Карандину, ему памятник, ему улица. Они свернули направо и шагов через десять оказались возле невысокого продолговатого пригорка, окруженного четырьмя соснами. Здесь, довольно молвил Гоги Мухранович. Золотое место. Я берег, как будто сам хочу. Клянусь! Но тебе отдаю. Клади своего Карандина.
На прощание Гоги Мухранович прижался чисто выбритой, гладкой и приятно пахнущей щекой сначала к одной щеке Марка, потом к другой и прочувственно сказал, жду тебя. Они расстались, и Марк поехал к участковому Бирюлину на Большую Очаковскую. От кладбища недалеко. Пришлось, правда, помучиться на кольцевой, где какой-то урод, разогнавшись на обочине, зацепил ограждение. Его бросило влево, он встал поперек дороги, и в него въехала уже тормозившая «четверка». Слава Богу, без жертв. Но из трех полос свободной осталась одна, и пришлось черепашьим ходом пробиваться к ней и, протиснувшись, гнать на всю железку, свернуть на Озерную и по ней на Большую Очаковскую, мимо бани, где он однажды провел с Бирюлиным весь долгий зимний вечер. Капитан руководил. Всякий раз после посещения парилки, где стояла жара страшнее африканской и где печка ухала от брошенного в ее алое нутро ковша воды, надо было нырять в купель или, закутавшись в простыню, выбегать на улицу, бросаться в сугроб и стремглав возвращаться в благоуханный полумрак парной. Летом баня, должно быть, не так хороша. С этой мыслью он свернул направо и встал возле темно-серого дома, на первом этаже которого в участковом пункте полиции трудился Борис Петрович Бирюлин. Бирюлин и открыл ему дверь – в белой форменной рубашке с короткими рукавами и погонами, невысокий, плотный, с серыми глазами и прижатой к уху телефонной трубкой. Указав Марку на стул, он говорил, да приду, приду я, Софья Романовна, проведу с ним беседу. Когда? Да завтра же и приду. Сегодня не могу. Занят. Так что вы хотите – в тюрьму его, что ли? Он умолк, слушая, что отвечает ему Софья Романовна. У меня уже крыша едет, зажав ладонью микрофон, пожаловался он Марку и сказал затем, ладно. До завтра. Он положил трубку и мрачно сказал, вот сука. Злющая баба. Муж ее бьет, видите ли. Да я бы и сам такую… Он гневно взглянул на Марка. Что мы сидим? Особое приглашение ждем? За стол. Марк извлек из сумки бутылку заранее припасенной «Белуги», чем навлек на себя волну праведного негодования. Сто раз тебе говорил, не гоняйся за ярлыками! Бочка одна, наклейки разные. Сколько она стоит? Семьсот? Восемьсот? Я в магазине на них даже не смотрю. Вот, сказал Бирюлин, открыл створку шкафа и предъявил среднюю полку, на которой бок о бок стояли три поллитровки «Столичной». Четвертая в холодильнике. И цена приемлемая, и утром без последствий. Так не будешь? – спросил Марк. Я уберу. Почему не буду? – возмутился участковый. С нее и начнем. И он принялся доставать из шкафа и ставить на стол аккуратно нарезанную колбасу двух сортов: сырокопченую и вареную, банку шпрот, банку килек, причем каждая банка поставлена была на блюдце, разделенную на пять частей копченую скумбрию, миску с маринованными помидорами и огурцами и черный, «бородинский» хлеб, выложенный на доску с яркой хохломской росписью. Что еще? – быстрым взглядом окинув стол, спросил Бирюлин и хлопнул себя по лбу. Масло! Он полез в холодильник и вытащил из него масленку. Что сидишь, как в гостях? Открывай. А ну, дай я. И он коршуном выхватил из рук Марка бутылку, ловко свинтил с нее крышку и разлил по рюмкам. Со свиданьицем вас, Марк Лоллиевич! И вас, Борис Петрович! Капитан махнул разом и до дна, Марк сделал маленький глоток. Эт-то что такое? – и Бирюлин вытаращил глаза на едва початую рюмку. Саботаж. Боря, умоляюще сказал Марк, мне завтра с утра и на целый день. Так то завтра! – отмахнулся Бирюлин. Посидим, поговорим, накатим, уедешь на такси. Или ты по делу? И по делу тоже, ответил Марк. Тогда, велел капитан, давай сейчас. Он бросил в рот огурчик, с хрустом разжевал его и пояснил, потом будет поздно. Понимаю, кивнул Марк. Мне, Боря, кровь из носа нужна справка, какую дают на умершего. Та-ак, протянул Бирюлин, наполнил свою рюмку, долил до краев рюмку Марка, скомандовал, вперед, мушкетеры, проследил, чтобы выпито было до дна, и только после этого, удовлетворенно кивнув, опрокинул свою. Справка? – спросил он. Марк кивнул. На умершего? Марк еще раз кивнул. Да ты закуси, сказал Бирюлин. Огурчики класс. И килька. Я специально купил. Давно забытый вкус. Сам он зацепил вилкой золотистую шпротину и отправил ее в рот. Справка на умершего, повторил Бирюлин. Похоже, мой друг призывает меня использовать служебное положение в противозаконных целях. Но, Боря! – вскинулся Марк. Но был остановлен мановением руки. Меня, с оскорбленным видом продолжал капитан, слугу Отечества с безупречным послужным списком… ведущего беспощадную борьбу с преступным миром… охраняющего покой честных граждан… награжденного медалью «За доблесть в службе»… Кстати. Знакомо ли вам, «черным ангелам», вестникам смерти, наемным плакальщикам, это древнее, прекрасное слово – доблесть? Ладно, ладно, пробормотал Марк. Чего ты таким петухом? Бирюлин отмахнулся. Что там еще? – спросил он у самого себя. Ага! Дававшего присягу! Да знаешь ли ты, что такое присяга? Родине-матери клянешься умереть за нее. Он посмотрел на Марка серыми смеющимися глазами и вздохнул. Нет, ты не знаешь, что такое присяга. В своей жизни ты никогда никому не присягал. Скверно, очень скверно. Из таких неприсягавших вылупляются диссиденты, невозвращенцы и хулиганы. Они, никому не присягавшие, бунтовали на Болотной, но были наголову разбиты, рассеяны и схвачены слугами закона, после чего справедливый наш суд впаял им по самое по некуда. Он ловко, не пролив и капли, наполнил рюмки и скомандовал голосом командира, увлекающего бойцов в атаку, поднять! Пр-р-и-и-готовиться! Он ухватил красный, со сморщенными боками маринованный помидор и кивнул Марку, чтобы тот последовал его примеру. Огонь! Марк выпил половину и накрыл рюмку ладонью. Боря, умоляюще сказал он, все равно я за тобой не угонюсь. Ты воин и муж пиров, а я не таков. Умоляю! Черт с тобой, великодушно разрешил Бирюлин. Не хочешь – не надо. Я хочу, уточнил Марк, но не могу. Это еще страшней, откликнулся капитан. Но скажи мне, отщепенец, на кой ляд тебе эта справка? Кого ты собрался обдурить? Государство? Оно мстительно, оно поймает тебя, ощиплет и бросит в кипяток, чтоб ты сварился. Марк передернулся. Да-да, подтвердил Бирюлин. Именно так. Но ты мой друг, и я дам тебе эту справку – пусть даже с ее помощью ты намерен
