после чего перетянул грудь бинтом. На том и закончил, переодевшись в чистое и закинув грязную одежду в бак, поставив ее кипятиться. Часть крови, когда я схаркивал и переносил труп, попала на тулуп и штаны.
Посидел немного и отдохнул, но взгляд сам упал на вещи убийцы. Если уж начал, нужно заканчивать. Стал перебирать его тряпки. Дорогую одежду сразу сжег в печке, как и приличный, приметный, новенький чемодан, предварительно порезав его на куски, иначе он не проходил через печную дверцу. Уничтожать следы — так качественно. Револьвер у него был стандартный. Номер, как и у моего, спилен, так что оставил себе, как и патроны. Мелочь вроде мыла, и принадлежностей для бритья — тоже оставил. И теперь самое вкусное. Деньги. Как я понимаю, убийца получил на меня заказ и это цена моей жизни.
Разложив на кровати купюры (жаль, что ему заплатили бумажными деньгами, что приходят на замену золоту и серебру), я пересчитал. Вышло сто чого и тысяча четыреста шестьдесят пять кархемов (тысяча кархемов это один чого). Притом, моя месячная зарплата как станционного смотрителя, чиновника 16 ранга и мага неофита — три золотых чого и сто тринадцать серебряных кархемов. Неплохо так мою жизнь оценили. Мне три года работать, чтобы увидеть такую сумму.
Деньги я прибрал.
На улице рассвело, и метель унялась, так что я вышел на крыльцо, не забыв перезарядить уже оба моих револьвера. Под шубу я вновь поддел бронежилет, спасший мне жизнь, спасибо паранойе, которая во мне расцвела и укоренилась после трех дней жизни в деревне. Огляделся. Никого рядом нет. Взял лопату и пошел убирать выпавший снег. Да. Было хреново. Да, я снова рисковал тем, что раны откроются, но я не хотел, чтобы деревенские что-то заметили. Звук выстрела они слышать не должны… метель, но пусть лучше видят меня как обычно за работой. Если эта история всплывет, все что они скажут, так это то, что я работал как всегда. С утра убирал снег, а не сидел дома и прятался, трясясь от страха содеянного. Да и за работой было о чем подумать.
Прего. Я не ослышался, уверен. Бывший приятель, ставший врагом мне и всей нашей группе учеников школы магии родного города. Тучный, несмотря на все усилия преподавателей парень, на полголовы ниже меня и с таким выражением лица, что поневоле хватаешься за карман. Чванливый и притворчатый. И богатый — его отец владеет несколькими заводами в нашем городе. Имеет связи. Итак. Что произошло? Зачем ему устраивать мне сперва откровенно детскую подначку, подкупив проводника поезда, чтобы тот мне насолил, а потом — я даже покачал головой — такое… И я сейчас не уверен даже что пинок под зад из-за которого я упал в сугроб было единственной каверзой проводника. Может он мне в чай плюнул? Я весь передернулся и постарался об этом не думать.
Да. Такая выходка в стиле Прего. Детская подначка — подкупить проводника, чтобы тот меня взбесил, но убийство? Тем более, нужно понимать — чтобы появиться здесь сейчас, в этот день, труп, закопанный в сарае с курами, должен был сесть на поезд через два дня после меня, ведь добираться из родного мне города до Плеши Ведьмы — неделю. Что случилось за эти пару дней между подкупом проводника и наймом убийцы, что Прего резко поменял свои намерения и послал за моей головой этого человека? И только ли за моей? Может за всей группой наших ребят? Вопросов много, а ответов нет. К примеру, должен ли убийца отчитаться о проделанной работе или его наниматель итак уверен, что меня убьют? Да и правильно ли я сделал, скрыв все следы? Не поторопился ли? Взвесив все, я решил для себя, что сделал все правильно. Никто не отменял силу денег и влияния и обвини я в покушении на свою жизнь Прего бывшего на хорошем счету, как в школе магии, так и ставшего благодаря купленным за большие деньги зельям нормальным, полноценным магом — неофитом, и поверят ему, а не мне.
То, что произошло сегодня утром, никто не видел. Пусть так и будет. Ну а если убийцу начнут искать, так я не причем. Метель. Потерялся бедолага, заплутал, а у нас здесь волки как у себя дома по темноте ходят. Я вне подозрений.
Закончив приводить округу в порядок, я посмотрел в сторону деревни и ушел в дом. Сегодня я посещать ее не намеревался.
Сделав себе быструю яичницу из двух яиц, я стал наводить чистоту на станции. Выжал и вывесил прокипяченную одежду сушиться. Разобрал письма и посылки, что откопал под снегом еще в первый день, но чудо не произошло и прочитать почерк расплывшихся чернил не удалось, так что все в топку. Из посылок, уцелели банки с вареньем, которые я забрал себе и губная гармошка. Не знаю, зачем она мне, но тоже оставил. Все равно не знаю, кому она предназначалась. Потом скажу старосте, может он поспрашивает. Если владелец найдется — отдам.
Ну и еще раз, более тщательно перебрал одежду Ути. Некоторые вещи были лучше, чем у меня и их я забрал себе. Что похуже распустил на тряпки. Я был уверен, что город не затребует это все, а само дело с убийством замнут, так что не волновался.
Ближе к обеду я почувствовал запах гари с улицы и спешно одевшись, выбежал на воздух. В деревне что-то горело.
— Прыщавый зад ведьмы! — Ругнулся я и побежал в деревню, застав рядом с домом Ути Бобыля небольшую толпу, что взирала на догорающий дом и постройки Ути с вселенским спокойствием на лицах. Никакой тревоги. Заметив меня люди стали расходиться, переговариваясь между собой. Остался только староста. Я подошел к нему и, смиряя гнев, спросил.
— Что случилось?
— Дом не должен пустовать, иначе в нем заведется нечисть, — пожал он плечами. — Защитные руны вокруг деревни действуют только на ведьм и серьезных тварей, а всякая мелочь, способная удушить во сне ребенка просачивается. Жить здесь никто не захотел, — еще раз пожал Зурад плечами.
— Это частная собственность, — процедил я сквозь зубы. — Ты понимаешь, что спрос будет с меня?
— Пожар. Стихия. Никто же не говорит, что это сделали мы.
Я только вздохнул. Дрова то я так и не вывез, а теперь они сгорели. Придется все же идти завтра в лес.
В итоге мы договорились. Сходили в дом старосты, где я написал отчет о пожаре, вызванном неустановленными детишками, играющими в заброшенном доме спичками. Староста подписал документ, подтвердив своим
