змея и гоняньем мяча во дворе. Но всё же, в большей степени, мальчишке нравилось вникать в тайны прошлого. Неизведанные места, загадочные постройки, древние цивилизации, что оставили после себя заброшенные города, — это привлекало куда в большей степени, нежели всё остальное! А как иначе, когда рядом такой папа?..
Монах кивнул.
Мальчик не смог сдержать радостного возгласа. Он схватил ножик и прижал тот к груди. Под ямочкой разлилось живительное тепло. Ножик был словно заряжен папиной любовью и, оказавшись в светлых руках сына, тут же отдал всё накопленное тепло.
Мальчик глянул на монаха широко раскрытыми глазами.
— Так вы отведёте меня к папе? — спросил он, чувствуя как горят уши. Было немного неловко за проявленные чувства. Ещё так сразу же просить незнакомого человека о помощи. Вдруг у того есть дела куда поважнее, чем вести потерявшегося мальчишку к отцу. Или, может быть, он просто нашёл ножик, который отец случайно обронил, занятый исследованием катакомб… Мальчик почувствовал медленно нарастающую тревогу. Последняя походила на яд паука, что злобный палач впрыснул в тело своей обречённой на верную смерть жертве. Постепенно находящий дурман, слабость в конечностях, путающиеся мысли…
Монах так ничего и не ответил. Лишь встал к мальчику вполоборота и поманил за собой свободной рукой.
Оцепенение тут же исчезло. Яд сменился сочным нектаром, а ноги сами собой понесли поющее тело вслед за проводником.
Монах подошёл вплотную к стене. Мальчик — следом. Тут оказалась небольшая ниша — странно, что он не заметил её раньше. Хотя вовсе и не странно. Последнюю часть своего пути, перед встречей с монахом, мальчик испытывал совершенно иные чувства. Он смирился, с тем, что больше уже не прикоснётся к родным, не увидит света. Естественно, он тут же «ослеп», утратил истинный путь.
Монах дотронулся до выпуклости слева от ниши. Щёлкнуло. Часть стены отошла в сторону, освобождая проход, скрытый в стене. Пол под ногами вздрогнул.
Мальчик вновь не сдержал возгласа удивления.
Монах обернулся и жестом призвал к тишине.
Мальчик прижал руки ко рту. Ножик звякнул о пол и растворился в сгустившейся тьме. Мальчик не сразу сообразил, что та же участь постигла и фонарик. Луч света погас — видимо вылетели батарейки. Мальчик промычал что–то нечленораздельное и рухнул на колени. Ножик он всё же нашёл. Да и фонарик отыскался. А вот батареек и след простыл. Ещё бы, наверняка раскатились по всем углам, так что теперь вовек не сыскать.
Мальчик закусил губу, не зная, как быть. В отчаянии, оглянулся. Монах ждал в проёме. Мальчик недолго терялся в раздумьях.
«Раз монах меня ведёт, значит папа где–то поблизости, а в этом случае, фонарик мне больше не потребуется».
Мальчик поднялся на ноги, быстренько отряхнул колени, распихал вещи по карманам и шагнул к монаху. Тот посторонился, пропуская своего провожатого вперёд. За дверью царил приглушённый свет. Монах шагнул за мальчиком и сразу же задул свечу. Проём за его спиной закрылся.
Мальчик огляделся.
Вдаль уносился проход метра два в высоту и полтора в ширину. Сводчатый потолок, только без рисунков и сильно закопчённый, напоминал предгрозовое небо, на котором играют блики далёких зарниц. На ровных кирпичных стенах, через определённое расстояние, были закреплены декоративные канделябры в виде львиных голов. В их чугунных зевах чадили сальные свечи. С канделябров прямиком на пол свешивались вязкие капли. Они словно раздумывали, стоит ли срываться в бездну или же насладиться последними секундами бытия ещё хоть сколько–нибудь долго. Жидкость вдоль стен напоминала застывшую кровь.
Мальчику сделалось немного не по себе. Ощущений добавил запах горелого сала.
Монах выступил из–за спины. Направился вперёд уверенной походкой. Снова незримым жестом поманил за собой.
Мальчик повиновался. А чего ещё оставалось делать? Обратного хода нет. Тем более, где–то там, впереди, его дожидается отец. Так что тут один вариант: либо пан, либо пропал.
Мальчик вдохнул глубже и направился следом. К его величайшему изумлению оказалось, что между канделябрами находятся двери. Множество деревянных дверей, запертых на навесные замки. Самые обычные, какие висят на деревенских сараях. Хотя кое–где замки всё же отсутствовали…
Мальчик кое–как преодолел нестерпимое желание заглянуть за одну из незапертых дверей. Ведь отец мог находиться именно там! Но нет же! Конечно нет. Отец там, куда ведёт молчаливый монах. Вне сомнений! Нужно просто преодолеть себя и двигаться вперёд.
