— Значит, ты за ним все же наблюдал? — совсем вводя молодого гвардейца в смущение, спросил Остерман. Но Никита быстро взял в себя в руки и ответил:
— Я выполнял приказ, и Ягужинский в Петербург не отлучался!
— Ну ладно, ладно! Молодец, обязательно доложу государю Петру Алексеевичу, что ты выполнил задание, — он встал, давая понять, что разговор окончен.
Кончился в этот день не только утомительный для Никиты разговор с Остерманом, но и не менее утомительная война со Швецией.
Как радовался царь этому счастливому окончанию! Как весело праздновал полученное известие о мире! И 4 сентября с торжеством объявил о нем народу.
Двенадцать драгун и с ними два трубача, одетые в зеленые мундиры с белыми тафтяными перевязями через плечо и со знаменами, украшенными лаврами, ездили по городу и почти на каждой улице повторяли свою радостную весть.
Вернувшиеся с этой войны солдаты были лично приняты Петром и все были награждены медалями и денежным пособием.
Праздники продолжались три дня, и каждый вечер были иллюминованы корабли и дома петербургские, каждый вечер сверкал фейерверк.
Но вернемся ко времени чуть более раннему, когда Ольга и Татьяна Преонские с таким нетерпением ждали своего Никиту. Случай, который произошел с Ольгой незадолго до того, как вернулся Никита, сыграл очень важную роль в жизни девушки.
Собравшись как-то с челядью в лес за грибами, Ольга была предупреждена теткой своей Татьяной, что недобрая слава у того места, куда она хочет пойти. Ольга лишь засмеялась в ответ. Что молодым бояться, тем более что вернется скоро Никита и, соскучившись по грибочкам соленым, отведает их? Не было удержу в молодой Ольге ни в чем. Все старалась сделать лучше и проворнее остальных.
Не могла Татьяна нарадоваться на нее. Знала мудрая женщина причину этого приятного беспокойства.
Пошла Ольга в лес. С ней отправились слуги: Гаврила, Иван и Варвара. Ольга, поддразниваемая спелыми и ароматными грибочками, пошла в сторону Черного болота.
Много раз предупреждаемая то Иваном, то Гаврилой, она не могла отдалиться и потеряться в лесу.
Скоро азарт захватил не только ее, но и всех остальных Уже изредка слышался голос Ивана и Гаврилы. Мило щебетала Варвара над каждым найденным грибом, называя его то красавцем, то великаном.
— Вот те раз! Неужто заплутала? — спрашивала себя Ольга, тревожно поглядывая по сторонам. Покричала, и послышались ей голоса где-то в стороне, на них и пошла.
Долго шла, а голоса не унимались.
«А может, в другой стороне они, а их голоса ветром сюда сносит?» — думала Ольга. И повернув в другую сторону, быстрым шагом направилась к Черному болоту.
Смеркалось. В лесу темнеет быстро. Только солнце опустится за кроны деревьев, в лесу уже ночь: не проникает свет сквозь густую листву.
Устала и умаялась Ольга. Проголодалась. Посмотрела на свое лукошко и тяжело вздохнула.
«Неужель за гостинец для милого погибнуть мне суждено?» — вопрошала Ольга. Кричать уже боязно стало: вдруг зверей лесных привлечет крик. Села под деревом и стала молиться.
Слезы застилали глаза и голову клонило в сон. Чудился во сне Никита, рубящий дрова, потом головы человеческие вместо дров, летящие из-под топора.
«Тьфу ты, Господи! И надо ж такому присниться!» — она открыла глаза и увидела лишь сгущающуюся, мрачную и пугающую темноту.
Тело ее затекло, ноги замерзли. Она хотела встать и размяться, потом подумала, что не для чего ей это теперь, ведь все равно смерть пришла. И она горько заплакала, целуя колечко, данное ей Никитой.
— И долго ты реветь собираешься?! — громоподобный голос заставил девушку вздрогнуть и резко поднять голову. От страха перед незнакомым человеком она еще сильнее затряслась в безудержном плаче и вжалась в корявый и шершавый ствол дерева.
* * *
Тем временем в доме Преонских царил переполох. Вся прислуга, получившая нагоняй от Татьяны, поспешно собиралась в темный лес за Ольгой.
— Для чего я вас отсылала? — кричала Татьяна. — Господи! Вы глаз не должны были спускать с девицы!
Она первый раз почувствовала настоящую ответственность за дочь своего брата. Никогда доселе не давала Ольга поводов для столь удручающих волнений, как сегодня.
Иван, Гаврила, несколько конюхов и соседние парни, с которыми выросли Ольга с Никитой, вышли с масляными факелами в темную непроглядную ночь на поиски.
Татьяна же лишь истово молилась и через час занемогла и слегла. Дуня, старая верная нянька, тихо плакала под святыми образами и как могла успокаивала Татьяну.
— Как же я сыну в глаза посмотрю!? — спрашивала Татьяна Дуню. — Что я ему скажу? Господи-и-и, не уберегла-а-а! — Татьяне становилось все хуже. Ей не хватало воздуха, темные волосы разметались по белоснежной подушке. Она была бледна, пот градом лил с нее, глаза бешеным огнем сверкали, и звала она все то мужа своего покойного, то сына, то Оленьку.
Уже поздно возвратились люди, искавшие Ольгу, да с недобрыми вестями. Нет Ольги, нашли ленту ее у Черного болота. Да в ночь не стали говорить Татьяне. Ей вроде как получше сделалось, и уснула она после докторского прихода.
Никто не спал в ту ночь из домашних. Все находились в большом волнении. Жалели все Оленьку и Никиту, так горячо любящего ее, и мать их Татьяну.
— Может, вернется еще, — проговорила Дуня, — каменья я нонче раскинула, вышло, что жива молодая боярыня и вернуться должна, — неуверенно сказала она, уголком платка вытирая сухие глаза, и посмотрела на мрачных людей, сидящих на лавках. Конечно, они хотели бы верить ей, но реальность давила на них столь тяжким грузом, что даже головы трудно было поднять.
* * *
— Я тебя спрашиваю, чего молчишь? — допытывался незнакомец, в темноте лесной казавшийся Ольге чудищем. Он стоял, опершись подбородком на корявый посох.
— Заплутала я, мил человек, и уже не чаю домой вернуться, — дрожащим голосом ответила Ольга.
Он стал подходить ближе, Ольга теснее прижалась к дереву, но бежать и не думала — надеялась на помощь его.
— Как звать-то тебя и откудова ты? — спросил он, присаживаясь рядом и укрывая ее кафтаном.
— Меня зовут Ольга Преонская, я приехала в поместье. Вот отправилась с челядью своею за грибами и заплутала. Боязно мне и холодно.
— Как же боярыня — и с челядью якшаешься? — спросил он, глядя на нее.
Она лишь в ответ недоуменно посмотрела на него. На просьбу Ольги проводить ее до дома он ответил:
— Задарма, что ли?
Она растерянно смотрела на него.
— Я вам заплачу, — дрожащим голосом ответила она. Он тяжело вздохнул и помог Ольге подняться.
— Одно разумей на будущее, — говорил он, — не богат я и живу с молодой женой. Дите скоро будет, а жить не на что. Так что не держи зла. Я вижу, девица ты рода знатного и добропорядочная. Провожу.
Долго они шли по темному лесу. Спутник ее, назвавшийся Степаном, рассказывал по дороге жуткие истории о Черном болоте и обо всех ужасах, творящихся в этом лесу. Было видно, что знает Степан места эти как свои пять пальцев. Временами сомневалась Ольга: а туда ли ведет ее незнакомец?
Ольга представила, что сейчас происходит в ее доме и как переживают обитатели его. Стало жаль ей людей, которые работали там вот уже много десятилетий. Редко обижала их Татьяна Кузьминична. Но сегодня спуску им не будет. И винила во всей этой неприятной истории девушка только себя.
Лес стал редеть, далеко на горизонте появились блестки звездочек, которые были едва видны в лесу из-за густой листвы могучих деревьев.
Ольга ускорила шаг, немного опережая спутника своего.
— Никак угадываешь места-то свои? — спросил, улыбаясь, Степан.
Девушка кивнула. Тут Степан неожиданно схватил Ольгу за руку и остановил. Она испуганно повернулась к нему.
— Не стану я далее ходить, не можно мне, — он внимательно смотрел на нее.
— А как же откуп? Я ж обещала отблагодарить тебя. А с собою нет ничего.
— А ты внимательно посмотри, — он так же крепко держал ее за локоть.
Ольга хотела отдернуть руку и заметила, что смотрит Степан на колечко ее. Она вспомнила о Никите.
— Не могу я, Степан, колечко отдать, для сохранности оно мне дано. От суженого.
Он замолчал. Тогда она придумала:
— Давай, забери его, а потом я его у тебя выкуплю. Ты только скажи, где найти мне тебя.
— По воскресеньям бываю я тут у кузнеца Пахома до заутрени.
Ольга отдала перстень и опрометью бросилась к своему поместью. Никогда она так не бежала и не радовалась собакам, охраняющим дом. Ворота были открыты, чувствовалось, что в доме нет спокойствия.
Она, задыхаясь, влетела в трапезную. Дуня, которая собиралась налить кошкам молока, опрокинула крынку, и тем пришлось слизывать молоко с полу.
— Ох, Господи! Вернулась! Вернулась, ягодка наша! — она мигом пролетела мимо Ольги в опочивальню Татьяны. Ольга за ней. Коса ее растрепалась от бега, ноги, влажные от росы, оставляли ее маленькие следы на деревянном полу.
