— Но что будет, если о моем решении станет известно, доктор?
— О нем не узнают.
— Ах, как вы добры, доктор, как я люблю вас!
— Бедное дитя, — сказал старик, обнимая Франциска, — вы правильно сделали, что доверились мне.
— Вы меня прощаете?
— Я предвидел то, что вы скажете. Прощайте, друг мой!
— Когда я вас увижу?
— На похоронах вашего отца.
— О, мой бедный отец! Он так любил меня! Ах, мой поступок ужасен, и я буду всю свою жизнь раскаиваться!
Сказав это, юноша приник головой к стене и горько заплакал.
— До завтра, — сказал Серван.
— До завтра, доктор…
Серван вышел из комнаты Франциска с такими словами:
— Первые две попытки оказались неудачными; сделаем третью. О, моя бедная Жанна! Ты никогда не сказала бы мне того, что я сейчас услышал.
Размышляя о случившемся, он направился в морг. Там лежали три трупа: Магдалины, прокурора и графини. Перекрестившись перед первыми двумя телами и окропив их святой водой, доктор подошел к третьему, возле которого сидел граф Доксен. Он смотрел на тело своей жены так, словно желал усилием воли заставить труп сделать какое-нибудь движение.
— Наконец-то! — воскликнул он, увидев доктора.
— С каких пор вы здесь, господин граф? — поинтересовался доктор Серван.
— С тех пор, как она умерла, — ответил тот.
— И вы ее не покидали?
— Нет, я не ел и не пил уже три дня.
— Вы ждали меня?
— Да, доктор.
— Хорошо!
— Можете ли вы что-нибудь для меня сделать?
— В зависимости от того, чего вы от меня потребуете.
— Я столько времени молюсь Богу, чтобы Он вернул жизнь моей супруге, что уже и сам поверил в возможность ее пробуждения…
— Вы ее действительно любите?
— Неужели я был бы здесь, если бы не любил?
— Это правда. И теперь вы думаете так же?
— Отчего же мне начать думать иначе?
— Могли бы вы проклясть человека, который возвратил бы вам жену?
— Я стал бы его благословлять. Но если такой человек существует, то кто же он?
— Это я.
— Вы?
— Я, повторяю вам.
— Вы меня обманываете.
— Для чего же мне вас обманывать?
— О, доктор, если это правда, если вы вернете мне мою Эмилию, я вас осчастливлю.
— Мне ничего не нужно, граф. Будет достаточно одной лишь благодарности.
— Когда вы мне ее вернете?
— Сегодня.
— Через какое время?
— Через час.
— Но как вы достигли такого могущества?
— Я открыл одну тайну, граф, и если бы вы выходили из этой комнаты, то еще вчера вечером услышали бы о ней.
Лицо графа озарилось радостью.
— И… что нужно для этого сделать? — спросил он.
— Ничего, подождать меня здесь.
— Я буду ждать вас, как ангела, но помните, что завтра погребение…
— Я помню это. Но мне нужна еще одна клятва, — прибавил медик, устремив проницательный взгляд на графа и стараясь при тусклом свете лампы прочитать на его лице самые тайные помыслы.
— Говорите.
— Клянетесь ли вы, что единственно из любви к жене желаете ее воскресения?
— Клянусь.
— Именем Христа?
— Именем Христа.
Ни один мускул не дрогнул на лице графа при этих словах.
— Теперь все сказано, и через час я буду здесь, — проговорил доктор.
— И она оживет?
— Да.
— Я жду вас.
Граф, заняв свое место возле тела покойной, смотрел вслед удалявшемуся доктору и думал, что ему все это снится.
Серван поспешил домой.
— Что нового? — спросил Ивариус.
— Франциск отказался.
— А, — воскликнул помощник, будто это известие лишь подтвердило его предположения. — А граф?
— Он принимает предложение.
— И вы согласились?
— Разумеется.
— Следовательно, он очень любит свою жену?
— Как видишь.
— Это меня удивляет, — заметил Ивариус.
— Почему же?
— Потому что в городе говорят иначе.
— Люди злы, друг мой, и гораздо лучше верить в добро, нежели в зло. Притом граф поклялся мне именем Христа.
— Это другое дело. Начнем приготовления!
Вдруг кто-то постучался в дверь.
— Кто это пришел нам мешать? — воскликнул Серван.
Ивариус посмотрел в щелку двери.
— Это нотариус.
— Впусти его.
Доктор сел за стол и принялся думать о деле, к которому собирался приступить.
Когда нотариус вошел, доктор Серван все еще был погружен в размышления. Видя, что доктор его не замечает, нотариус решился первым начать разговор:
— Здравствуйте, доктор.
Старик обернулся.
— А, это вы, мой друг, — проговорил он, протягивая нотариусу руку, — чем обязан?
— Во-первых, мой любезный клиент, я пришел вас поздравить…
— Хорошо, хорошо.
— Во-вторых, дать ответ господину Ивариусу.
— Какой ответ?
— Относительно ребенка, который живет у вас.
— Вы говорите о внуке старой Жанны?
— Да.
— И что с ним? — поинтересовался доктор участливо.
— При нынешних обстоятельствах, — вмешался Ивариус, — мы не можем им заниматься. К тому же он нуждается в свежем воздухе. Я сказал об этом господину нотариусу, и оказалось, что он знает одну старую женщину, которая живет в двух милях отсюда и охотно возьмет на себя попечение об этом мальчике. Он предложил мне отвести малыша к ней, и я согласился. Вы не довольны этим?
— Напротив, друг мой, ты очень хорошо поступил.
— И я привез господину Ивариусу известие о том, что ребенок благополучно доехал.
— Тысячу раз благодарю вас, милостивый государь.
— Кроме того, я должен вам передать кое-что.
— Что это?
— Ваше завещание. Так как вы не умерли, то я могу хранить его только с вашего согласия.
— Оставьте его у себя, любезный друг, оставьте у себя. И того довольно, что я принял на себя труд написать его единожды; к тому же это, как я уже говорил, моя окончательная воля.
— Только это мне и нужно было, и теперь остается только попросить у вас извинения за беспокойство.
— Вы меня нисколько не беспокоите, любезный друг.
— Когда я вошел, — сказал нотариус, — мне показалось, что вы были заняты какими-то размышлениями.
— О, это естественно, — заметил Ивариус. — Господин Серван размышлял об опыте, который сегодня же повторит.
— На ком же?
— На графине Доксен.
— Ах да, об этом говорили у баронессы, — вспомнил нотариус. — Я и сам хотел расспросить вас об этом.
— Вы ее знаете?
— Очень хорошо. Я нотариус графа.
Серван с Ивариусом переглянулись.
— Присядьте, мой любезный друг, — предложил врач.
Нотариус взял стул и сел.
— Да, да, — сказал он, — да, граф является одним из моих клиентов.
— Этот бедняга, — воскликнул доктор, — очень любил свою жену!
— Что вы такое говорите?..
— Он обожал графиню!
— Кто, граф Доксен?
— Он самый.
— Вы бредите!
— Нисколько.
— Сразу видно, что вы вернулись с того света.
— Как! Граф Доксен не влюблен до безумия в Эмилию, свою жену?
— Вовсе нет.
Ивариус, прислонившись к стене, внимательно слушал этот разговор и временами поглядывал на своего господина, который также иногда бросал на него многозначительные взгляды.
— Это странно! — нахмурился доктор.
— И тем не менее все именно так.
— Но я застал его в величайшем отчаянии.
— Ложь!
— Я видел, как он плакал.
— Комедия.
— Но я едва удержал его от самоубийства.
— Что же ему еще оставалось делать?
— Умереть! Это обычный ответ на подобный вопрос. Но он ведь похитил графиню?
— Да.
— Из любви?
— Из выгоды.
— Она была прекрасна.
— Графиня была очень богата, вы хотели сказать.
— Но откуда вам все это известно?
— Послушайте, доктор. Я бы никогда не сообщил вам того, что говорю теперь, ведь нотариус должен хранить тайны, как духовник, если бы вы не хотели вернуть жизнь существу, которое умерло от горя, для которого жизнь была бесконечным мучением. Воспользуйтесь, если вам будет угодно, теми сведениями, что я вам дам, но не говорите, что вы узнали их от меня.
— Я вас слушаю.
— Около десяти дней назад графиня занемогла, и к ее нравственным страданиям присоединилась чрезвычайно опасная скоротечная болезнь. Граф, прекрасно знавший, что делает, послал за лучшим врачом в городе, фамилия которого…
— Имя ничего не значит, я их всех знаю, — с улыбкой перебил его доктор. — Продолжайте.
— Итак, болезнь только усиливалась час от часу, и граф послал за мной. Я прибыл к нему, и господин Доксен, вынув из бюро свой брачный контракт и другие бумаги, сказал мне не смущаясь:
— После смерти жены я стану ее наследником, не правда ли?
— У вас нет детей? — спросил я.
— Нет.
— В таком случае, граф, ваше положение очень сложное: если графиня умрет, не оставив никакого завещания в вашу пользу, то все ее имущество вернется к ее матери, и вы ничего не получите.
