Очередной «корень» — именно так стоило говорить о конечностях твари, что меня атаковали — вылез из-под земли слева и на этот раз устремился к моему горлу, но теперь я был готов. Струны, натянутые между моих рук, вспыхнули тем же красным огнем, что и трещины на перчатке, перерубая плоть безликой твари, словно масло. Правда, эта контратака не обошлась мне даром — пальцы левой руки обожгло болью, и я почувствовал, как по ладони заструилась кровь. Руку надо было обмотать чем-нибудь или вовсе оставить в качестве снаряда голову от гитары, но тогда конструкция теряла всякую подвижность… Лучше так, чем неловко умереть от пропущенного удара в грудь или шею.
На месте рассеченного металлом корня тут же появились еще несколько. Я прижался спиной к бетону помойки — там, за ним, был асфальт и я надеялся, что это прикроет хотя бы мои тылы — готовясь отражать очередные атаки.
Безликий же будто прощупывал мою оборону, ища в ней бреши. Он привык хватать и уносить во тьму своей норы — ему никогда не давали отпор. Эта должна была быть трусливая и весьма тихая тварь, но моя кровь вкупе с потусторонней силой реликвии де Гранжей толкали его вперед, в атаку. Алиша наверное тысячу раз повторила, что твари теряют от силы перчатки всякий рассудок, будто бы она была для них особой приманкой, чем активно пользовались ее хозяева. Вот только по мне лучше бы этот безликий уполз обратно в сквер, а я бы вернулся с целой цистерной топлива для того, чтобы выжечь там все дотла…
— Маловер! — крик Мелоди донесся до меня, словно сквозь слой ваты, настолько я был сосредоточен на узких и юрких корнях, что постоянно меня атаковали.
Кровь из порезов заливала руку уже не просто до локтя, а подо мной натекла целая лужа, струны тоже окрасились багрянцем, и теперь этот цвет им давала не только сила перчатки.
— Уходи! — крикнул я, не поворачивая головы. — Живо!
Краем глаза я видел, что Мелоди замерла у самого бордюра, твердо стоя на асфальте двора. Вот только девушка не послушалась — шагнула мне навстречу.
Почуяв новую цель, безликий сделал то, что делает любой хищник — пробует его на зуб. Авось эта добыча будет более сговорчивой.
Едва артистка оказалась на мягком грунте, земля под ней вздыбилась. Мелоди тонко вскрикнула, а после — завизжала во всю мощь своих певческих легких, я же, проклиная тот день, когда решил переклеить обои и проставиться коллегам, бросился ей на выручку.
— Дура! Жить надоело⁈ — прокричал я ей в лицо, срывая с тонкой лодыжки девушки корень, что пытался утащить ее под землю. — Вали от…
Закончить мне не дала тонкая плеть, что обвилась вокруг моего горла и рванула назад. Струны оказались тут бессильны, а перчаткой я все не мог ухватить основной жгут, который болтался у меня где-то за спиной.
Я почувствовал, как тварь поволокла меня по земле, к очередному вздыбившемуся горбу грунта. Пара секунд — и все, я сгину без следа, как сгинул и предыдущий владелец перчатки, родной дядя Алиши.
В глазах потемнело, я начал терять сознание. Еще пару раз пошарил рукой за спиной — но без какого-либо результата. Вот и все. Хреновый из меня, все же, охотник…
За спиной глухо ухнуло, а от ударной волны из меня вышибло весь дух. Оглушенный, придушенный, я закашлялся и кое-как встал на колени. И первое, что я увидел — бледная от ужаса Мелоди, с чекой от гранаты в трясущейся руке. Глаза девушки были совершенно стеклянные, как у человека, который только что заглянул в лицо смерти и неожиданно для самого себя до сих пор оставался жив.
— Ты что сделала? — прохрипел я, поднимаясь на ноги.
— Я это… закинула ее… туда, — ответила девушка, указывая на развороченную яму на том месте, где еще недавно был смертельно опасный бугор.
Старые боги! Вы меня когда-нибудь все же услышите! Ну зачем мне эта самоубийца в товарищи⁈
Я с ужасом представил, что случилось бы, если бы тварь просто «выплюнула» из своей ямы инородный предмет или если бы Мелоди просто не попала. Пусть граната была атакующая — в гладком корпусе, с разлетом осколков всего до пятнадцати метров, но мы-то стояли с девушкой буквально в упор… Размотало бы на лоскуты.
— Дай сюда…
Я вырвал из пальцев артистки уже бесполезную чеку, для верности проверил вторую гранату, что висела привязанная к баллону с газом. Но если мы до сих пор не подорвались, значит Мелоди все сделала правильно.
Мне подумалось, что Мелоди спасла ловкость рук — все же играть на гитаре непросто, а зарабатывать этим на жизнь еще сложнее. В какие-то мгновения она успела развязать узлы на тряпках, которыми была зафиксирована одна из гранат, при этом не задев струну растяжки или второй заряд. После вырвала ослабленную чеку и, к удаче всех присутствующих, выбросила в бугор она именно гранату, а не маленькое колечко. Хотя при первом броске вероятность остаться с гранатой в руках стремиться к пятидесяти процентам, особенно без подготовки и тренировки.
Окровавленными пальцами левой руки я аккуратно загнул предохранительные усики чеки, переводя гранату в сравнительно безопасное состояние, после чего снял всю конструкцию с баллона и переложил снаряд в карман куртки. Там будет надежнее. Но вот с баллоном с газом придется попрощаться, и сделать надо все, пока на шум не приехали мои коллеги, потому что ухнуло знатно. Какая-нибудь бдительная старушка, что страдает старческой бессонницей, уже небось сидит у соседки с первого этажа, у которой подключена телефонная точка — так было заведено в этом районе.
— Отойди к подъезду, — скомандовал я девушке, открывая клапан и толкая ногой красный цилиндр баллона в образовавшуюся после гранаты воронку.
Через двадцать минут во дворе уже была служебная машина, а ефрейтор Ламар заполнял протокол происшествия, записывая с моих слов.
— То есть, я правильно понял, что ты услышал свист под плитой и решил вынести баллон на улицу? — спросил ефрейтор, переводя взгляд то на Мелоди, то на меня.
— Все так. Боялся, что подъезд сложится, — ответил я.
— А господина Баркиаса встретил во дворе?
— Именно. Когда ухнуло, ему поплохело, я думал, сердце прихватило, — ответил я.
Алкаш был строго проинструктирован молчать и на все кивать головой, а для верности я продемонстрировал ему «Виконта» — и вроде подействовало.
— А на кухне в начале первого ночи ты оказался…
— Водички пошел попить, и мне принести, — внезапно выдала Мелоди. — Знаете, как это бывает.
Ламар только фыркнул в усы, что-то добавляя в лист опроса.
— А то ж, знаем-знаем. Вы, конечно, господин унтер-офицер, везде поспеваете, да? — подмигнул ефрейтор. — А с рукой что?
— Порезался о проволочку, — ответил я. — Которой шланг был обмотан. Очень торопился.
— О проволочку… — пробормотал Ламар, выводя последние мои слова в качестве строк опроса. — Понятненько…
Понятного было мало — Ламар видел, что рука у меня была изрезана вдоль и поперек, будто бы я ее в пасть медведю засунул, но ничего не сказал. Видимо, решил оставить эти догадки при себе.
Я же краем глаза посмотрел на Мелоди, которая столь дерзко выгораживала меня перед коллегами.
Когда Ламар наконец-то отвернулся, что-то записывая в протокол, я коснулся кончиками пальцев ладони девушки и одними губами сказал:
— Спасибо.
— Ты должен мне новую гитару, — шепнула в ответ Мелоди, после чего тихо хихикнула.
— Справедливо, — кивнул я.
Девушка поймала мои пальцы и на мгновение крепко сжала — будто бы на этом мы договорились и пожали руки, а когда Ламар повернулся, чтобы козырнуть и отдать мне на ознакомление свою писанину, Мелоди уже сидела, как и прежде, с траурно-оскорбленным выражением лица девицы, которой безнадежно испортили вечер.
Вот только ее смешок еще долго стоял в моих ушах, и от этого становилось как-то спокойнее. У меня определенно появился в Агионе новый друг.
Запись №19
1288 год новой эры, десятый месяц Абанэд, 16 число, 13:02, Сонша, Агион, район центральной набережной
