Джо исчезает. А я вздыхаю и пересаживаюсь ближе к его столу, придвигаю к себе листы бумаги с вопросами. Тест на знание техники безопасности при контакте с демонами ужасно нудный. И нет, тут нет вариантов ответа, есть пустые строчки, в которые надо ответ вписать.
Впрочем, долго мне поколдовать над тестом тоже не удается. Дверь за моей спиной распахивается с таким грохотом, что я оказываюсь на ногах быстрее, чем успеваю подумать.
Вот просто раз — и я уже прыгнула за стол, два — и в ладонях теплая рукоять клинка души. Уши будто забило плотной ватой из-за вскипевшего в крови адреналина.
Там, у двери, прижимаясь к ней спиной и явно напрягая мышцы, чтобы эту дверь удержать в закрытом состоянии, стоит высокий парень с коротким хвостиком темных волос. Костистый, невысокий, с темными рожками на голове. Черт, а рога-то не бесовские. Скорее инкубьи, но до них он все-таки, кажется, еще не дотянул. Выражение на лице какое-то хищное, почти агрессивное.
Стоит, смотрит на меня, шарит ладонью по двери, будто пытаясь… найти ключ в замке. Это я понимаю, когда он все-таки находит. Поворачивает, запирая дверь. И на его лице в этот момент расцветает какая-то неприятная улыбка.
— Привет, ты Дэймон? — осторожно спрашиваю я. Может, все-таки удастся вступить с ним в диалог? С Генри же получилось. И он что, получается, ускользнул от Джона? Смог вывернуться из-под экзорцизма?
— Угадала, — скалится демон, и в это время щелкает запираясь замок, — а ты — мой завтрак?
Ответить я не успеваю. Демон бросается на меня.
Нет никакой осознанности — есть только рефлексы, вбитые мне терпеливым великомучеником Джоном Миллером, который явно обожал совершенно невыполнимые миссии, раз уж взялся обучать меня фехтованию.
Я ухожу с линии броска демона влево, вскидывая клинок повыше. Одна ладонь у меня свободна, выброшена вперед, будто щит — её окутывает святой огонь. Да, его призыв вот так, на постоянной основе — он вымотает меня довольно быстро, но все же именно святой огонь сейчас рябит в глаза демону и слепит его, не давая броситься на меня прям сразу. Он дергается. Переступает в одну сторону, в другую — но и я не даю слабины.
По своей форме клинок воли часто напоминает катану. И по идее, мы должны уметь трансформировать эти клинки под себя, некоторые даже выпендриваются — придумывая себе всякие зубчатые края или превращая их в некие подобия секир, но я особо не мудрю. Мне и обычной простой катаны более чем достаточно. Она очень длинная, и очень удобная. Зачем премудрости?
— Убери эту зубочистку, вишенка, а не то еще сама поранишься, — Дэймон ядовито косится на мой клинок.
Я не хочу с ним болтать. Именно когда ты болтаешь — ты отвлекаешься от противника.
Я перехватываю клинок обратным, оборонным хватом, и заставляю защитный белый огонь соскользнуть на лезвие. Нужно поторопиться, потому что вес клинка в таком случае я тяну не очень долго.
— Ну ладно, — ухмыляется Дэймон и разминает шею, похрустывая позвонками в ней, — давай потанцуем, вишенка. Раз уж ты приглашаешь.
Его кожа покрывается серой чешуей. Надо же, а я думала, что у всех демонов чешуя черная, как у Генри.
В борьбе с демоном бесполезно рассчитывать на то, что ты долго вытянешь в обороне. Ведь даже бес — он априори сильнее обычного рядового лимбийца. Но у нас — клинки воли, у нас — ослепляющее защитное пламя, а еще — у нас крылья. Правда… Что толку мне от крыльев в этом замкнутом пространстве?
Бросок вперед я делаю первой. Фальшивый, обманчивый бросок, чтобы демон мазнул тяжелой когтистой лапой, а я скользнула под ней, и одним только тяжелым ударом плашмя поперек спины сбила его с ног.
Как? Вообще-то клинок воли — штука тяжелая. А окутанный святым огнем… Короче, если объяснять метафорами — Дэймон сейчас чувствует себя как человек, которому об спину сломали стул. И он теряет равновесие…
А я — я падаю сверху. Прижимаю Дэймона к полу, наваливаюсь всем телом, вдавливаю клинок в темную чешую на его загривке.
Экзорцизм я читать ненавижу на самом деле. И мало кто любит. Экзорцисты — вообще в основном серафимы, которые уже отработали свои кредитные задолженности. И им не прилетает эха. Вот этой тошноты и дурноты, что накатывает на меня с каждым сказанным мной словом.
Но у меня нет выбора. Именно здесь, именно сейчас — я не могу позволить себе риск. Я не могу вот так взять и выбыть из строя на несколько дней, если меня отравит и истощит еще один демон. Я и так не сказать, что свечусь бодростью и силой после всего того, что мне досталось за последние дни, да еще и в сочетании с постной диетой. И сегодня — я как никогда сосредоточена и начинаю читать экзорцизм прямо сразу. Никаким сомнениям я себя отвлечь не позволяю.
Я должна заботиться о своей безопасности. Сейчас от меня зависит одно несносное рыжее чудовище, и ничего хорошего не будет, если я отправлюсь в Лазарет, вместо того чтобы получить наряд на смену.
Так что… Прости, Дэймон, ничего личного, но ты это заслужил. Каждое слово этого увещевания. Хотя — мне на самом деле очень жаль… Очень!
На самом деле — есть еще одна причина, кроме эха, из-за которой я ненавижу экзорцизмы.
У них очень выраженный болевой эффект. Болевой для демонов.
То есть мне — просто дурно и тошно, а вот Дэймону…
Дэймону сейчас совсем не сладко.
Он из низших демонов, которые очень уязвимы к экзорцизмам. Его пронимает с первых слов. И я ощущаю, вижу, слышу — все говорит о его боли, каждая мелкая судорога в его теле, каждый удар раскрытой, уже некогтистой ладонью по полу, каждый глухой стон, который рвется из его рта, даже с учетом, что он все-таки пытается их подавить.
Я даже не представляю, это же насколько ему больно… Мне даже приходится зажмуриться, чтобы не видеть этого всего. Жаль — уши не закроешь.
И голос мой все равно дрожит…
Любой серафим обычно хладнокровен. Он помнит — либо ты размажешь демона, либо он тебя. А работники Штрафного Отдела — этим вообще экзорцизмы проводятся по расписанию, прижигая им обостряющийся демонический голод.
Я ничего не слышу, кроме этого хриплого тихого воя, я ничего не чувствую, кроме того, что после каждой пятой строчки Увещевания прижатый моим коленом к полу Дэймон вздрагивает, будто в его голове взрывается новая бомба.
Ему это нужно! Нужно! Он почти сорвался. Он в шаге от возвращения на крест. И там, на кресте — ему будет хуже. Там боль не заканчивается… И нет других способов его урезонить. Только этот…
Я ненавижу каждую строчку этого обращения к Небесам. Просто потому что… Уж лучше бы я разделяла с ним и это. Если бы мне после чтения экзорцизма прилетало что-то большее, чем простая мигрень.
И я знаю, что слишком много на себя беру…
И все равно я заканчиваю. Последние фразы Увещевания ложатся на язык, будто что-то невыносимо тяжелое, и вот уже я сползаю на пол, глядя, как еле шевелится на полу измученный Дэймон, опираюсь спиной о боковину рабочего стола Джо.
Боже, он еле живой… Я будто гвозди в него забивала…
И как мне с этим справиться дальше? Работая-то в Штрафном отделе, где таких вот красавчиков каждый день на место ставят.
А ведь я должна. Должна!
— Какая же ты молодец, Рози… — раздается за моей спиной голос Джона. И это совсем не то событие, к которому я сейчас готова.
Он сидит на подоконнике, будто и не уходил никуда. Бледноватый. От моего взгляда Джо уклоняется. Его клинок — покоится в опущенной руке, будто бы он и сам был готов в любой момент вмешаться.
— Что…
Я затыкаюсь, не договорив. Все вдруг становится понятно. Джо — серафим. Он может скрываться от любого ангела младшего ранга, вроде меня. И он был тут, был готов броситься в атаку в любой момент…
— Ты меня проверял?
Уж слишком все сошлось. Мои аннулированные тесты, и вот это… Нападение Дэймона. Ведь я же знаю, что экзорцизм Джона раскатывает демонов с эффективностью асфальтового катка, но куда быстрее. У его Увещеваний действительно ужасная сила. Потому что Джон не сомневается, что делает правильное дело. Дэймон не мог от него сбежать. Если ему сбежать не дали…
